Мир
Шрифт:
Лошади отдохнули, и карета тронулась. По пути в пригород из кареты были видны магазины, здания, красивые вывески, таверны и многое другое, но улицы пустовали. Нельзя было встретить и четырех полудемонов вместе, будто это не столица, а город-призрак. Карета двигалась не спеша, лишь изредка отец ребенка упрекал кучера в том, что они наезжают на кочки. Чем дальше семья отъезжала от Миднембурга, тем больше бедных районов и разрушенных зданий встречались на пути.
Через пару часов езды карета остановилась. Кучер открыл дверцу отцу семейства, а потом и матери с сыном. Одет возничий был во что-то издали напоминавшее ливрею, но очень старую
Как только нога матери ступила на порог дома, к ней подошли две девочки и два мальчика с синхронным возгласом:
– Мама, ты вернулась?!
– Да, мои хорошие, мы с папой вернулись, – с улыбкой ответила женщина, – Идите быстрее в комнаты, пока отец не увидел!
– Раэль, догоняй остальных! – сердито сказала мама, увидев, что один из мальчиков, которому на вид года четыре, остался стоять.
– Мама, а можно вопрос? Мальчик или девочка? – спросил он.
– Да, мальчик, мальчик! Иди быстрее, а то отец выпорет! – еще строже ответила мать.
После этих слов Раэль со всех ног побежал к лестнице, ведущей на верхние этажи здания.
Здание было достаточно просторным: в него входило 6 комнат на первом этаже и пять на втором, не считая уборные и кладовые, а также комнаты прислуги. У входа – винтовая лестница, слева от нее проход в прихожую, за ней – кладовая, а справа гостиная. Через гостиную можно попасть в обеденную комнату, а уже через нее на кухню. Также через обеденную комнату сделаны проходы в каптерки прислуги, кабинет главы семейства и уборную. Через прихожую можно пройти в гардеробную, очередную кладовую и винный погребок.
На втором этаже в основном расположены жилые помещения, точнее четыре детских комнаты, одна комната родителей и туалет.
«Первые знакомства»
Женщина зашла в прихожую, сняла с себя верхнюю одежду, прошла в гардеробную, повесила вещи и вернулась к лестнице на второй этаж. После, взяв новорожденного, поднялась наверх и направилась к детской. Со скрипами растворившаяся дверь пропустила в комнату. Помещение выглядело обустроенным: справа стоял шкаф с книгами, спереди люлька, слева стол и стеллажи с бумагами. Мать положила дитя в кроватку и ушла к мужу вниз.
Мальчик постарше осторожно приоткрыл дверь и зашел, за ним кубарем влетела и остальная толпа детей.
– Ну? что, он там? – спросил Раэль.
– Да тут он, тут! – тихо, но строго, ответил старший мальчишка.
– Мальчики, мне страшно, вдруг папа узнает, – сказала одна из девчонок.
– Ничего, не узнает, – ответил Раэль.
– Это кто это? – протяжно и с улыбкой проговорил старший мальчишка и взял малыша из люльки.
– Андрион, дай и мне подержать, – попросила другая девчушка.
– Да бери, бери, только не лезь ко мне, – ответил на просьбу брат.
– Ладно, надо уходить, пока отец не… – не успел Раэль договорить свою фразу, как из-за спины послышался бас отца:
– Вы что тут делаете? А ну, все ко мне, быстро!
– Кто предложил идею?! – так же напористо спросил он.
– Это я, – дрожащим голосом ответил прежде храбрый Андрион.
Тут же большая и грозная рука отца схватила его за шиворот и вытащила из комнаты. После она отпустила
мальчика, но сразу взяла его за руку, протащила через лестницу вниз, прошла через гостиную в обеденный зал и нырнула в кабинет отца. Лишь один вопрос успела задать прислуга, встретившаяся им на пути, а именно, нести ли свечу и воск, на что ей ответили отрицанием, покачав головой из стороны в сторону. Дверь кабинета с грохотом захлопнулась, и через пять минут оттуда начались доноситься детские вопли и крики.– Рамина, как думаешь, сколько его будут пороть на этот раз? – спросила девочка постарше у младшей.
– Не знаю, Элана, – грустно ответила та.
После этих слов дети переглянулись и разбежались по комнатам, опасаясь, как бы и им не прилетело от отца.
«Первое утро»
– Ня-я-я-я-я, – раздался крик младенца.
– Секунду, секунду, молодой господин, тетя Мэя сейчас переоденет вас, – произнесла женщина лет двадцати восьми, но больше смахивающая на бабушку.
Она была одета в потертую и местами худую форму горничной, из-под ее одежды виднелся короткий хвостик, а на голове торчали небольшие ушки.
– Да заткни ты его, наконец! – раздался грозный голос из коридора, – А то ведь всех разбудит!
– Сию минуту, сэр, – ответила на возгласы Мэя.
– Все хорошо, я тут, – обращаясь к малышу, бубнила женщина.
Через тридцать минут…
– Мэя, прошмандовка проклятая, неси еду! – опять кричал отец семейства.
– Сейчас-сейчас, уже иду, господин, – ответила женщина. В ту же минуту она вышла с ребенком из комнаты и спустилась по лестнице, направляясь в обеденный зал.
Вокруг стола сидела вся семья; все были сонными, но, боясь отца, не показывали свою тягу вернуться в кровать.
После слов отца началась трапеза. Поначалу все было хорошо, но неосторожная рука Раэля уронила вилку на пол.
Отец подошел к сыну, который еще не оправился со вчерашней трепки, и грозно произнес:
– Я не позволю, чтобы в моей семье были такие разгильдяи!
После чего схватил мальчика за руку и отвел в кабинет. Никто не реагировал на произошедшее, даже мать, это вошло в обыденность. Через пять минут раздался крик, а после и плач. Отец вышел из кабинета, сел за стол и продолжил трапезу, пока из кабинета доносились редкие всхлипывания.
– Кушай, деточка, – произнесла уже знакомая нам Мэя молодому господину. Мальчик начал сосать что-то наподобие соски с молоком.
После обеда все семейство разошлось по делам: отец уехал в столицу, дети пошли на занятия, а мама осталась с малышом.
«Первые шаги»
Через полгода…
Обычное утро обычного дня начинается с ора и гама.
– Ня-я-я-я, – раздался очередной крик малыша.
Тут же в комнату ворвалась еще незнакомая нам горничная.
– Иду я, иду, что ты раскричался? – спрашивала с явным отвращением она.
Женщина лет двадцать три, с внешностью получеловека-полукота. Служанка походила на Мэю, но одета лучше, и с хорошеньким шелковистым хвостиком.
В дальнейшем будет понятно, почему эта особа отличается от остальных и имеет особые привилегии. Но об этом позже…
Горничная положила ребенка на пеленальный стол, приобретенный пять с половиной месяцев тому назад.
– Анла, иди ко мне в комнату! – более нежно и будто ласково крикнул отец.