Мираж

— Ты все равно будешь вычитывать. Марк, а ведь здорово! Как русские говорят, одним выстрелом — двух зайцев.

— Выстрел громким будет. — Марк взял валявшуюся на столе кукурузную трубку и разжег ее. — Ну, все?

— Чего уж больше! Помяни мое слово, они ухватятся за идею, она дорого стоит.

Марк надел очки и погладил лысину.

— Дай мне, пожалуйста, «Красную звезду», я сегодня еще не успел.

— Хочешь посмотреть программу телевидения?

— Может быть. А тебе ведь нужно мчаться в свой офис и передать в редакцию репертуар московских театров?

— Да, ты прав, а там они, в Нью-Йорке, выпустят номер без моей заметки. Привет, Марк!

— Привет! Позвони мне завтра.

Когда Леонард ушел, Марк развернул «Красную звезду», пробежал третью полосу и отложил газету в сторону. Вылез из-за своего стола и подошел к окну, где десять минут назад стоял Леонард.

«Лео еще молодой, — глядя через стекло и бессознательно наблюдая, как машины, выезжающие из туннеля, выключали подфарники, подумал он. — У него есть шевелюра, у меня — мозги. Пока еще есть, и мне хватило их для того, чтобы вложить в тебя, Лео, идею о взрыве. А потом я терпеливо ждал, пока ты созреешь. Так что, считай, это твоя идея, и все синяки будут твоими, а я в крайнем случае обойдусь легкими царапинами. Награды? Награды пополам, только сильно сомневаюсь, что до них дело дойдет…»

Марк погладил свой живот, больше похожий на футбольный мяч, засунутый под рубашку тощему человеку ростом под два метра.

«Обедать? Отправлю радиограмму и умываю руки. Нет, пожалуй, надо будет еще написать подробное письмо своим в Лэнгли. Диппочта пойдет вечером. Конечно же, американский персонал пострадать не должен. Хватит нам печального иранского опыта. Акцию предложим назвать «Квадро». Просто «стереомузыки» мало… А осуществит ее кто-нибудь из эмигрантов. Вот что еще, пожалуй: взрыв будет, но передачи прекратятся на минимальный срок. Нужны шумовые эффекты, а дело страдать не должно. Что скажет по этому поводу резидент?..»

Тот долго, даже слишком долго читал текст. Потом скептически посмотрел на Марка:

— Головы не перегрелись от такой идеи?

— Но какой эффект «Квадро»! Шум будет по всей Европе.

— Хорошо. Но если в ответ на нашу депешу придет из Лэнгли острая шпилька… Загоню ее вам обоим с Леонардом в… Как говорят русские, «промеж глаз». Понятно?.. — И со вздохом подписал бланк.

Отдав текст радиограммы, Марк вернулся в кабинет. Теперь машина запущена. Его пожелания могут подшить в папку и запрятать куда-нибудь в пыльный сейф. А могут понести из кабинета в кабинет, пока бумажка наконец не дойдет до начальника Управления тайных операций. А тот может отправить ее и выше…

Надо быстрее писать письмо, скоро курьеров повезут на аэродром.

РАЛЬФ КОРСИЛЬЯ поглядел на опечатанный мешок с почтой, глянул в иллюминатор, затем, расправляя затекшую руку, взглянул на часы: скоро они будут в Вашингтоне… Дремал сидящий рядом напарник Ральфа — Сид Грюнер. В салоне самолета компании «Пан Америкэн» еще был полумрак и почти все пассажиры спали. Вот-вот выйдет улыбающаяся стюардесса и потихоньку ввезет тележку с напитками, а пилоты прибавят свет. Он пошевелил плечами и вздернул обе руки вверх, чтобы размять их. И тут свет погас.

Через мгновение, получив удар кастетом по голове, Корсилья сполз с кресла и накрыл собой мешок. Сид, дернувшийся за пистолетом подмышкой, с раскроенной головой свалился на приятеля.

Из-за портьеры в головной части салона высунулся угол тележки, затем выкатилось все это хрупкое на вид сооружение, уставленное бутылками, бутылочками, жестяными банками и пластиковыми стаканами. Коротко стриженная, невысокого роста брюнетка-стюардесса прокатила тележку чуть вперед и поставила ее между первым и вторым рядом кресел салона. Никто так и не видел, что за спиной стюардессы поднялся с кресла человек и встал позади нее. Карен Логан, уже четыре года летавшая на самолетах компании «Пан Америкэн», впервые в жизни поняла, что это такое — ощущение дула пистолета, приставленного к лопатке. Не оборачиваясь, она замерла. От резкого запаха платка, неожиданно прижатого к ее лицу, она дернула головой раз, два… И медленно начала съезжать на пол. Не выпуская из правой руки пистолета, мужчина левой рукой ловко посадил ее в кресло, с которого только что встал сам.

— КОНТРОЛЬНАЯ ВЫШКА, Вашингтон! Говорит капитан Турецкой народно-освободительной армии Гусейн Джакыр, борт самолета Париж — Вашингтон! Как вы меня слышите?

Диспетчер Кейт Эстес, готовившийся сдавать смену, вздрогнул, нервно повел головой чуть в сторону, не выпуская из виду темно-зеленого экрана со светящимися белыми точками.

— Не понял, борт Париж — Вашингтон, повторите, пожалуйста, — произнес он без запинки, хотя ему уже все было ясно.

— Контрольная вышка, Вашингтон! Говорит капитан Гусейн Джакыр, борт Париж — Вашингтон. Самолет захвачен членами Турецкой народно-освободительной армии. Все переговоры с властями после посадки. Прошу очистить стоянку для самолета, в радиусе ста метров вокруг нас не должно быть ни людей, ни автомобилей. Машина «следуй за мной», сразу после того как проведет нас, немедленно уезжает. Как поняли?

— Говорит контрольная вышка, Вашингтон. Вас понял, сейчас сообщу ваши требования начальнику аэропорта. Вы хотите что-либо сказать еще?

— Нет, конец связи, — произнес голос с резким иностранным акцентом, хотя вся речь говорившего была построена без единой грамматической ошибки.

— Конец связи, — повторил Эстес.

Подождав еще несколько секунд, он вызвал начальника аэропорта и руководителя службы безопасности. Потом достал из заднего кармана носовой платок и вытер лоб. Странное дело: лоб был совершенно сухим. Через минуту в комнате появились оба.

— Эстес, сменяйтесь. Вы нам нужны. — Начальник аэропорта произнес это сразу, как только руководитель службы безопасности закрыл за собой дверь.

Собственно говоря, Эстес уже мог идти. Его сменщик уже «вчитался» в точки на экране, где еще не был обозначен «борт Париж — Вашингтон». Майк пересел в его кресло, а Эстес, бросив взгляд на зеленый экран, повернулся к тяжело дышавшим после вынужденной пробежки мужчинам.

— Гусейн — кто? Турок? — Начальник службы безопасности Питер Уэбб левой рукой нервно крутил серебряный перстень на безымянном пальце правой.

— Да, сэр. Турецкая народно-освободительная армия. Он сказал: «Капитан Гусейн Джакыр» — и отложил все переговоры до приземления. Я думаю, что сейчас в самолете порядок. Они все скажут на земле.

— Потребуют заправиться, будут угрожать взрывом, станут говорить… О чем? — очень медленно добавил начальник аэропорта. — Хорошо, пока не будем их вызывать, подождем. Боже, только бы посадить их без мертвецов! Он ничего больше не сказал?

— Нет, сэр. Мне кажется, не надо их сейчас дразнить. Может, там действительно порядок.

— Кейт, — вступил в разговор Питер Уэбб, — у меня к тебе личная просьба. Останься здесь — на случай, если турок вновь вызовет. Говори с ним спокойно, соглашайся со всем. И переключи их канал на мой кабинет. Хорошо?

Кейта Эстеса просило об этом одолжении начальство, и, разумеется, он не мог отказать. Подумать только: его просили, ему не приказывали. И потом, он уже чувствовал какую-то ответственность за судьбу летевших. Наверно, потому, что первым отозвался на вызов захваченного неизвестно кем и для чего самолета. Он не хотел бы быть в нем, но много бы отдал, чтобы знать, что сейчас там происходит.