Мир жизни и смерти 8

Счётчик противостоящих нам Красных Дьяволов резко закрутился, уменьшаясь сразу на добрую половину, а успевшие выбраться на площадь игроки остановились, в недоумении оглядываясь назад и явно не понимая, что произошло. Я в этом вопросе с ними был совершенно солидарен. Я тоже не мог понять, какого чёрта здесь творится.

Впрочем, полное непонимание происходящего нисколько не ослабило моего нежелания умирать прямо сейчас, поэтому я схватил Дола за рога, пытаясь развернуть его мордой к противникам, но тот даже не шевельнулся, продолжая прожигать меня взглядом рубиновых глаз.

— Ладно, ладно я помню, что вчера тебя тысячу раз убили вместо меня, но тут уж ничего не поделаешь, такова твоя тяжёлая баранья доля. И не надо закатывать истерику, сейчас не до этого, если умрёшь сегодня, умрём оба и уже не возродимся.

Ноль внимания, фунт презрения.

— Хорошо, ладно, чувствительные какие все стали, и ты баран, а всё туда же, хватит на меня так смотреть, куплю я тебе ящик моркови, куплю. Два, если останемся живы. Хватит демонстрировать нашим врагам свой курдюк, а то сейчас нашпигуют его стрелами, будет у тебя не курдюк, а дикобраз. Пойдём покажем этим лохопедам, кто главный баран в этом стаде.

Видимо, удовлетворившись моими обещаниями, и, уже видя вместо противника два здоровенных ящика с сочными корнеплодами, баран, в три центнера весом, повернулся к приближающемуся противнику, склонил к самой земле голову, выставляя вперед чугунный лоб и мощные витые рога, и начал угрожающе бить землю передним копытом. Я копытом землю бить не стал, с удовольствием осмотрел вставших по бокам от него амазонок, со спины которых прикрывали лишь две тонюсенькие золотистые тесемки, вскочил в седло, начиная каст подземного огня. В принципе можно было схватить Снегиря и улететь отсюда подальше, но из-под купола никуда не убежишь, а полёт Дола не вечен, да и Амазонок оставлять в беде не следует.

И пусть у противников хитпоинтов в пятьдесят раз больше, чем у нас, но вдруг случится ещё какое-то чудо, типа только что случившегося взрыва на газопроводе, уничтожившего больше двухсот противников. Тем более на площади есть ещё три десятка из наших невольных помощников, которые обирали павших противников на всей территории площади, а теперь вместе со всеми наблюдающих за рукотворной преисподней, что бушевала на узких улочках города.

Очнулись все одновременно: и мы, и Красные Дьяволы, и наши невольные помощники, возвращая свои взгляды друг на друга, после чего дьяволы, разбившись на группы по три-четыре человека, бросились вперёд, вырезая всех подряд, не разбирая на правых и виноватых. Отдыхающие просто так сдаваться не захотели, давая достойное сопротивление агрессору, но будучи слишком разрозненными складывали свои головы один за другим. Однако мы воспользовались данным ими временем в полной мере, я кастовал заклинание одно за другим, для начала взломав многострадальную мостовую хлынувшем из-под земли огнём, атакуя им одну из групп противника, затем накрыл вторую ледяным бураном, заставил зависнуть в воздухе самого шустрого, наслав на него раздирание, ещё успел кастануть Ледяное копьё, когда до нас добралась основная волна агров и под сплошным потоком ударов сбивающих меня с каста, колдовать стало совершенно невозможно. Я выхватил топор, отмахиваясь им направо и налево, получая множественные тычки и удары в ответ, часть которых отражались обратно агрессорам, часть поглощалась магическим щитом, часть уходила Долу, здоровье которого начало заметно уменьшаться. Меня с двух сторон прикрывали Амазонки, сзади Снегирь, но всё равно окружающее превратилась в неописуемую свалку, когда удары сыпались со всех сторон, земля менялась местами с небом, а затем опять сменялась землёй. Дол неистовствовал, мечась из стороны в сторону, по откату активируя Всесокрушающий удар, от которого не спасали ни доспехи, ни щиты. Доспехи сминались будто жестяные банки, щиты трескались, распадаясь на куски, игроки отлетали, больше уже не поднимаясь с земли. Мне начали приходить сообщения о поверженном противнике: один, три, пять, семь… Я в очередной раз взмахнул топором… И не нашёл по кому ударить.

Что случилось? Мы едва убили пятую часть противников, куда делись все остальные? Сбежать они не могли: позади нас купол, накрывший весь город, впереди улочки, где ещё не утих бушующий огонь. Я осмотрел площадь ещё раз и понял, что никто не убежал. Все они здесь, лежат посмертными тушками. Но как так? Они же до нас даже не добежали. Лежат по всей площади, даже там, куда не попадали ни наши заклинания, ни наши стрелы. Хотя стрелы там были. Спины многих Дьяволов были утыканы ими, как ежики иголками. Я встряхнул головой, еще раз осматривая пустую площадь в поисках невидимых лучников. Никого не нашел, вопрошающе уставился на Снегиря, но тот только пожал плечами:

— У меня сумка уже полная, так что давай не тормозить, надо выбивать их по одному, пока они не сорганизовались.

Я ничего не ответил. Еще пять минут назад я бы только посмеялся над этим предложением, но сейчас, когда счетчик противников спустился с шести сотен до двух, некая надежда забрезжила в моей душе. Тем более вокруг творится какая-то чертовщина, причем в нашу пользу.

— Девочки, вы с нами?

— Конечно, как мы можем оставить такого красавчика в беде? — Хором ответили блезняшки, трепя кудрявую чёлку Дола и почесывая его за ушком.

Гадский баран вывернул назад голову, показал мне язык и заржал своим режущим душу бараньим блеяньем.

— Ну и ладно, — непроизвольно передернув плечами, промямлил я, — чего ржешь? Двигай давай, правь к средней улице, сквозь пекло идти неохота.

Я с грустью глянул на белоснежный пляж, отгороженный от нас непробиваемым куполом, и ударил коленями по бокам Дола, пересекая разрушенную, усеянную телами площадь. Пересекли вход на залитую огнем улицу. Каменные глухие стены, обращенные к ней задними глухими стенами, раскалились до красна и кое-где даже покрылись потеками, и во многих местах были покрыты рытвинами, которые обычно остаются после срабатывания магических печатей. Трупов же игроков, которые судя по логам здесь обязательно должны были быть, я не увидел, успел только заметить хвост, покрытый пламенем, ужасно похожий на хвост Ву — питомца Странника, скрывшийся за крутым изгибом улицы. Я поморгал глазами, но хвост, как и его обладатель исчезли бесследно, и я даже стал сомневаться, что что-то увидел в дрожащем от жара воздухе.

— Бро, пошли, пошли, не тормози, — мимо промчался Снегирь, зацепив Дола за рог, уволакивая нас за собой.

Мы промчались мимо разгромленных лавок, прохрустев по рассыпанному на камнях стеклу, и выбежали на скованную морозом улицу. Здесь тела игроков были. Вытянувшаяся разрозненной, рыхлой колонной группа Красных Дьяволов застыла, скованная смертоносным морозом полусотней причудливых скульптур. Или тут произошёл прорыв из открытого космоса с его абсолютным нулем, или использовались магические печати, самые сильные и дорогие из возможных. Их использование никогда не окупается, поэтому используются только как часть гораздо большего плана, когда необходимо уничтожить противника, не считаясь с финансовыми потерями. Или, когда объявлено увеличение выпадающего лута в трое от обычного. Я мотнул головой, вытряхивая из них невнятные подозрения и залюбовавшись тем, как шерстяной рогатый ком, звонко стуча копытами по обледеневшей мостовой, несется вперед, одну за другой превращая скульптуры в обломки и брызги рубиновых льдинок. Там, где внутри скульптур живительная суть уже отсутствовала, больше ничего не происходило, а вот там, где жизнь еще теплилась, после удара мгновение в воздухе еще висело розовое облачко кровавого тумана, которое затем впитывалось в тушу Дола, поднимая его весьма попорченное в бою здоровье. Когда я скакал на нем по площади, в горячке боя эти детали я не замечал, а сейчас с любопытством рассматривал визуальные эффекты его нового умения — Вампиризм. Множество раз я его раньше отметал, выбирая иные умения и зря, оказалось, что чтобы получить положительный эффект, никого кусать не нужно. Просто при любом уроне противнику часть выбитых хитпоинтов переходила Долу, и при эпическом ранге умения это было целых десять процентов, что при мощи ударов Дола было весьма существенным показателем. Ко всему этому у него скопилось еще почти два десятка свободных очков умений, и я могу свободно поднять Вампиризм до двадцати пяти процентов, сделав из него истинную машину убийства. Боюсь только тогда он совсем зазнается, а то он уже и сейчас смотрит на меня с таким превосходством, будто это я баран, а не он.

— Ладно, поехали, — я встряхнул кистями, с двух рук пуская потоки огня, плавя покрывающий камни лед, изгоняя из их нутра пронизывающий смертельный холод. Двинулся вперед, увлекая за собой наш маленький отряд. В отличие от первой улочки, где бушевал огонь и на нее выходили задние глухие стены зданий, здесь и улица была втрое шире и здания отличались от уютных домиков размерами, вычурными вывесками, и солидными фасадами. Правда, изнутри них будто Мамай прошел. Я заглянул в трехэтажное здание, над дверями которого висела вывеска «Казино Красный Дракон», но внутри все было черным-черно от сажи, дымно так, что не продохнуть, а игровые столы светились в дыму от поглотившего их огня. Больше я никуда заходить не стал, но по выбитым дверям и идущему оттуда дыму было понятно, что все отели, казино, бары и прочие увеселительные заведения подверглись разрушительному нападению.

Я все меньше и меньше понимал, что твориться вокруг, и никто не спешил вывести меня из этого неведения.

В купе с тем, что количество Красных Дьяволов на счётчике неукротимо сокращалось, без какого-либо активного участия с нашей стороны, наводило меня на мысль, что в городе действует кто-то помимо нашего крошечного отряда. Эта мысль занимала всё больше и больше места в моём мозгу, но я никак не мог на ней сосредоточиться, так как вокруг меня то скакал Дол, радующийся своему новому умению, то подгонял Снегирь, тащивший нас вверх по улице, к замку на холме. Амазонки, вызывая раздражение моего уязвлённого самолюбия, не обращали на мои вопросы никакого внимания. Рога то и дело исчезала в инвизе, мечась от одного разрушенного здания к другому, дама с молотом, шагала на пяток шагов сзади, прикрывая нашу спину, и я всё больше и больше чувствовал себя шампиньоном, которого все окружающие держат в темноте и подкармливают навозом. К концу нашего подъёма моё раздражение уже готово было вылиться через край, но звуки многоголосого боя отвлекли меня от раздумий, и подарили надежду, что там впереди меня ждут ответы на некоторые мои вопросы.

Не нашел.

Проспект расширился, перетекая в очередную площадь, на дальней стороне которой, у мощных крепостных стен кипел бой. Среди множества вспышек молний, дыма от разрыва взрыв-бомб, пламени огня, и мечущихся силуэтов дерущихся питомцев, понять кто против кого тут сражается, и на чьей стороне нам вступать в бой, было совершенно невозможно.

Для моих попутчиков таких вопросов не стояло. Амазонки, даже не попрощавшись, перешли на легкий бег, направляясь к куче-мале. Снегирь выхватил первую стрелу, отправляя ее в бушующую толпу и только я стоял как потерянный, нянча в руках трескучее ледяное копьё.