Мирон сын Мирона
Шрифт:
— Стойте! — закричал Идвар, обращая внимание на себя. — Не убивайте их! Вам нужен только я, они ни при чём, не трогайте их… Прошу вас!
Но, ещё даже не дослушав его, один из чужаков выстрелил. Пружина арбалета сработала громко, и стрела рассекла воздух. Один из ребят Идвара, Оран, осел к товарищам под ноги, только выдохнув от неожиданности.
— Не-ет! — закричал Идвар, бросаясь к ним. Безоружного, его не убили сразу, а лишь ударили плашмя мечом по виску, отбрасывая в бок. Перед глазами поплыло, но Идвар, поднимаясь на руке, видел ещё, как оставшиеся в живых двое его ребят ведут бой на мечах. Но арбалетчик уже успел заправить вторую стрелу.
— Не надо,
— Господи… — хрипло прошептал, кривясь от боли, кусая губы, чтобы не закричать. Опять попробовал подняться на ноги, поддерживая больную руку, но под лицо ему сунули заряженный арбалет, приказали:
— Стой, где стоишь!
Идвар отшатнулся. О, Боже! Опять арбалет! Да что это… Нет, только арбалет…
Поднял голову, закусив губу от боли, огляделся по сторонам. Живых из ребят не оставили никого, по крайней мере, из тех, кто был здесь. Но Идвар, оглядываясь через упавшие на лоб волосы, всё же надеялся, что, может быть, кто-то из тех, кто пас лошадей или был в лесу, всё же остался жив. Не могли же они убить всех десятерых так просто! Господи…
Он разглядывал их, стараясь не замечать направленного на него арбалета. Дорр не ошибся, это, в самом деле, личная охрана короля. Будь он проклят! Он мог бы арестовать Идвара ещё в замке, в Мирополе, не было необходимости убивать всех.
Зачем? Зачем? За что?
Задавал он себе один и те же вопросы, и сердце его рвалось на части.
Из леса, чуть сбоку от Идвара, вышел ещё один с арбалетом, прятал в сумку для стрел окровавленные болты, видимо, выдернул их из мёртвых. Идвар насчитал три. Каждую стрелу арбалетчик аккуратно вытирал углом плаща от крови, основательно, деловито. От злости у Идвара аж зубы стиснулись. Сволочи!
Поднял голову и заметил, как один из чужаков перевернул на грудь раненого Дорра. “Нет! Что ты делаешь? Он же ещё живой…”
Идвар дёрнулся вперёд, остановить, не дать вырвать стрелу из раненого, не позволить открыть смертельную рану. Его оттолкнули ладонью в грудь.
— Стоять!
Идвар не видел, что там, но крик Дорра заставил сердце похолодеть, сжаться от боли. “Вы же убиваете своих! Своих!.. Как вы можете?.. Как можете?..”
— Заберите оружие, деньги, если есть, разгоните их лошадей… Не оставляйте ничего своего…
Идвар дёрнулся на голос говорившего, конечно, это же барон Ниард — правая рука графа Марда, вот кого он послал для выполнения этого грязного поручения. Соберут оружие и всё припишут разбойникам.
Боль в ключице была нестерпимая, но именно она позволяла мыслить трезво. Убив его людей, они убьют и его самого. На это и был рассчитан приказ короля. Если бы он хотел посадить в тюрьму или арестовать для допроса, он это сделал бы ещё в замке, не позволил бы покинуть Мирополь. А значит, очередь и до него дойдёт…
Пока люди Ниарда собирали оружие и обыскивали тела мёртвых, Идвар оглядывался по сторонам в поисках отступления. Улучив момент, он бросился в гущу привязанных лошадей, на которых приехали сюда люди барона.
— Стой! Стой! Держите его!..
Стрелять из арбалета по нему испугались, чтобы не убить своих же лошадей. Барон отдал приказ:
— Осторожно, не убейте лошадей, иначе пешком пойдёте… Не дёргайтесь, он без оружия, куда денется…
Идвар осторожно гладил одну из лошадей
по шее, пригнувшись, следил за убийцами. Сесть верхом он не сможет: рука не позволит, да и верхом они быстрее убьют его из арбалета в спину, как Дорра… Надо придумать что-то другое. И быстро, он видел, как его окружают.Подтянув одну из лошадей за седло вперёд, Идвар, спрятавшись за ней, благо сумерки прикрывали, распутывал одной рукой поводья уздечек. Сумел отвязать лишь трёх лошадей. Они беспокойно перетаптывались, косили глазами, шумно дышали от запаха крови вокруг. Больших усилий разогнать их не потребовалось, Идвар спугнул лишь одну, другие бросились за ней прямо на людей Ниарда. Ещё одна из лошадей оторвалась от места временной коновязи сама.
Воспользовавшись суматохой, Идвар метнулся к лесу, прорвался через орешник и побежал дальше… В лесу уже было темно. Но за спиной раздавалось:
— Держите! Держите его!..
Он бежал, уворачиваясь от стволов деревьев, прикрывая лицо от встречных веток ладонью, переживая жуткую боль в ключице и в голове — удар мечом не прошёл даром. Бежал, бежал, и всё боялся, что ноги подведут его, не выдержут напряжения. “Вперёд, вперёд, только вперёд! Они догоняют и догонят, если ты остановишься, если только остановишься… Убьют тебя, слышишь?.. А ты должен вернуться… Ты обещал… Помнишь? Ты говорил, что вернёшься…”
Он провалился в овраг, не заметив его за рощицей молодых берёзок, покатился вниз, сминая под собой траву и высокие кочки. В голове всё будто перевернулось с ног на голову, затрещало всё тело до последней косточки. Какое-то время он не двигался, проверяя мысленно, жив ли он, всё ли на месте. Поднялся с трудом, между кочек стояла вода, и земля под ней была вязкая, травяная, затягивала сапоги, как в трясину. В голове всё помутилось, и Идвар несколько раз тряхнул головой, приводя мысли в порядок. “Нельзя… Стоять нельзя… Стоять это значит ждать, и ждать только одного — смерти…”
Падая, он, наверное, вывихнул ногу в лодыжке, при каждом шаге она болела, но идти позволяла, тем более что сапоги вязли, и земля плотно обнимала ноги, сохраняя сустав почти в неподвижном состоянии. Идти через траву и кочки, и эту трясину было тяжело и медленно, одно успокаивало — здесь нельзя проехать верхом, а значит, у него ещё есть шанс выбраться.
Он шёл, осторожно поддерживая левую руку под локоть. “Наверное, от падения сместились кости. Нужен будет врач… Какой врач? Надо сначала выбраться отсюда…” Он почему-то думал, что сможет выбраться, что уже почти выбрался. Из оврага поднялся вверх по склону, крутому не меньше, чем тот, с которого упал. Каждый шаг через себя, через силу. Трава выше колена, хлестала белыми макушками по лицу, по глазам. Идвар шёл, склонившись вперёд, а, когда поднялся наверх оврага, поднял голову, опешил, от растерянности даже дыхание перехватило, и нижняя челюсть отвисла. Прямо перед ним верхом на коне сидел арбалетчик в чёрном плаще. Идвар переборол удивление с трудом, мельком огляделся — за оврагом начиналась равнина, поросшая травой. Его и догонять не надо было, надо было лишь подождать его здесь. Всё просто…
Он перевёл глаза на арбалет, направленный в грудь. “Опять арбалет?.. О, Боже… Всё… Неужели всё… Аэлла, милая, прости меня… Я хотел вернуться, видит Бог…”
Идвар отстранился назад, упираясь ногами в склон оврага, поднял голову, уставившись в лицо всадника. Он показался ему знакомым, может, когда-то он в армии у Идвара служил, ещё в бытность Мироном, кто знает…
— Ну… — прошептал он, словно торопился умереть. Всадник вдруг убрал арбалет, опуская руку вниз, прошептал тоже в ответ: