Мир вечного ливня

Мы с Катей выбрались на растрескавшийся асфальт и чуть ли не бегом рванули в гору. Из дворов на нас залились собаки, а их хозяева из-за калиток провожали нас недобрыми взглядами. До чего же русским свойственна ксенофобия! Казалось бы, разных народов намешано столько, что и нацией не назвать, а туда же — на каждого чужака волком смотрят. От хреновой жизни, скорее всего. Тут что чужак, что свой, все равно ничего хорошего не предвидится, но от своего хоть ясно, какой подлости ожидать, а чужак выкинет неизвестно что. Так и ведется испокон веку.

Дом с зеленым забором оказался седьмым. Через калитку было видно, что в окнах горит свет, но от сердца у меня все равно не отлегло. Я потянул расшатанную железную ручку, но изнутри оказалось заперто,

— Ирина! — крикнул я. — Искорка!

— Эй, хорош кричать тут! — раздался старушечий голос на другой стороне улицы. — Чай, не у себя дома. Чего надо-то? Хозяйка без мужа приехала, так что тебе, мужику, у ней делать? А?

Я не ответил, а вместо того постучал ногой в железную раму калитки. Грохот получился отменный.

— Да ты, чай, оглох? К тебе обращаюсь! — не унималась старуха, — Щас прям собак спущу!

— Отвянь, бабка! — психанул я. — Засохни!

Меня всего колотило от волнения, вызванного невнятностью ситуации. Я боялся, что мы опоздали, что Ирина не открывает потому, что уже не может, но оставалась надежда, что она попросту никого не хочет видеть.

— А ну, Черныш, — прокаркала старуха в противоположном доме. — Ату их, ату!

— Блин, Саша! — вскрикнула Катя. — Я собак боюсь!

— Да чего их бояться? — не понял я.

Хотя можно было и понять. Простым людям ведь с собаками не так часто приходится сталкиваться, а нас против них натаскивали так, что лично я от них уже устал под конец, а для испуга места не оставалось. Хотя смотря о каких собаках идет речь. Есть смысл бояться диких собак, которые живут по законам стаи, знать не знают никаких команд, а руководствуются одними инстинктами. Это звери, если такие нападают, то с ними можно только драться, и тут нужна сноровка и навыки. Ничего сложного, но надо быть к подобному нападению готовым, надо знать уязвимые места этих зверей и уметь направлять атаку именно в них, причем быстро и точно. Еще сложно противостоять специально натасканным служебным собакам, которые прошли особый курс дрессировки, не имеющий ничего общего с известными ЗКС (защитной караульной службой) и ОКД (общим курсом дрессировки). Что ЗКС, что ОКД рассчитаны на массового потребителя, поддавшегося на рекламные заявления, что собака является прекрасным оружием самообороны. Хрена там лысого! Обузой в городе она является, лишним бесполезным ртом, и больше ничем, а в деревне годится разве что будить хозяев при визите незваных гостей. Боевых же качеств ни сами собаки популярных пород, ни курсы их дрессировки обеспечить не могут. Другое дело специальные курсы, применяемые в военных и милицейских питомниках. Там и собаки совсем не те, что на руках у обычных граждан, не на сухих кормах вскормленные, а стоящие на специальном пищевом довольствии, и способы дрессировки совсем другие. Короче, обученная государством собака по боевым качествам отличается от домашней, пусть даже десять раз боевой породы, примерно так же, как современный танк отличается от газового пистолета. И противостоять нас учили именно этим грозным сторожевым псам, которые охраняют ядерные объекты или сопровождают опасных преступников на этапах. А эти дворняги… Чего им противостоять?

Услышав цокот когтей за спиной и сиплое дыхание четвероногого бабкиного сторожа, я резко развернулся, шагнул вперед и громко крикнул: «Фу!»

Это очень сильный сигнал для собаки, прошедшей обычный курс дрессировки, поскольку на начальном этапе данная команда всегда сопровождается болезненным ударом по морде. Да так и закрепляется — команда-удар. Пес, оказавшийся помесью шнауцера с неведомой мне лохматой породой, среагировал вполне адекватно, затормозив всеми четырьмя лапами, как тормозят незадачливые герои мультфильмов. Пользуясь психологическим преимуществом, я тут же махнул рукой сверху вниз и твердо приказал: «Лежать!»

Ложиться Черныш не стал. Собаки вообще не любят эту команду, но я специально дал именно ее, поскольку, отдавая команду «лежать», дрессировщики, как правило, настаивают на своем, отчего глубоко в сумрачных собачьих мозгах закрепляется подавленность. Короче, Черныш вспомнил все неприятности, связанные с этой командой, неуклюже уселся и через плечо обернулся на хозяйку, как бы вопрошая: «Ну и что мне теперь делать?»

— Тьфу ты, бестолочь! — обиделась старуха. — Только лаять мастак!

Но я ее уже не слушал, потому что другой, гораздо более важный звук привлек мое внимание — открылась дверь в доме Ирины.

— Искорка! — крикнул я.

— Саша?

— Да! Открывай,

— Не надо, — шагнув в нашу сторону, сказала Ирина. — Уезжай,

— Открой калитку! Катя придумала способ!

— Какой?

— Да открывай, говорю!

Ира неуверенно отворила калитку.

— Ну, заходите.

Я шагнул во двор первым, Катя за мной, а Искорка хотела закрыть калитку, но не успела. Я давно замечал, что псы женщин ставят на более низкую ступень собственной иерархии, чем мужчин, и Черныш тоже не оказался исключением. Заметив, что я скрылся во дворе, он решил выместить на Ирине обиду за причиненное мной публичное унижение. Почти с места, без разгона, он скакнул вперед распрямившейся пружиной и на следующем прыжке взлетел в воздух, прицелившись зубами Ирине в шею, как раз в то место, где во сне осталась смертельная рваная рана.

Я был уже слишком далеко, чтобы среагировать хоть как-то. Успел только обернуться и просчитать траекторию — линия атаки пса заканчивалась точно на сонной артерии Искорки. Ну вот и разгадка, как можно получить такую рану. Вот и конец. Но мне не хотелось признавать этот факт, я выкрикнул, рванулся вперед, прекрасно зная, что и половины расстояния не преодолею за оставшийся миг,

И каково же было мое удивление, когда Черныш налетел на что-то, мелькнувшее в воздухе, дико взвизгнул, перевернулся и всей тушей грохнулся мне под ноги, перелетев через голову Ирины. Еще не разобравшись, что произошло, я схватил пса за загривок, дважды коротко ударил кулаком в горло, а затем вышвырнул в распахнутую калитку. Черныш кувыркнулся, фыркая от перехваченного дыхания, неуклюже поднялся на лапы, сблевнул и поковылял в свой двор. Бабка тоже затихла.

— Это ты его, что ли? — закрывая калитку, обернулся я к Кате.

— Ну… — Катя виновато пожала плечами. — А чего он на девку кинулся? Козел лохматый… Самец хренов…

Она присела и пучком травы вытерла собачью кровь с тяжеленного ботинка.

— Ненавижу, — добавила она.

— Ты ботинком его так сняла?

— А что? Там стальной стакан вшит. Как раз для уродов.

На меня это инцидент произвел неизгладимое впечатление. Фиг с ним, с ботинком, но с такой скоростью и так высоко задрать ногу, да еще в таком прицельном ударе… Не знаю, у самого у меня получился бы такой фокус?

— Спасибо… — сказала Искорка, ошарашенная не меньше меня,

— Я Катя, — моя новая подруга отбросила пучок травы и протянула руку. — Ты Ирина, я в курсах.

— Где воевала? — не очень уверенно решила уточнить Ирина.

— В Караганде, — поморщившись, ответила Катя. — Там, блин, такие боевые действия, что только держись.

Ирина молчала, не зная, как на это все реагировать.

— Идемте в дом, — предложил я. — Ты, Ир, не сильно грузись. Катя с непривычки может показаться несколько грубоватой.

— Иди в жопу с подобными комментариями, — отозвалась Катя, — Что я, всем должна развернуто излагать свою биографию? Может, я убила кого…

— Я бы удивилась, если бы это было не так,

— Да? — Катя потеплела взглядом. — Ты тоже ничего. Саша рассказывал. Ты же вроде мусульман убивала?

— Было дело.

— Клево. Мне бы в свое время такую винтовку, как у вас. Да и сейчас не поздно.

Я усмехнулся и пропустил девушек вперед. В доме было совсем тихо, только щелкали ходики на деревянной стене, оклеенной выцветшими обоями. Внезапно, как взрыв снаряда, включился холодильник и завибрировал на полу. Я вздрогнул от неожиданности, отшатнулся и неловко шарахнул локтем в дверь, от удара раскололось рифленое стекло, и я еле увернулся от здоровенного выпавшего осколка. Тут же позади меня вскрикнула Ирина: