Мир вне времени (Сборник)

В середине дня женщина сменила Корбелла за прилавком, потом посмотрела на него внимательнее и заметила:

— Ты грустишь.

— Точно.

— Я Чарибил. Чем я могу помочь тебе?

Обо всех своих проблемах он ей рассказать не мог.

— Я не могу делать почти никакой работы.

— Мужчины и не обязаны работать, если им не хочется. Ты уже приносишь нам пользу — делаешь наши гены разнообразнее.

Да, генофонд у дикта довольно скудный, хотя разнообразие все же имеется. У Чарибил, например, складки в углах век и восточные черты лица, хотя ростом она при этом почти с Корбелла. И, как у всех дикта, у нее бледная кожа, широкие и плоские груди, завиток волос на почти голой голове и тонкие кости. Внезапно женщина вскочила.

— Пойдем в комнату оргий, Корбелл. Тебе надо взбодриться. Что тебя беспокоит — отсутствие рядом твоего племени? Или мысли о старой дикт с серебристой трубкой?

— И то, и другое. Мне и правда надо взбодриться. Если он рассчитывал остаться с Чарибил наедине, то сильно ошибался. По дороге она встретила троих подруг, и одна из них пошла с ними; потом к компании присоединилась хрупкая золотоволосая женщина. В итоге к спальням с Джеромом пришли уже четыре женщины. В помещении оказались мужчина и женщина, которые, казалось, хотели остаться одни. Тогда Чарибил и остальные женщины схватили его за руки и за ноги, раскачали и бросили на дальнюю кровать, смеясь над его удивлением. Поверхность водного матраса подалась под ним, потом вмялась еще глубже, когда рядом с ним приземлились женщины. Корбелл смеялся вместе с ними, но тут он случайно взглянул вверх, и на секунду смех застрял у него в горле.

На потолке было зеркало.

Как он мог не заметить его прошлой ночью? Хотя над другими кроватями висели странные скульптуры. Интересно, что подумают женщины? Он притянул к себе Чарибил, перекатился на спину и снова взглянул в зеркало. Что ни говори, прическа у него была странной: короткий ежик каштановых волос, а дальше — длинные, седые. Вокруг глаз и рта еще остались морщины. Из зеркала на Джерома смотрел средних лет мускулистый, стройный человек: бывший Государственный преступник со стертой памятью.

Женщины заметили, что он напряжен, перевернули его на живот и начали массировать. Постепенно массаж превратился в ласки восьми рук, и Корбелла, к его удивлению, соблазнили два раза подряд. Он понял, что готов влюбиться сразу в четверых; для КОРБЕЛЛа Первого даже мысль об этом была невозможна. Отдыхая после соития, он с печалью понял, что Корбелл все же умер. Чтобы не думать об этом слишком много, он принялся задавать вопросы.

— Нет, не все ночи проходят так же, как эта, — сказала Чарибил. — Иначе мужчины устали бы от нас. До этого мы пять дней не заходили в этот зал, вот ночь и получилась такой… особенной. Нам нравится устраивать Мальчикам такие представления.

— Почему?

— Как почему? Они правят нами и живут вечно, но познать эту радость не могут! — Женщина торжествовала.

«Вы тоже можете жить вечно!» — хотел сказать Корбелл, но, конечно же, промолчал. Вместо этого он спросил:

— А что делают мужчины, когда не спят с вами? Они ведь не обязаны работать…

— Они принимают решения. Кроме того, Приватхт — наш лучший повар, а Гординг общается с Мальчиками по всем вопросам. Он и сейчас с ними. Чарлуп делает игрушки для детей и учит их…

— Гординг в лагере Мальчиков?

— Да, им надо было обсудить какие-то секреты. Он не сказали…

— Мне надо туда, — Корбелл скатился с постели. Если Гординг оказался рядом с кошкохвостами, то надо спешить. — Простите, что веду себя невежливо, но это очень-очень важно.

Уходя, он слышал за спиной звенящий женский смех.

III

Солнце клонилось к закату. Мальчики и дети жарили на огне огромную рыбину. При этом Ктоллисп рассказывал детям сказку, а сами они возились с двумя ленивыми мохнатыми змеями. Корбелл огляделся в поисках белой шевелюры Гординга. Тот стоял с Крайхайфтом и Скатольцем довольно далеко от основной группы. Они говорили на Мальчиковом так быстро, что Джером не мог ничего разобрать, услышал только что-то про Девочек и Ганимед. Третий кошкохвост свернулся оранжевой спиралью на скале почти за спиной Скатольца. Приближение Джерома заметили.

— Отлично, — сказал Гординг. — Источники информации Корбелла отличаются от наших.

— Он сам не понимает, что рассказывает, — фыркнул Крайхайфт.

— Гординг прав, — возразил Скатольц. — Корбелл, в одной из наших историй есть фраза, которую невозможно понять. История повествует о войне Мальчиков и Девочек, а в той фразе говорится, что обе стороны нанесли друг другу поражение.

Джером сел рядом со Скатольцем, скрестив ноги.

— Возможно, это связано с нашей потерянной планетой?

— Да, с той искоркой света, которая становится ярче день ото дня, но не движется относительно других звезд. Ты понимаешь, что это может значить?

Он думал, что «искорка» — на самом деле окруженный кольцами газовый гигант, который ему показывал Пирсса. Однако это могло оказаться и что-то другое. Если небесное тело становится ярче, но не двигается… Оно приближается, но не сдвигается в стороны!

— Она падает прямо на нас!

— Хорошо сказано, — одобрил Скатольц.

Неужели Корбелл нашел источник вечной молодости, чтобы теперь погибнуть вместе с остальным миром? Это ужасно нечестно!

— Пока это всего лишь предположение, — заметил он.

— Конечно. Но Девочки правили небом. Когда они проиграли, они могли направить Ганимед по длинной траектории, чтобы она в конце концов врезалась в Землю.

Сейчас нельзя думать только о Ганимеде. Надо приготовиться использовать первую же возможность. Но зачем теперь вечная молодость, если «Дон Жуан» доставил его домой как раз ко времени столкновения со сбежавшей луной?

— Постойте. Зачем им длинная траектория, если есть короткая?

Крайхайфт пожал плечами, а Скатольц задал риторический вопрос:

— Кто может знать, что на уме у Девочек? Они все давно мертвы.

— Но глупыми они не были. Они понимали: чем длиннее траектория, тем больше вероятность того, что луна не попадет в планету. Прошло уже… — Разделить на двенадцать. — Сто тысяч лет.

— Мы не знаем, как они передвигали планеты. Так откуда нам знать, какие у них могли возникнуть трудности? Возможно, они могли направить эту луну только длинным путем.

Корбелл встал, потянулся и снова сел, на этот раз на гладкий камень. Уперся ногами в еще один камень, поменьше. Оранжевый кошкохвост спал у него над головой.

— Мне не нравится эта история и мое место в ней. Малейшие изменения в конструкции «Дон Жуана» — и я мог прилететь на сто тысяч лет раньше или позже. А шансы того, что я попаду на Землю как раз к столкновению, были настолько малы!

Гординг рассмеялся.

— Как странно, что и я живу в это время.

— И я! — воскликнул Скатольц. Джером покраснел.

— Могла эта история значить что-нибудь другое?

— Конечно. Подробностей там нет.

— Ну хорошо. Девочки поняли, что проиграли, и решили отомстить. Но почему таким образом? Контроль над небом они к тому времени уже потеряли, иначе верргули бы Землю на место, подальше от Юпитера, чтобы на ней не было так жарко. Значит, и луну они на Землю бросить не могли — ни по короткой траектории, ни по длинной.