Мирабо: Несвершившаяся судьба
Шрифт:
Эти увеселения не вернули доброго согласия. Друг людей страдал от одной только мысли о талантах своего сына; он притворился, будто признал их, дав ему поручение — уладить административные проблемы в маркграфстве Мирабо. Молодой человек не заставил себя упрашивать и отправился в Прованс.
Маркиз де Мирабо поручил сыну разрешить конфликт в Провансе вовсе не из расположения к нему; он хотел устроить ловушку и воспользоваться неизбежным провалом отпрыска, чтобы облить его презрением и утвердить собственное над ним превосходство.
Причину спора, который предстояло разрешить Оноре Габриэлю, следовало искать в противоречивом характере маркиза де Мирабо: этот человек, проповедовавший братство, всё больше разрушал согласие как в семейной
Можно возразить, что его поведение в Лимузене противоречит этому утверждению, однако мотивы его щедрот были лишены величия: баронство Пьер-Бюфьер было вотчиной Вассанов, и маркиза собиралась отделить свое имущество. Экспериментальные реформы в ее поместьях помогли бы привести дела в запустение, и маркиз готовил этот подвох своей жене на случай, если она отсудит себе Пьер-Бюфьер. Впоследствии ей пришлось затеять 70 процессов, чтобы заставить признать свои права. Друг людей не отказал себе в удовольствии проверить свои теории на практике за чужой счет — с тех пор его примеру неустанно следуют государственные деятели.
В Мирабо дела обстояли иначе, там маркиз чувствовал себя полным господином и допускал произвол, если сам мог им воспользоваться. Поэтому он злокозненно аннулировал договор от 1551 года, по которому жители Мирабо имели право использовать общественные пустоши. Те подали апелляцию. Не дожидаясь постановления суда, маркиз хотел тотчас привести решение в исполнение, злоупотребив своей властью.
Таким образом, Оноре Габриэля встретили в Провансе совершенно иначе, чем в Лимузене: умы там бродили, мятежники уже с 1750 года настраивали народ против господ.
Как и в Эгперсе, молодой человек созвал жалобщиков, мягко с ними поговорил, довольно храбро поддержав дело, которое сам считал дурным. Обаяние оратора подействовало, некоторые из присутствующих были растроганы до слез.
Тогда из толпы вышел человек по имени Буайе, его глаза остались сухи. Это был мелкий, не состоящий в адвокатском регистре ходатай по крестьянским делам. Увидев, что его клиенты намерены прекратить борьбу и оставить тем самым его без поживы, он громко крикнул:
— Если вы дрогнете, я брошу вас навсегда, пусть вас сгрызут помаленьку!
Реплика подействовала, присутствующие стали совещаться. Потерпев эту неудачу, Мирабо открыл для себя непостоянство умонастроений толпы. Тогда он не стал настаивать, предоставив времени все расставить по своим местам. Он силился сохранить самообладание — нужно было одержать верх, чтобы Друг людей купил ему хотя бы роту, иначе как жить?
Мирабо освоился в краю своих предков. Каждый день он навешал госпожу де Лиме-Кориоли, но, предаваясь с ней наслаждению, которое всегда было для него одним из смыслов существования, он не забывал о своей миссии.
Наступил январь 1772 года. В Провансе было принято устраивать в каждом поселке праздничные крещенские огни. Оноре Габриэль подумал, что праздничная атмосфера позволит ему возобновить контакт: он спустился на площадь в окружении нескольких соседей-господ. Все присутствующие уважительно обнажили головы, только Буайе дерзко остался в шляпе. Тогда Мирабо не смог сдержать гнев и тростью сбил шляпу с наглеца. Буайе ринулся вперед, началась потасовка.
Поднятие руки на своего господина грозило смертной казнью. По просьбе присутствующих аристократов лейтенант полиции вышел вперед, чтобы арестовать Буайе; по этому сутяге плакала веревка, к тому же маркиз де Мирабо выиграл бы дело, объявив его мятежником. Все эти соображения молнией промелькнули в мозгу Мирабо; он совладал с собой и заявил, что Буайе его не ударил. Один из аристократов усмехнулся: «Вот уж никогда не думал, что в жилах Мирабо кровь жидковата». Молодой человек снес оскорбление, он повел себя по-человечески, более того, как государственный деятель. «Я поступил мудро не по годам», — напишет потом Оноре Габриэль Другу людей, рассказывая об этом событии.
Маркиз рассудил иначе. Сдержанность посланника была расценена как
слабость; процесс был проигран; вынужденный уплатить издержки, Друг людей был унижен перед своими подданными. Всю вину он свалил на сына: «Если вы умеете использовать обстоятельства, то как смогли снискать себе репутацию умеренного с самого своего появления в этой провинции? Сие довольно странно». Это самый невообразимый упрек, какой только можно было адресовать Мирабо, ведь он уступил не только из человечности, но и с дальним намерением возобновить борьбу, что вскоре и сделал.Пока же он утратил доверие отца: «Я понял, что всегда буду неправ, потому что нелюбим». Трагический возглас! Будучи дворянином, Оноре Габриэль не мог заниматься каким-либо ремеслом, не утратив своего общественного положения; отец же окончательно отказал ему в покупке воинской части.
Без денег, без положения, без будущего, снедаемый непреодолимой жаждой могущества — какой путь он мог избрать?
Трезво глядя на вещи, Мирабо недолго раздумывал. Ему оставался только один выход, на который он в принципе был согласен: выгодная женитьба! Она могла принести ему всё, в чем он нуждался, а потом весь мир будет в его власти.
Глава третья
ОПЫТ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ (1772–1774)
Я не знаю никого, кроме императрицы российской, на ком еще можно женить этого человека.
Редкое дело было плодом более циничного расчета и велось более бессовестно, чем женитьба Мирабо; редкий союз вызвал столько приключений и бедствий.
Решившись пробиться наверх, еще более амбициозный, чем герой Стендаля, молодой человек прекрасно знал, где его главный шанс. Его поддерживал Бальи, мечтавший о великолепном браке, который добавил бы блеска Рикети, а еще более госпожа де Лиме-Кориоли, желавшая сохранить любовника при себе. Что до главного заинтересованного лица, то он на данный момент хотел лишь одного: заполучить крупное состояние.
Все эти различные соображения склонили к выбору богатой южанки, разумеется, самой богатой.
Экс-ан-Прованс справедливо считался одним из самых очаровательных провинциальных городов; депутаты парламента выстроили вокруг его фонтанов красивые каменные особняки цвета охры; там можно было встретить утонченное, легкомысленное и беззаботное общество.
Семейство Кове де Мариньян было, возможно, самым типичным из местных родов; на берегах Беррского пруда выстроились его роскошные поместья, носившие звучные названия: Сен-Викторе, Витроль, Жиньяк. Замок возвышался неподалеку от того места, где сейчас находится марсельский аэропорт Мариньян [15] . Кроме того, маркиз де Мариньян был губернатором Золотых островов у побережья Прованса, и его штандарты развевались над левантийскими фортами.
15
Основное здание замка Мариньян, провансальская реплика виллы Фарнезе, существует до сих пор. В нем, частично занятом под муниципальные службы, сохранился зал с поразительным декором. Этот зал называют, хотя и без веских на то оснований, «спальней Мирабо». — Прим. авт.
Несмотря на то, что он был местной знаменитостью, о нем порой говорили с улыбкой: каждый в Провансе знал, что он не был сыном своего отца и продолжал род Мариньянов лишь юридически. Вдовая маркиза, урожденная Маргарита д’Орсель, очень рано пустилась в галантные приключения. Едва выйдя замуж, она переехала жить в Париж, рядом с «госпожой герцогиней» — побочной дочерью Людовика XIV, матерью герцога Бурбона. Госпожа де Мариньян так ловко направляла карьеру мужа из Парижа или Версаля, что он стал одним из самых молодых генерал-лейтенантов. Она не позволяла отпускать мужа на побывку, и, когда хотела завести очередного ребенка, сама выбирала ему отца. Отцом нынешнего маркиза де Мариньяна был граф де Ванс, который так и остался ее фаворитом: овдовев, маркиза жила с ним в гражданском браке.