Мираж

1. Объявить полную амнистию лицам, участвовавшим в военных организациях Колчака, Деникина, Врангеля, Савинкова, Петлюры, Булак-Балаховича и Юденича в качестве рядовых солдат, путём обмана или насильственно втянутых в борьбу против Советской России.

2. Предоставить им возможность вернуться в Россию на общих основаниях с возвращающимися на Родину военнопленными...»

1922

1

Первые русские слова в Париже Мохов услышал, выйдя из поезда на Лионском вокзале: двое мужчин в старых поношенных пальто вовсю матерились по поводу Генуэзской конференции, на которую «эти... хотят пригласить Ленина». Осторожно обратившись к ним, Николай Дмитриевич объяснил, что впервые приехал в Париж и никого и ничего здесь не знает. Мужчины в лад заявили, что здесь не пропадёшь, «наших много», только надо не зевать, погода хорошая — это сегодня ради его приезда пасмурно. Тот, что посерьёзнее, спросил о наличных деньгах, и Николай с чистым сердцем и спокойной душой заявил, что кошелёк его пуст. Мужчины посочувствовали, но потеряли к нему интерес. Посоветовали двигать в Латинский квартал — «Там все наши нищие живут», — сказал сочувствующий. «Перейдёшь Сену, пройдёшь Ботанический сад, Университет — вот там всё и начинается».

С небольшим чемоданом, в дешёвом новом пальто, купленном в Болгарии, и шляпе Мохов выглядел так, как полагается нищему эмигранту. Спросил у разговорчивых мужчин, не знают ли Леонтия Андреевича Дымникова. Сказали — не знают.

Но оказалось, что искомый Дымников достаточно известен в Латинском квартале, и вообще в Париже не трудно найти русского человека. Протащившись километров 5 по улицам и переулкам Латинского квартала, прицениваясь к гостиницам и меблированным комнатам, он вдруг прочитал на афишной тумбе рядом с рекламой концерта Вертинского объявление:

«Агентство

РУССКИЙ СЫЩИК

находит и возвращает всех и всё потерянное,

кроме России.

Леон Дымник

ул. Данциг, 14»

Конечно, это и есть тот самый Дымников или знающий его. Улица Данциг была в этом же районе. У дверей в аккуратный пятиэтажный дом такое же объявление, но на медной дощечке и с указанием: 1 этаж, кв. 7. Открыл Мохову высокий крепкий брюнет в белой рубашке с галстуком. На вопрос о Дымнике ответил, что хозяин здесь бывает редко, и все вопросы решаются с дежурным, то есть с ним, Шигариным.

— Моё дело такое, что я русский офицер, был в Галлиполи, сейчас из Болгарии.

— У нас сегодня такой день, что хозяин скоро приедет.

Я позвоню ему из кабинета, — сказал Шигарин, несколько изменив тон, и ушёл в кабинет, несмотря на то, что в холле Среди диванов, столиков и копий импрессионистов, был и телефон.

Выяснилось, что господин Дымник скоро будет. Однако прежде хозяина появился ещё один посетитель. Так же как и Мохов — в дешёвом пальто и шляпе. Русский, измученный хождением по чужому городу.

— У меня есть дело для господина Дымника, для вашего агентства, — сказал он. — Моя: фамилия Арефьев. Я из России.

— Я помощник господина Дымника Шигарин. Имею право рассмотреть ваше заявление и, может быть, буду им и заниматься.

Шигарин разорвал пакет, углубился в чтение многолистного заявления. По-видимому, текст был интересным — голова помощника то и дело покачивалась, и усмешка пробегала по губам.

Вскоре в офисе появился сам господин Леон Дымник, одетый, как полагается одеваться парижанину, имеющему средства.

— Всё-таки «Форд» посильнее «Рено» тянет, — сказал он. — Так, какие у нас дела? Вы из Болгарии? Заходите в кабинет.

— Письмо адресовано Леонтию Андреевичу Дымникову. По-видимому, это вы?

— Какой вы догадливый.

Прочитав письмо, он задал несколько вопросов. Заинтересовался армией, спросил, где находится руководство.

— Врангель в Сербии, Кутепов — в Болгарии, в Велико Тырново. Недавно в его честь болгары давали банкет.

— Героев надо чтить. Ведь Кутепов — герой. Да, Николай Дмитрии?

— Ваш друг Воронцов не считает его героем.

— А вы?

— С Максимом Павловичем согласен во всём, кроме его намерения уйти в монастырь.

— Максим пишет, что вы дуэль на штыках выиграли. Поздравляю.

— Какой там выиграл — негодяй остался жив. Доносчик. Клеветник. Сейчас его в кутеповскую контрразведку взяли. Нашли специалиста.

— Как у вас с деньгами, Николай Дмитриевич? Приехали сюда зарабатывать?

— Надеюсь.

— Мне кажется, что вы будете полезным сотрудником в моём агентстве. Работа живая. Плачу хорошо. Согласны? Прекрасно. Сейчас как раз появилось новое дело — вот вы и подключайтесь.

С Арефьевым разговаривали втроём.

— Я брат Сергея Матвеевича Арефьева, Митрофан. Сергей был поручиком в армии Деникина и погиб под Орлом в октябре 19-го. Жена Сергея Зина, получив официальное письмо с известием о его смерти, сразу слегла и зимой умерла.

— Умерла? — удивился Леонтий.

— Чего ж удивляться? Какая зима была. Перед самой её смертью Зину навестила сестра Вера. Она уехала сразу после похорон, а вскоре обнаружилось, что пропали все драгоценности Зины. Мы их прятали в надёжное место, но сестре Зина его показала. Даже браслетик подарила. А та украла всё, даже документы и фотографии. Я пытался её найти, но она исчезла. По некоторым данным, бежала на Юг, а затем за границу. Один знакомый сумел сообщить мне, что Веру видели в Париже. Я надеюсь, господин Дымник, что вы отыщите эту женщину, и с помощью французской полиции мы вернём всё, что можно вернуть. Мне о вас говорили, что вы раскрывали и более серьёзные хищения.

— Во сколько вы оцениваете похищенные ценности? — спросил Дымников.

—100 тысяч франков.

— Бели моё агентство примет это дело, то мы должны заключить договор и получить хороший аванс. Примерно 10 тысяч.

— Может быть, мы договоримся на процент от возвращённых ценностей?

— Нет. Агентство не может рисковать. Впрочем, я подумаю. Прошу вас, господин Арефьев, подождать в холле, дока мы будем изучать ваши документы и обсуждать дело.

Документов было немного. В паспорте погибшего Сергея вписана жена Зинаида, и есть отметка о выдаче ей вида на жительство. Вера, украв вид на жительство, отправилась с ним в путешествие. Свадебное фото Сергея и Зины 1915 года. Вере здесь делать нечего. Фотография двух сестёр с подписями — это материал. Копия скорбного письма генерала Скоблина о гибели Арефьева, которое Вера выпросила в полку во время отступления. Подлинник украсть не могла — тогда в доме он, вероятно, был где-то на видном месте. Ещё справки от разных властей.

— Ну что, господа, у французской полиции есть основания задержать Веру Федотовну Никонову за въезд в страну по подложным документам и за похищение ценностей?

Опытный Шигарин высказался быстро и определённо:

— Незаконный въезд — да. Хищение — нет.

— Понадеемся на чистосердечное признание или на именную драгоценность — какое-нибудь колечко с инициалами. Заветный вензель.

Леонтий напряжённо обдумывал особую цель намечаемого дела, о которой не должны знать исполнители. Мысленно всё получалось как будто просто. Однако придётся удивить своих помощников.