Мираж
Шрифт:
Когда подали кофеи мятный чай, дюжина гостей двинулась в середину зала. Под аккомпанемент таблы(маленького барабана) и оуда(инструмента, похожего на лютню) они начали танцевать ремальский хороводный танец. Поначалу движения танцовщиц были медленными и по сравнению со страстными телодвижениями танца живота даже, пожалуй, вялыми. Но ритм постепенно убыстрился, и женщины закружились в чувственном, эротическом вихре.
Гости, сидевшие за столом, громко поощряли танцующих, выражая свое одобрение. По мере того как танцовщицы приближались к Амире, разговоры вокруг становились
До глубины души смущенная фривольными разговорами, Амира тем не менее была просто счастлива: никогда еще она не была окружена столь искренним, бьющим через край весельем. Каждая минута праздника была подлинным наслаждением, и, когда тетушки сказали ей, что пора идти к мужу, Амира искренне огорчилась.
За дверью зала приемов Амиру ждал отец. С необычайно торжественным выражением лица Омар взял дочь за руку и повел ее по просторным коридорам и мраморным лестницам дворца, которому предстояло стать ее домом.
Остановившись перед дверью, богато отделанной черным деревом, он потрепал дочь по щеке.
Казалось, Омар собирается произнести какие-то серьезные слова, но вместо этого отец просто обнял Амиру.
— Да защитит тебя Аллах, доченька.
Из глаз девушки хлынули слезы. Как странно, подумала Амира. Как ждала она этого момента, как мечтала освободиться от удушающей опеки отца и теток, и вот эта минута наступила. И что же? Она не чувствует ничего, кроме грусти от расставания с чем-то родным и близким.
Амира поцеловала отца и осталась одна перед дверью покоев мужа. Она видела не очень четкие фотографии принца в газетах, кроме того, Али показывали по телевизору во время официальных праздников Ремаля. Интересно, каким он окажется в действительности?
Амира легонько постучала в дверь, она медленно распахнулась, приглашая ее войти в такие роскошные апартаменты, по сравнению с которыми дом ее богатого отца мог показаться бедной лачугой. Старинная европейская мебель, стены увешаны полотнами, виденными Амирой в книгах и альбомах репродукций, — Пикассо, Ренуар, Синьяк… Продолжать можно было бесконечно.
Элегантность принца Али была под стать обстановке покоев: белый шелковый халат с монограммой поверх изысканной пижамы. Али аль-Рашад оказался красив, как кинозвезда — тонкокостный, невысокий, но безупречно сложенный, с угольно-черными глазами и шелковистыми темными волосами; он был просто неотразим.
Целую минуту он молча созерцал Амиру, словно она была одной из его картин, затем улыбнулся.
— Пусть вечность будет так же прекрасна, как ты в это мгновение.
Амира испустила вздох облегчения.
Али протянул ей руку. Послушно и испытывая чувство, очень похожее на благодарность — в конце концов ее муж не оказался стариком, как муж Лайлы, — она вложила в его ладонь свои пальчики.
Он ввел Амиру в спальню, посредине которой высилась громадная китайская резная кровать ручной работы, украшенная золотом. Амира молчала, стараясь освоиться с расточительной роскошью королевского дома.
— Шампанского?
Она ужаснулась. Амира не была религиозной фанаткой и знала, что многие ремальцы пьют, несмотря на строжайший сухой закон, но сама она ни разу в жизни не пробовала вина.
Али
протянул ей хрустальный бокал, наполненный пузырящимся жидким золотом.— Успокойся, дорогая. Это тебе не повредит. Шампанское не вино, это текучее счастье.
Амира отхлебнула из бокала. Во рту закололо тысячью иголок.
«Какое странное ощущение», — подумала девушка.
— А теперь сними свою одежду, — улыбаясь и не меняя нежного тона, произнес Али.
Амира оцепенела. Конечно, она ждала этого предложения, но не думала, что все произойдет так внезапно. С молоком матери девушка впитала одну истину, которую вдалбливали ей всю жизнь, — надо всегда угождать мужу. И не только в первую ночь после свадьбы.
Если же она ослушается, ее отвергнут и с позором отошлют в дом отца, где она попадет в руки теток и со временем станет такой же, как они. Амира содрогнулась от этой мысли. Али по-своему растолковал ее реакцию и рассмеялся.
— Неужели так страшно быть со мной наедине? Подумай, все же ты как-никак моя жена.
Покраснев, Амира направилась в выложенную мрамором ванну, где она сняла свадебное платье и шелковое белье. Дотронувшись до прозрачных тонких трусиков, девушка остановилась. Сколько веселых шуток услышала она сегодня об этой детали туалета!
Амире не хотелось сердить мужа, но в то же время она не могла, просто физически не могла предстать перед ним совершенно обнаженной. Робко переступая босыми ногами и утопая в роскошном белом ковре, Амира вернулась в спальню.
Он не рассердился, на лице Али не отразилось даже раздражения, он смотрел на Амиру восхищенным взглядом.
— У тебя изумительное тело, — сказал он. — Подтянутое, стройное, сильное. Ты похожа на чистокровную лошадку.
Как ни странно, Амире понравился такой комплимент. Повзрослев, она постоянно мучилась, думая, что слишком высока, что у нее тонкие губы, что она недостаточно пышна, а ведь известно, что ремальские мужчины предпочитают толстушек. Но сейчас ей стало ясно, что Али она нравится, он не притворялся. Подведя Амиру к кровати, Али начал гладить ее, как котенка. Пригревшись в его объятиях, она позволила себе насладиться его целомудренной лаской. «Как это приятно», — подумалось Амире.
Кончиками пальцев Али коснулся ее груди. То ощущение, какое она испытала, попробовав шампанского, теперь охватило все ее тело. Так вот как выглядит тот запретный плод, о котором шушукаются и над которым посмеиваются бывалые женщины.
Но стоило Али попытаться коленом раздвинуть ноги Амиры, как девушка снова оцепенела.
Он остановился, больше удивленный, нежели рассерженный.
— Ты боишься меня, Амира?
— Нет, — запротестовала она. Единственное, чего сейчас действительно боялась Амира, так это разочаровать своего принца.
— Может быть, ты просто не желаешь сделать то, о чем тебе, конечно, не раз говорили и что ты обязана делать?
Амира опустила глаза. Как может она хотеть или не хотеть того, о чем не имела ни малейшего понятия?
— Если ты не хочешь, то нам нет смысла продолжать.
— Но это невозможно, — выпалила она. — Как же тогда?..
Она смущенно осеклась, не в силах продолжить свою мысль.
— Ах, вот в чем дело? — усмехнулся Али. — Ты беспокоишься о ритуальном показе крови как доказательства твоей добродетели? Дорогая, я не нуждаюсь в таком доказательстве, но если уж тебе так хочется исполнить обычай, то я, пожалуй, заменю твою кровь своей.