Миростройцы

Грызи также невольно возвращались мыслями к экспериментам в башне-колодце, и думали наперёд о том, как устроить существование биосферы в космотории. Хотя тамошняя среда обитания очень сильно приближалась к планетарной, всё же имелись ограничения по перемещению, например - проходы между планетоидами не обеспечивали такого простора, как открытые пространства больших континентов. Из-за этого нестабильные популяции организмов постоянно выходили бы за рамки то в одну, то в другую сторону, а главное было даже не в этом. Более значимой для грызей была мысль о том, что они привносят в экосистему рациональность, потому как сами они всегда считали себя частью экосистемы, а рациональность - своей любимой потехой. Причём за тысячи лет планомерной работы по этой тематике грызи продвинулись достаточно далеко, чтобы цокать о значительных, если не исчерпывающих, успехах.

Основой воздействия на высшие организмы, не достигшие однако разума, была так называемая Рядная технология, позволявшая формировать Ряды. Суть состояла в том, что коммутатор Ряда - Сам, как это называли, считывал мозговую деятельность рядных организмов, пропускал через себя и досчитывал её до рационального уровня. Обратная связь позволяла фактически сделать рядные организмы разумными, на различном уровне, и ясное дело, что так уже можно было кудахтать совершенно в другом ключе. С этой дребузнёй было куда как проще перевести лис и хорьков на питание комбикормом, а мышей "уговорить" не размножаться, как мыши. Таким образом не только решался вопрос с рационализацией биосферы, но и появлялись дополнительные огромные ресурсы вплане думания головами. В грызунячьих мирах проживала такая пухова туча всяких организмов, что даже считанные проценты их, вносившие вклад в труды или науку, составляли Приход с большой буквы. Кроме того, разумные хорьки, как и любой другой биовид, имели свои особенности мышления, что было крайне ценно для познания.

Короче цокнуть, применимо к данной ситуации, грызи собирались не просто завезти хомяков, а сложно завезти хомяков, и это тоже следовало распланировать и продумать. Правда, вся эта возня шла исключительно после технических вопросов о постройке космотории, а даже не одновременно; зато эта диалектика давала возможность переключаться между темами и не зацикливаться, что тешило. Помимо этого грызи нисколько не забывали таращиться ушами на т\э, каковой показывал картину забортного пространства с известной долей художественной приукрашенности. Туманности, например, почти никогда не выслушили как облака, вплотную их вообще не видно, да и различить на глаз цвет звезды не так просто, если смотреть в оптику. Оба грызя считали звёзды очень красивыми штуками и могли долго глазеть на них, в чём они оказывались не оригинальны, если цокать о белках.

В этой самой системе Штымдрик, куда понесло хвосты грызей, их ждало некоторое затруднение. Корабль отработал маршрут на отличненько и никакейших нареканий не вызвал, но вот при обмене кодами опознавания диспетчерская служба сообщила, что порты системы принимают только пассажирские и оборонные корабли вслуху определённых технических неувязок.

– Определённых?
– фыркнула Рижа, - Пух в ушах, что имеется вслуху?

– Имеется вслуху, что у них разлад системы опознавания, - пояснил грызь, - Поэтому они используют патрульные Ёлки для идентификации, и они не прожёвывают весь поток.

– А там что-нибудь цокнуто по поводу того, сколько это продлится?

– Неа.

Грызи пожевали резцами и вспушились. Они несколько упустили из слуха возможности вроде этой, когда думали о внезапностях. Службы портов исправно принимали пассажиров, не нарушая таким образом сообщения между мирами, и наверняка выдернули бы весь пух себе с хвостов, чтобы не прекращать этого делать. Также они пропускали критичные рейсы типа военных перевозок или научных партий, которые должны были укладываться в сроки. А вот обслуживать или нет всякие левые корабли, каких в галактике пруд пруди, это было исключительно ихнее дело, и никто не смог бы поторопить штымдрикчан.

– Есть подозрения на провокацию, - хмыкнул Грибыш, - Такая же была на Зузуфуке, помнишь?

– А, помню, - хихикнула Рижа, - Когда транспортник гравгенами выпинали из системы.

Провокация состояла в том, чтобы как раз зафиксировать реакцию гостей на закрытие порта. Торговец какой-то малой народности, не особо проникнувшийся духом Союза, закатил истерику и стал прорываться чуть не с боем, за что и был схвачен гравгенами Ёлки и запущен в туманные дали с большим ускорением и пожеланием никогда не возвращаться. Вслуху того, что грызи этим пухом, тоесть духом, прониклись давно, они нисколько не были обескуражены.

– Это ладно, а что будем делать из действий?
– уточнила грызуниха.

Грызь некоторое время потаращился на т\э, расслушивая наличное, и достаточно внезапно заметил "еловую сову" - почти симметричную Ёлку в восемь секций, конфигурированную под научное судно. Грибыш моментально вычислил, куда направлен курс корабля, и завернул к нему. На самом деле, для связи в непосредственной близости от населённой системы приходилосиха постараться больше, чем в далёком космосе. Суть состояла в том, что фокусированный градиолуч полной мощности, способный достать за десятые доли светового года, мог быть опасен при попадании в незащищённые объекты, вслуху чего вести передачи предписывалосиха только на двух процентах мощности и ненаправленно, а так брало недалеко.

– Что ты задумал?
– цокнула Рижа.

– Хитрый план, такой хитрый...
– ухмыльнулся Грибыш.

– А, - подумав, поняла она, - А почему ты думаешь, что именно сова?

– Кажется, - привёл веский аргумент грызь.

Приблизившись к огромной двусторонней Ёлке на полсотни тысяч килошагов, фрег включил передатчики с запросом связи. Через какое-то время оттуда поступил отцок; на экране появился аквариум, в котором тупо плавала кругами жирная белая рыба.

– Клоо? Почём перья?
– цокнула явно не рыба.

– Есть дельце, рыбо, - хихикнул Грибыш, - В системе закрыты порты, но думается что не для вас. У вас есть стыковочное место, чтобы протащить нас в порт?

– Ммм...
– из динамиков раздался звук чешущихся ушей.

– Будьте жадноразумны, полторы сотни бобров!
– быстро добавил грызь, - Ваще низачто!

– Да в том и песок, что низачто, - проворчало с Ёлки, - Ладно, полсотни на аммортизацию, и стыкуйтесь. Только шустрее.

– Дарю бобра, - кивнул Грибыш.

Далее он заложил боевой разворот, достойный истребителей, и на форсаже рванул к стыковочным фермам. Рвать орехи следовало не отходя от куста - мало ли найдётся умников повторить трюк. Только подойдя на минимальное расстояние, грызь перешёл на полуавтоматическую стыковку, постоянно подгоняя корабль влапную, и наконец включил автомат на последних метрах. Фрег забился между "ветками" Ёлки, как клёст в хвою, и состыковался с захватами.

– А ты думаешь, нас не выкинут обратно?
– цокнула Рижа.

– Вот и проверим, - хмыкнул Грибыш, - Думаю, поленятся даже слушать, что именно пристыковано.

На т\э он слышал, как к Ёлке слетелись ещё штук десять мелких кораблей; трое успели спрятаться на дереве, а остальные нипуха. Ёлка дала ходу, быстро оставив их позади, и стала заходить на стыковку в порт, даром что не совсем в порт - для больших кораблей имелась только станция, с которой осуществлялись всякие перегрузки дальше, но это не имело значения, потому как станция всё равно находилась внутри границы, а не снаружи. Грибыш вспушился и попытался перевести на счёт еловых больше чем пятьдесят бобров, но это ему не удалосиха, потому как те заблокировали поступление лишних средств.

Тем временем "еловая сова", носившая наименование "Нетопырь Распухяйского", начала процедуры опознавания. Как и предполагали хитрые грызи, пограничники не имели намерения отделять приписанные к ёлке корабли от неприписанных, и просканировали всё целиком. Судя по отсутствию каких-либо сигналов, а также тому факту, что Ёлка пристыковалась к станции, дело прошло успехово. Не успел грызь цокнуть об этом, как по видеосвязи его вызвало одно из местных грызо, отличавшееся пухом зелёного оттенка, довольно редким к существованию.