Миракула

– Один из зондов уловил сигнал. Модулированный, сложный. Главное, что один и тот же пакет передавался сразу на нескольких частотных диапазонах. Абсолютно идентичный. Это исключает природное происхождение.

– Да ладно! – невольно вырвалось у меня.

– От какой планеты? – крикнул Януш.

– Зонд уловил сигнал уже когда подходил к червоточине с той стороны, возвращаясь в нашу систему. В это время Бета, Гамма и Дельта были практически на одной прямой. Сигнал шел от одной из трех планет.

– Ну а следующий зонд почему не вычислил точное местоположение передатчика? – спросил кто-то за моей спиной.

– После этого туда летал десяток различных аппаратов. Сигнал больше не повторялся.

– Теперь понятно, зачем там вояки, – вздохнул Сильвер. – Мы ищем тех, кто послал нашему спутнику сообщение: «Иди на хрен и больше не возвращайся». Весьма разумные, наверное, существа.

– А еще тех, кто открыл червоточину, – тихо вздохнул мой сосед – китайский химик Ван.

– Ну да. Всем известно, что вооруженные солдаты – лучшие в мире переговорщики с новыми более развитыми цивилизациями, – добавила я.

Олаф предпочел меня не услышать.

***

Настал час моего фиаско. Тест, называемый у курсантов «потогонка». Тут сконцентрированы все самые садистские упражнения, из которых я не могу сделать и половины. Мало того, что будешь падать в грязь и бегать там по пояс в воде, так еще нужно карабкаться на стенки, лазать по веревкам и ходить на руках по полосе из перекладин, а в процессе непрерывно постреливать по неожиданно появляющимся мишеням.

Вообще, по училищу ходили легенды о некоем юноше, сумевшим пройти полосу до конца и без промахов. Наверное, это именно легенды, потому что официальный рекорд всех лет всего 97 из 100.

С самого утра у меня сосало под ложечкой от волнения.

Главное, дура, чего боялась то? Что, меня не возьмут в экспедицию, если свалюсь со стенки жопой в грязь? Где они найдут еще экзобиолога, да с медицинским образованием в бэкграунде? Мы тут все уникумы-универсалы. Мало того, что лучшие представители в своих областях науки, так еще и каждый совмещает в себе две, а то и три специальности. Два, а то и три в одном, что позволяет сократить число участников полета до дюжины. Убери любого, и придется искать вместо него двоих как минимум. Которые также не пройдут эту чертову полосу препятствий.

Всех курсантов, включая ученых, привели к точке старта и раздали номера. Мне достался тридцать седьмой.

– Позвольте… тут нет ошибки? – уточнила я у офицера, который следил за тем, как участники тащили со стола наклейки с цифрами. Все уже забрали свои цифры, а на его столе по-прежнему лежали две бумажки. Я уже провела нехитрые вычисления, пытаясь понять последний у меня номер или нет. – Нас всего тридцать шесть. Как может быть, что у вас еще два номера на столе, а я тридцать седьмая? – я потыкала пальцем в свою наклейку.

– Идите к остальным, курсант, – холодно огрызнулся он.

Мы выстроились в линию согласно купленным билетам, то есть полученным цифрам, и долго чего-то ждали. Наверняка какое-нибудь высокое начальства, которое изволило проспать и потому задерживалось.

Я стояла с самого краю. У парня слева от меня на груди красовалась цифра 36. От скуки еще раз пересчитала всех курсантов. Всего тридцать шесть: двадцать пять молодых воспитанников офицерской школы и одиннадцать ученых. Олафа в строю, естественно, не было.

На плац неожиданно выехал белоснежный грузовик странной конструкции. Чем-то он был похож на футуристический трейлер – дом на колесах – только вот окон у него не наблюдалось вообще. Даже водительского стекла. Странный агрегат сопровождали два обычных черных микроавтобуса, из которых резво повыскакивали солдаты в черной броне, с автоматами наперевес.

Мне стало интересно, кого и от кого собирался защищать спецназ на территории воинской части?

Черные тщательно ощупали взглядом всех присутствующих и каждый сантиметр пространства вокруг, после чего один из них что-то тихо прохрипел в рацию.

Двери белоснежного грузовика распахнулись, из кузова выдвинулся небольшой трап и на плац сошли две ослепительные красавицы.

Несколько парней в строю нагло и восхищенно просвистели. Обе девицы были одеты так же, как и мы – в пятнистую полевую форму – только вот им она, в отличие от меня, идеально шла. Так, словно каждой ее подгонял личный кутюрье.

Первая – высокая брюнетка с каре, тут же подошла к столу, забрала у оторопевшего офицера одну из лежащих номером вниз наклеек и прилепила номер на форму. Вторая – русоволосая девица среднего роста с роскошной длинной гривой, с улыбкой оглядела строй курсантов. Я встретилась с ней взглядом и вздрогнула, увидев две невозможных сияющих синим льдинки.

Геноиды. Те самые, которых презентовали неделю назад.

Брюнетка тем временем заняла свое место где-то в середине строя, а синеглазка, получив номер тридцать восемь, встала справа от меня, последней.

Ну хоть чудеса с цифрами стали понятны. Но вопросов только прибавилось.

Парень слева от меня почему-то вытянулся по стойке смирно и старательно скашивал глаза вправо, стараясь хоть как-то разглядеть прекрасную незнакомку.

Я же церемониться не стала. Повернулась к соседке и представилась:

– Я Надя. А ты?

– Аглая, – улыбнулась та яркой улыбкой богини с рекламы стоматологической клиники.

–Странное имя.

– Официально AGL – 5. Но Аглая мне нравится больше.

Мне показалось, или улыбка на мгновение стала грустной?

Действительно, если бы не странные глаза, то и не поверишь, что рядом со мной стоит не человек, а синтетическая кукла. Впрочем нет. Таких совершенных людей не бывает. Даже в рекламных буклетах у моделей хоть один, да изъян найти можно. Здесь же все слишком правильное. Перебор, и от этого ощущение фальши. Рядом со мной подделка под человека и это, в общем, даже неприятно. Как будто меня уравняли с ожившим манекеном из витрины.

От необходимости общаться с этим творением неизвестного Пигмалиона меня избавила команда к началу испытаний. Мы всем строем дружно потрусили к потогонке. В получившейся таким образом очереди геноид оказался за моей спиной, что меня полностью устраивало.

У потогонки один вход и два выхода. Тот, что в конце – почетный. Для тех, кто прошел до конца. Тот, что в середине – для облажавшихся и сошедших с трассы. Пока народ в основном оттуда и выходил, причем в таком плачевном виде, что у меня неприятные мурашки по позвоночнику побежали. Задорные спортивные юноши из первых номеров вываливались из позорной двери на траву и лежали, пытаясь прийти в себя. Грязные, мокрые и глубоко несчастные.