Мировая революция и мировая война
Шрифт:
Незадолго до своего ареста Шпигельглаз направил в Мексику двух агентов из числа бывших участников войны в Испании — по кличкам «Фелипе» и «Марио». Однако после ареста Шпигельглаза осенью 1938 года было решено вернуть их в СССР. «Фелипе», прибывший в Москву в январе 1940 года, подробно доложил о системе круглосуточной охраны дома Троцкого, о порядке допуска туда посетителей и т. д. Вскоре «Фелипе» был вновь переправлен в Мексику, а собранные им сведения были использованы находившимися там террористическими группами [809].
В беседе с Берией и Судоплатовым Сталин заявил, что убийство Троцкого должно быть осуществлено в кратчайшие сроки, а именно в течение ближайшего года, до того, как разразится неминуемая мировая война. Подчеркнув, что в троцкистском движении нет крупных
Как вспоминал Судоплатов, Сталин в этом разговоре предпочитал употреблять обтекаемые выражения, например, слово «акция» вместо слов «ликвидация» или «убийство».
Согласившись с тем, что Судоплатову надлежит отобрать и подготовить группу боевиков для проведения «акции», Сталин подчеркнул, что в случае её успеха «партия никогда не забудет тех, кто в ней участвовал, и позаботится не только о них самих, но и обо всех членах их семей».
Обращаясь к Судоплатову, Сталин сказал: «Докладывайте [о ходе подготовки «акции»] непосредственно товарищу Берии и никому больше, но помните: вся ответственность за выполнение этой акции лежит на вас. Вы лично обязаны провести всю подготовительную работу и лично отправить специальную группу из Европы в Мексику». В целях конспирации Сталин приказал всю отчётность, связанную с подготовкой террористического акта, представлять исключительно в рукописном виде, не привлекая к этому делу машинисток [810].
После встречи со Сталиным Судоплатов был немедленно назначен заместителем начальника Иностранного отдела НКВД.
Обдумывая план проведения операции, Судоплатов решил привлечь к участию в ней Эйтингона, который за время прошлой совместной работы стал его близким другом.
Н. И. Эйтингон (1899—1981 гг.) действовал в 1936—1938 годах в Испании в качестве помощника генерала Орлова, советника испанского правительства и главы секретной службы НКВД в этой стране. Оба они выполняли две задачи. Первая, официальная, заключалась в отборе людей для партизанской деятельности в тылу франкистов, обучении их в специальных школах и организации отрядов для про ведения террористических и диверсионных операций. Второй задачей была беспощадная расправа с троцкистами, поумовцами и членами других антисталинистских партий и групп, сражавшихся в рядах республиканских сил. После бегства Орлова из Испании в июле 1938 года Эйтингон занял его место.
В Испании Эйтингон действовал под фамилией «Котов». Описывая в своих мемуарах некоторые эпизоды испанской войны, И. Эренбург замечал: «Человека, которого звали в Испании Котовым, я остерегался — он не был ни дипломатом, ни военным» [811].
Приказ о ликвидации Троцкого не удивил ни Судоплатова, ни Эйтингона, поскольку они знали: «уже больше десяти лет ОГПУ—НКВД вели против Троцкого и его организации настоящую войну» [812].
По предложению Эйтингона операция по подготовке и осуществлению террористического акта была названа «Утка». «В этом кодовом названии,— вспоминал Судоплатов,— слово „утка“, естественно, употреблялось в значении „дезинформация“: когда говорят, что „полетели утки“, имеется в виду публикация ложных сведений в прессе» [813].
В июле 1939 года был составлен «План агентурно-оперативных мероприятий по делу „Утка“», который был доложен Сталину и одобрен им не позднее первых чисел августа. В этом плане были названы средства, которые могут быть использованы для убийства Троцкого: «отравление пищи, воды, взрыв в доме, взрыв автомашины при помощи тола, прямой удар — удушение, кинжал, удар по голове, выстрел. Возможно вооружённое нападение группы» [814].
Для участия в операции «Утка» были отобраны десятки агентов из различных
стран. Специальные поручения были даны резидентурам в Париже и Нью-Йорке. В Центре действовал штаб по руководству операцией. Руководителем террористических групп, которые должны были быть направлены в Мексику, был назначен Эйтингон, получивший кличку «Том».В начале разработки операции Берия предложил Судоплатову и Эйтингону использовать связи Орлова, для чего следовало разыскать последнего и обратиться к нему от его, Берии, имени (Берия был знаком с Орловым ещё по Грузии, где тот в начале 20-х годов командовал пограничными войсками). Место пребывания Орлова было неизвестно НКВД, так как после получения Ежовым письма Орлова с предостережением, что в случае охоты за ним будут раскрыты все известные ему разведывательные сети за рубежом, был отменён уже подготовленный приказ о выслеживании и ликвидации Орлова.
Эйтингон решительно возразил против предложения Берии, заявив: «Заметив слежку или любые попытки выйти на него, он [Орлов] может поставить под удар всех наших людей». Скрепя сердце, Берия вынужден был согласиться с этими доводами [815].
Из-за исчезновения Орлова была отозвана из Мексики Мария де Лас Эрас, которую Судоплатов называл «нашим лучшим агентом „Патрия“, которую мы сумели внедрить в секретариат Троцкого ещё во время его пребывания в Норвегии и которая была с ним в Мексике… Её планировал использовать Шпигельглаз в 1937—1938 годах, но бегство Орлова, хорошо её знавшего, разрушило этот план… Не исключено, что вынужденный временный отказ от боевой операции в Мексике обусловил трагическую участь Шпигельглаза. Он слишком много знал и перестал быть нужным» [816].
После отзыва из Мексики Мария де Лас Эрас на протяжении многих лет выполняла задания НКВД за рубежом и вернулась в СССР в звании полковника только в 70-х годах. Она умерла в Москве в 1988 году.
Судоплатов и Эйтингон допускали, что Орлов может известить Троцкого о террористических замыслах НКВД, вынашивавшихся ещё в 1937—1938 годах. Эти их опасения были недалеки от истины. В конце 1938 года Орлов направил Троцкому анонимное письмо, в котором сообщал, что НКВД готовится послать в Мексику убийц через «Марка» (Зборовского) или через агентов-провокаторов, прибывающих в Мексику из Испании под видом зарубежных троцкистов [817]. Однако Орлов, опасавшийся, что его письмо может быть перехвачено агентами НКВД, которые по некоторым деталям смогут «вычислить» его, ничего не написал Троцкому о «Патрии».
Первоначальный план Судоплатова совпадал с предположениями Орлова. Этот план состоял в том, чтобы использовать завербованную Эйтингоном агентуру из числа западноевропейских, особенно испанских троцкистов. Однако Эйтингон не согласился с предложением Судоплатова и настоял на том, чтобы использовать тех агентов в Западной Европе, Латинской Америке и США, которые никогда не участвовали в операциях против Троцкого и его соратников.
Судоплатов и Эйтингон изложили Берии свои финансовые «прикидки», согласно которым для перебазирования и оснащения террористических групп требовалось выделить не менее 300 тысяч долларов. Необходимость в столь значительной, по тем временам, сумме они мотивировали тем, что в настоящее время в окружении Троцкого нет ни одного агента, который мог бы помочь террористам, и что скорее всего дом Троцкого придётся брать штурмом. На это Берия ответил, что следует приступить к подготовке акции, не беспокоясь о финансовой стороне дела: все нужные средства будут предоставлены [818]. Можно не сомневаться, что Сталин утвердил бы и втрое больший бюджет для проведения данной операции.
Эйтингон предложил создать две параллельно действующие и самостоятельные террористические группы, которые не должны были не только общаться между собой, но и знать о существовании друг друга.
Первая группа под кодовым названием «Конь» возглавлялась известным мексиканским художником Давидом Альфаро Сикейросом, участником испанской гражданской войны, к тому времени возвратившимся в Мексику. Эта группа осуществила в мае 1940 года налет на дом Троцкого, в результате которого Троцкий и члены его семьи чудом оказались невредимыми.