Мироход (Том II)

Реймс с моими доводами согласился, однако предостерег от прямого упоминания Старшего Дома, явно повинного в проведении масштабной операции по уничтожению приграничного города. Прямых доказательств на руках не было, а за голословные обвинения, Грэмход, могли и крупный счет выставить, для «компенсации репутационного ущерба».

— Что теперь, Игни? — Поинтересовался Реймс, когда мы покинули территорию поместья, сдав его под контроль городской стражи.

— А теперь, друг мой, самое важное и сложное. Собирай всех не занятых жителей на центральной площади. И поставь там карету, с крыши которой я смогу выступать.

— Всех? Уверен? — Советник, похоже, удивился грандиозности моих планов, будучи при этом неуверенным в результатах.

— Всех, кого сможешь. Мне таки есть что им сказать.

Глава 73. «Дедушка Игнис III»

Глядя в спину вечному стражу, удалявшемуся от нас на транспорте, доставившем нас сюда — невольно вздохнул. Не сказать, что мне неприятна мысль о пешей прогулке, но покрытый запахом гари и копотью город, наводненный «спящими» бездушными — это не самое приятное место и на светлые мысли особо не подталкивает. Еще раз тяжело вздохнув, я задрал голову кверху, разглядывая тяжелые облака так и не решившиеся разродиться ливнем.

— Не знаю, что сейчас творится в твоей голове, но постарайся свести последствия к минимуму. — Реймс выглядел одновременно и озадаченным, и обеспокоенным.

— Не волнуйся, друже. У моих предков был довольно приличный опыт в проведении таких мероприятий.

Ехидно подмигнув, замечаю, как советник начал теребить подол камзола. Нервный он какой-то в последнее время. Ну подумаешь, город подожгли и едва не убили пару раз. Я же вот не паникую? И Жозин, вон, тоже… Эмм…

Заметив мой взгляд, девушка неосознанно сделала шаг в сторону и подозрительно прищурилась.

— Что-то не так, леди? — Вопросительно выгнув бровь, подхожу ближе и наблюдаю за реакцией.

— Нет… Я… Вы… Просто… Все хорошо. — Отвернувшись и пряча взор, девушка вновь сделала шаг назад.

— Реймс, друг мой. Скажи честно. Моя внешность столь ужасна, что пугать способна юных дев? Или, быть может, может репутация моя столь скверна, что заставляет в ужасе стараться отойти? — Обращаясь к советнику наигранным образом, продолжаю краем глаза следить за спутницей.

— Если бы я тебя не знал и послушал россказни в тавернах — сам бы сторонился, дабы не влипнуть в царящий хаос. — Усмехнувшись, советник подошел ближе и снял с плеча кусочек окровавленной плоти, не известно в какой момент оказавшейся на моей одежде. — Но причина, думаю, вот в этом.

— И все молчали. Тоже мне, товарищи… — Карикатурно сложив руки на груди, быстро зашагал дальше.

— Игни! Подождите! — Сорвавшись с места, Жозин побежала вслед за мной.

— Да не переживайте вы так, леди, я просто шучу. — Поправив цепочку на взмокшей шее, в пол оборота обращаюсь к Реймсу, желая скрасить не близкий путь до площади разговором. — Помнишь, друже, ты сказал, что я неправильно пользуюсь энергией Истока?

— Помню. — Советник кивнул и поравнялся со мной.

— Можешь рассказать подробнее?

— Так я вроде бы уже объяснил. Вместо того чтоб заливать тарелку потоком энергии, которую потом еще и восстанавливать несколько часов придется, можно выпустить концентрированный сгусток.

— Это я уже понял… Выпускаю сгусток и с ним работаю. Главный вопрос — как? Не думаю, что тебя учителя и родители мучили фразами «думай сам» и «догадайся или не колдуй вовсе».

— Хе-хе-хе. — Советник от души рассмеялся, и как-то подозрительно на меня покосился. — Ты не поверишь.

— Да лааадно? — Я даже слегка растерялся. — Серьезно?

— Абсолютно. Разрешено лишь подсказывать, но не учить в прямом смысле этого слова. Таким образом силу обретают действительно талантливые, тогда как бездари дальше стражников и землевладельцев не поднимаются.

— Сурово…

Подобные новости несколько обескураживали. С одной стороны — вроде как логично. Те, кто обладает живым умом и талантом — пробиваются по социальной лестнице на верх и позволяют семье процветать. С другой же — ну вот прям хрен его знает… С трудом верится, что какой-нибудь дофига богатый представитель Мирелт откажется от обучения своего сыночка основам магии, рискуя при этом взрастить бездаря и объект для насмешек. Это же не только удар по репутации, но и угроза обрыва династической линии. Кроме того, в памяти всплыло обещание Териха. Дескать обучит всему и еще немного сверху. Да и Дитрих обещал пару уроков исцеления.

Выслушав мои рассуждения, Реймс кивнул и с видом древнего мудреца, наставляющего неофита, принялся пояснять причину происходящего.

Додуматься я должен, как оказалось, не до каждой мелочи, а до основополагающих принципов. В «изменении» таким моментом является именно преображение структуры. Тут у меня проблем возникнуть не должно, так как и про клетки и про атомы мне известно, в отличии от жителей Хельхада. В «призыве» основной загвоздкой было получить доступ к иному пространству и создать там функционирующую сеть, для охраны имущества. В «исцелении» ученику необходимо было познать принцип распределения энергии от истока и настройку её тональности. Но основа основ, без которой прочие знания бесполезны — управление Истоком и энергией вне тела. Со слов Реймса, проблема подсказок заключалась даже не в традициях и нежелании, а в невозможности пояснить сам принцип работы этого явления.

Вот есть человек. Обычный. Две руки, две ноги, посередине сволочь. И есть у него такая странная штука, которая в себя «энергию космоса» из окружающего мира впитывает, если он шапочку из фольги не носит. А уж сможет он энергией пользоваться или нет — это уже тема для глубоко философского срача на форумах.

Кто-то учится её по телу гонять и в тканях концентрировать, как наши земные монахи шаолинь. Кто-то учится энергией насыщать свою душу и разум, как опять же восточные мудрецы-отшельники. Некоторые, подобно большинству священников, разучивают песнопения и особые молитвы, изменяя энергию в окружающем пространстве и создавая эдакую «благодать». С классическими же магами, в понимании Реймса, ситуация несколько иная. Они учатся выделять энергию наружу и преобразовывать её в полуматериальные объекты, а иногда и воплощать полностью. По сути своей, так называемая манна — это пластилин из которого ребенок сделает птичку, идиот слепит хер, а творческий человек заморочится и выдаст бюст известной личности.

Увлекшись беседой, я не сразу заметил, что мы подошли к центральной городской площади. Народу собралось как на первомайской демонстрации, разве что не хватало привычного оцепления и транспарантов. Горожане выглядели напуганными, усталыми и очень злыми. Гремучая смесь, способная перелиться через край и зародить пламя пожара. Задача, честно признаю, не из простых. Да и идея собрать вообще всех в одну кучу перестала казаться такой хорошей, при ближайшем рассмотрении хмурых физиономий.

Люди оборачивались и узнавая нас — расходились в стороны. В воздухе висел запах паленых волос и пота, красноречиво свидетельствуя о присутствии пожарных-добровольцев. Кто-то снимал с головы шапки, в знак уважения. Кто-то глядел на нас волком, без сомнения уже мысленно обвинив Реймса во всех бедах. Несколько женщин тихонько плакали, вжимаясь в плечи своих мужей. И только дети, маленькие и наивные, не понимали почему все здесь собрались, упрашивая родителей поскорее отправиться по домам.

Ровно по центру площади стояло жиденькое оцепление из десяти стражников, отсекая все прибывающих граждан от небольшого свободного участка, где разметили одинокую карету. Только сейчас, взглянув на сие чудо инженерной мысли, я запоздало вспомнил, что ни разу не видел подобные на дорогах. Даже женская половина правящей семьи, возвращаясь в поместье, перемещалась в обычных крытых повозках.

Довольно необычного вида конструкция имела сразу шесть оббитых медными полосами колес, на треть уступавших в размере тем, что использовались в повозках. Будучи человеком, не особо осведомленным о принципах работы и устройстве автомобилей — с нескрываемым удивлением обнаружил наличие довольно креативной, по меркам средневековья, подвески. Сама же карета по форме напоминала толи кабачок, нарисованный первоклассником, толи фрукт, порожденный в кубическом мире. Первая ассоциация, пришедшая в голову — мастер пытался придать своему творению черты тяглового ящера, что у него в общем-то получилось. Четыре дверцы имели круглые окошки, а сам корпус был покрыт маленькими дощечками на манер чешуи-черепицы. Место кучера стилизовалось под голову рептилии, роль челюстей которой исполняли оглобли. Все это безобразие, на уровне крыши, украшалось узором из серебристых линий, складывающихся в затейливые композиции геометрических фигур.