Мировая Война

— Где огнемёт? — Втиснувшись в дверь соседнего дома, вы рассредоточились, поглядывая на внутренний двор. В голове родилась идея.

— Так на улице…

— Огнемёт на танке где? В башне? Во лбу корпуса вместо пулемёта? Или на ином месте? Видел это Алексей?

— Видел. Вместо курсового пулемёта… Сбоку ударить? — Лицо ополченца озарила злорадная ухмылка. Умный парень, далеко пойдёт.

— Принеси своих гранат побольше, и тех, что из мин сделаны. — Алексей только кивнул в угол комнаты. Там лежали сумки с боеприпасами. — Тогда передай по цепочке — всем к окнам во двор! ВСЕМ! Тиммс!

— Сэр? — Из соседней комнаты выглянул связист.

— Связь с Такером или теми, кто рядом с бронемашиной! — Я уже бежал навстречу к связисту. Последний-предпоследний козырь пора вводить в бой.

— Англичане! — Крик одной из женщин слился воедино с выстрелом дробовика. Из бывшего некогда входом в штаб окна в складе вылетела фигура в пятнистом камуфляже. И это был не морпех. Резвость реакции женщины-добровольца порадовала — брита сдуло прямым попаданием в грудь.

— Kurwa mac! — Совершенно неожиданно для меня прошипела вторая, стреляя из пистолета.

Завязалась перестрелка. Наша маленькая группа открыла огонь по нарисовавшимся врагам. Тех было прилично много — лезли через склад. Даже в сторону окопов прорвались, видимо через разбитые боковые стены. Я скороговоркой отдавал команды по телефону, толком не слыша ответов, и уже второй раз за бой взялся за оружие. Револьвер ухал наравне с винтовками и ружьями. Противник, как и мы, носил бронежилеты, и умирать не всякий из них спешил, получив пулю или горсть картечи. Но калечили мы всех. Скоро наша огневая мощь возросла, ударил ручной пулемёт, в одно из окон влетела винтовочная граната. Ответный огонь носил очаговый характер, враг попал под раздачу и не мог собраться с мыслями. Управление ротой как таковой, по сути, прекратилось и обратилось в очаговое сопротивление прорыву. Боюсь, и роты-то нет уже, так, рожки да ножки. Вот и я снова скорее лейтенант, чем капитан. Не в штабе, а в бою со всеми.

— По команде — вперёд двумя группами в пролом пойду я и ополченцы из этой комнаты, — рядом набралось примерно десяток солдат, — через склад вторая группа, командует старший лейтенант Павличенко. С ней все остальные. Там осторожнее, может британцы засели внутри. Ваша задача перекрыть дымом мост и огнём отсечь пехоту. Прикройте наши спины. Кто со мной — выбить прикрытие и атакуем танк с кормы! Слышите? Раздать бутылки. Цельтесь в корму, на крышу корпуса. Круус, тебе особая задача, хотя бы разок попади гранатой по танку. И держись рядом со мной. Люда, с тобой снайпера и пулемёт. Хоть на минуту. Круус и кто там еще с гранатомётом? Алексей, двумя минами по углу здания справа! Сделай проход! Остальные гранатомёты — поверху, через склад по мосту, прогрейте засранцев. Всё, давайте парни! Примкнуть штыки! — Когда стало понятно, что локальный прорыв ликвидирован, пришло время действовать. Разъяснил задачу как мог. Времени на более вдумчивое планирование нет, проигрываем мы это сражение…

Маленькая пристройка между складом и домом, что уже горел как спичка, так и не была использована в обороне — очень тонкие стены и никаких окон в сторону моста. Там мы со стороны улицы прятались вчера при въезде в город. Не снесли перед боем, а сейчас тонкие стены должны сыграть нам на руку.

— Cover! — Вторил мне сам Алексей. Его невольный напарник — раненый в ногу гранатомётчик так же приготовился.

Ухнуло раз, застучали снаружи куски кирпича, короткая задержка, второй взрыв. Посланные напарником заряды взрывались где-то за зданиями.

— Follow me! Вперёд!

Дыру унтер пробил знатную! Да и не дыра то — стена исчезла. А за ней и без нас уже враг постарался — пристройка со стороны улицы развалена и раскидана мелкими обломками. Или танки или артиллерия. Благо поднятая взрывами пылевая завеса плотная оказалась, да и враг не сразу понял, что это мы контратакуем, а не какой-то их обстрел такое сделал.

Я, никем не остановленный шел впереди группы через пролом. Рядом с перекошенным не то от ярости, не то от страха лицом бежал парень из добровольцев. Кирпичи и обломки бетона под ногами чудесным образом и не ощущались как преграда, волна атакующих хлынула на улицу. И уже здесь мы закричали. Все!

— УРА-А-А! — Гулко, с тяжелейшей угрозой в крике тянули русские ополченцы.

— HORRAY! — С задержкой вторили им малочисленные добровольцы и затесавшиеся в наши ряды нацгвардейцы, черт его знает, откуда взявшиеся.

— Zabic wroga! — Одиноко, но так яростно крикнула девица, что шла следом, что ей кто-то вторил из ополченцев:

— УБЕЙ! УРА-А-А!

Нас не ждали. Не блеснул под пасмурным небом металл штыков, не сошлись лавины пехоты на поле, не было никакой романтики и благородства. Случились внезапность, коварство, жестокость. Военная хитрость проигрывающих этот бой. На короткий миг, на пару секунд, крик атакующих выбил из-под ног врага землю. Вышиб мимолётную уверенность в окончании боя. В их победе.

— YANKEEEES! — Пронеслось над улицей, и я с удовольствием произвёл первый выстрел. Испуганный пехотинец канадцев, а это были менно они — кленовый лист на шевроне однозначно говорит о принадлежности, крикнул и упал, получив дыру в пол лица. Не самая многочисленная, разношерстная группа атакующих врезалась в нестройные ряды врагов.

Штыки, выстрелы, удары. Всё шло в дело против британских ублюдков. Превосходство в автоматическом оружии врага не помогло в ближнем бою, где свои и чужие смешались. И нам, отчасти повезло. Морпеховские пулемёты и миномёты молчали, на головы врага не сыпался свинец, кроме того, что принесли мы. Огнемётный танк и его не сильно многочисленное прикрытие медленно ползли вперёд, преодолевая огненный коридор, что сами же и организовали. Дома по обочинам горели… Врагу бежать некуда, а мы закрываем единственный безопасный выход. Апокалиптично смотрящийся антураж и событие…

Расчистив путь ближе к машине наш отряд редел, как редели и вражеские ряды.

— Бутылки! Bottles! Flame on! Go! NOW! — Увлекаться схваткой с пехотой для нас означало смерть. Мы их просто разделили, шокировали, но их не мало. Впрочем, со стороны разбитого дома, где были позиции Шпильмана, выскочило несколько ополченцев, поддержавших нашу контратаку. Бить надо танк! Кто-то услышал меня, и вот мелькнула одна, другая, третья бутылка, сверкнул огонь, и машина, объятая жарким пламенем, стала замедляться…

Позади же, на мосту и за ним, не оказалось новых танков, но сквозь облако дыма вышли бронетранспортёры. Они тонули во всполохах попаданий пуль, Люда стреляла, очистила мост, перекрыла его завесой, но остановить броню было выше её сил. Одну машину достали бронебойщики, та крутнулась на месте, подставив корму и борт, слышал, как бамкают ПТРы. Молодцы мужики, выжили, выполнили возложенную на них задачу! Но этого очень мало! Я опасался такого больше всего. Сейчас пропадут с улицы живые англичане с канадцами, ставшие нам щитом, и тогда конец. Перебьют из пулемётов…

Но именно потому и призвал в бой нашу кавалерию! Знал, что могут так поступить англичане. Знал! Из-за склада ответом на мои мысли донеслись гулкие выстрелы автоматической пушки. От бронированных машин врага полетели искры и куски металла. 23 миллиметра это не пуля из ружья, это уже снаряд. Теперь БТРы можно списать…

Вокруг образовалось серьезное пустое пространство, русская штыковая в исполнении не молодых, но опытных солдат всё же смяла врагов, окончательно расчистив пространство улицы. Всё, дальше некуда, пора сворачиваться.