Мировая культура и искусство

Мир природы, рано ставший предметом философских размышлений в Китае, определил художественные направления Средневековья.

Живопись китайцы считали самым важным видом искусства. Художественное искусство той эпохи проявилось в различных формах – в настенной живописи дворцов и храмов, в миниатюрной живописи на веерах и т. д., но главным его видом оставалась свитковая живопись. Многометровые горизонтальные свитки служили своеобразной книгой, куда художник мог вписать множество деталей. Этому помогала «разомкнутость» композиции картины, не имеющей начала и конца. Форма вытянутого вверх свитка была наиболее удобной для пейзажа. Она создавала ощущение необъятного пространства и позволяла показать не какой-то отдельный пейзаж, а природу во всем ее единстве. При работе над свитками от художника требовалось особое умение передавать детали, просторы воды, громады гор.

Главной темой китайской живописи и особенно пейзажа становится изображение природы как величественного образа вселенной. В этом видно влияние даосизма на изобразительное искусство. Очень часто пейзажи дополнялись стихотворными строками. Именно так поступал знаменитый поэт, музыкант и художник Ван Вэй (699–759), огромной заслугой которого являлось то, что он первым нашел адекватную зримую форму эмоциям, воплощенным в его стихах. Поэтому пейзаж – это не только изображение реальных картин природы, но и отражение состояния души человека. Китайские пейзажные картины никогда не были зарисовками с натуры. Они создавались по памяти и отражали самые характерные черты природы, самые верные ее приметы. Отсюда и название, данное пейзажу в Средние века, – «горы-воды». Гора еще в древности олицетворяла светлые, активные, мужественные силы природы – ян, а вода связывалась с темным, мягким и пассивным женским началом – инь. Так в самом названии пейзажа воплотились важнейшие понятия древней натурфилософии.

В пейзаже также отражается главная эстетическая позиция – единство и взаимопроникновение естественного и искусственного, рукотворного и нерукотворного, достоверного и условного. Большинство пейзажистов Китая прекрасно осознавало, что искусство пейзажа – это высокая миссия создания микромира, адекватного всему мирозданию.

В Китае был весьма популярен жанр «цветы и птицы», «травы и насекомые», который зародился в IX в. и соединял эстетику и символ. Например, разные сорта пиона и такие виды птиц, как феникс и зимородок, символизируют богатство и благородство, а сосна, бамбук, хризантемы, гуси воплощают уединение и праздность. Из «благородных» цветов излюбленными объектами изображения были пион, лотос, мэйхуа (цветок дикой сливы); из «обычных» цветов – вьюнок, бегония, петушиный гребень. На свитках этого времени летают бабочки и пчелы, богомолы и стрекозы, цикады и мухи. Здесь можно также увидеть рыбешек, головастиков, лягушек, крабов и креветок. В этой живописи отражены гуси, уточки-мандаринки, райские птицы, орлы, сороки, воробьи.

Как и в пейзаже, в живописи «цветови птиц» отражаются основные космологические принципы даосизма. Единое – мир – реализуется через единственное – дерево, цветок. Сквозь причудливое переплетение прожилок лепестка цветка просвечивают грандиозные контуры мироздания. Цветы олицетворяют солнечное «янное» начало; дерево, ствол и ветви полны соками земли и выражают ее таинственную силу инь. Цветоножка символизирует абсолютное начало мира. Чашечка, поддерживающая цветок, воплощает три силы – небо, землю и человека. Само соцветие является олицетворением пяти первоэлементов и поэтому изображается с пятью лепестками.

В эпоху единства страны и общего подъема китайской культуры достигли совершенства все виды живописи. Сюжетами ее в равной мере стали образы буддийских божеств, сцены из жизни знати и изображения иноземных посланников, несущих дары. Храмовые настенные росписи отличались такой же повествовательностью, таким же пристальным вниманием к жизни, как и картины на шелке. Многие художники того времени писали картины на бытовые темы. В своих длинных свитках-повестях они изображали с большим вкусом и многими подробностями сцены многолюдной городской жизни. Как правило, такие картины отличались занимательностью и строились как целостные композиции. Высокого расцвета достигли и другие жанры – портрет, изображения животных.

Обычно в китайской живописи использовались прозрачные и плотные краски минерального или растительного происхождения, напоминавшие акварель или гуашь. В VIII в. китайские художники стали применять богатую оттенками черную тушь. Китайские художники почти не пользовались светотенью, но выразительность линий контура и рисунка помогала им создавать в картине известную объемность. Художники добивались впечатления глубины и передачи пространства в картине посредством особого изображения воздушной среды или дымки, тумана, а также членением композиции на ряд планов. Тогда же сложились и разные манеры письма: тщательная, фиксирующая все детали и показывающая зрительно все мельчайшие подробности картины, и свободная, позволяющая зрителю по воле своей фантазии додумать то, что скрыл от него художник.

Новые образцы монументального зодчества, скульптуры и храмовых росписей пришли в Китай в эпоху раннего Средневековья вместе с буддизмом. По примеру соседних стран началось сооружение огромных пещерных монастырей, а также строительство пагод (храмовввиде многоярусной башни) в честь буддийских святых. Ранние китайские пагоды округлостью линий силуэта напоминали индийские башнеобразные сооружения.

Возводившиеся на протяжении веков буддийские храмы-гиганты в скалах длиной несколько километров сохранили многочисленные памятники скульптуры и живописи Средневековья и отразили его историю. В оформлении этих храмов сплавились вкусы и опыт многих народов Азии. Но при всей пестроте стилей в памятниках раннего Средневековья нашли отражение и общие художественные образы, привнесенные буддизмом, – стремление изобразить богов-спасителей милосердными, сострадательными, готовыми к духовному подвигу. В результате родились характерные для раннего средневекового китайского искусства черты – удлиненные пропорции плоских фигур, одухотворенность и мистическая самопогруженность.

Требование отражения единства и гармонии мира, взаимопроникновения искусственного и естественного ярко проявилось в китайской архитектуре в виде соединения архитектурных форм с природой: любое сооружение становится частью архитектурного ансамбля, в котором природа выступает компонентом художественного образа; так, террасы, галереи и мосты связывали здания в единый ансамбль с парками. Многоярусные крыши с огромными выносными кровлями, плавно изогнутыми кверху углами не просто защищали здания от непогоды, но и придавали им своеобразные очертания, гармонирующие с очертаниями окружающих холмов и деревьев. Архитекторы, скульпторы и художники стремились к идеальному сочетанию прелести природы и красоты искусственных сооружений. Так возникают ландшафтные сады, воплощавшие все наиболее типическое и ценное, что можно было увидеть в живой природе, породившие новую, довольно продолжительную традицию не только в китайском искусстве, но и в японском. Они синтезировали и замысел зодчего, и руку скульптора, и художественный вкус живописца, которые компоновали по своей воле строения, пластику, элементы природного ландшафта и т. п.

Поэзия в Китае считается квинтэссенцией искусства. Она преобразует начертанные знаки, почитаемые почти как святыня, в звук, и ее высшее предназначение – соединение человеческого гения с первоисточниками жизненных сил мира. Проникнутая идеями конфуцианства и даосизма, китайская поэзия стремится проникнуть в реальность и передать со всей остротой дух жизни, «неосязаемый трепет звуков», чему способствует музыкальность, присущая многотональному китайскому языку. Не случайно древнекитайская поэзия неотделима от музыки.

Наиболее древние образцы китайской поэзии дошли до нас в относящейся к XI–VI вв. до н. э. «Книге песен» («Ши-цзин»), где был закреплен исторический, нравственный, эстетический, религиозный и художественный опыт китайской культуры, приобретенный за предшествующие тысячелетия ее развития. Эта книга наряду с другими, в совокупности составившими «Пятикнижие» и «Четырехкнижие», стала канонической и была обязательной для изучения вплоть до начала XX в. Она вобрала в себя классическую конфуцианскую мудрость и оказала громадное влияние на китайскую культуру.

«Ши-цзин» является частью «Пятикнижия», куда также входят «Книга ритуала» («Ли-цзи»), составившая основу китайских церемоний, «Книга истории» («Шу-цзин»), где ритмической прозой излагается история Китая от легендарного правителя Яо до первых правителей эпохи Чжоу, а также приводятся беседы мудрецов о сущности государственного управления; «Книга перемен» («И-цзин»), которая содержит знаменитые гадательные триграммы, необходимые оракулам и предсказателям судьбы; «Книга весны и осени» («Чунь-цю»), содержащая летопись событий на родине Конфуция с VIII по V в. до н. э.