Мировой кризис: Общая теория глобализации
Шрифт:
2.2. Ловушки коммуникаций
В отсутствие великой цели неограниченные возможности лишь подчеркивают нищету желаний
«Люди, избравшие своей карьерой информацию, …часто не располагают ничем, что они могли бы сообщить другим»
(Н.Винер)
Несмотря на описанные в предыдущем параграфе глубину и масштаб изменений, порождаемых информационной революцией, с узкопрактической точки зрения она сводится к достаточно простым и понятным явлениям: кардинальному упрощению коммуникаций, качественному повышению их интенсивности и разнообразия.
Вызванный им и продолжающийся и по сей день «информационный взрыв» резко контрастирует со средствами переработки и тем более восприятия информации. Сформированные
В результате они в целом не соответствуют требованиям, предъявляемым им информационной революцией. Попытки усовершенствования при сохранении их заведомо устаревших основных принципов носят заведомо недостаточный и частичный характер, представляя собой мучительный, порой до смешного, и, как правило, безнадежный поиск сомнительного компромисса между требованиями радикально изменившегося внешнего мира и косностью как социальных традиций, так и организационных конструкций.
Фундаментальным следствием информационной революции является возникновение и обострение противоречия между нарастающей важностью упорядочивания информации и принципиальной, технологической ограниченностью возможностей этого упорядочивания. Частным проявлением этого противоречия представляется то, что информационные технологии увеличивают разнообразие воспринимаемой каждым из нас части мира чрезмерно по сравнению с накопленным нами жизненным опытом.
Так или иначе, масштабы восприятия начинают устойчиво превышать возможности осознания, в результате чего традиционные способы осознания окружающего мира, и, прежде всего, логическое мышление начинают давать систематические сбои.
Наиболее распространенным следствием расширения кругозора за пределы, доступные здравому смыслу, становится фрагментарность анализа: по классической поговорке физиков, «перестав видеть за деревьями лес, ученые решают проблему переходом к изучению отдельных листьев». Беда в том, что при этом они продолжают уверенно делать выводы о лесе в целом.
Рассматривая е логические цепочки, жертвы фрагментарного подхода не обращают внимания на их соотнесение друг с другом и с окружающей действительностью. С формальной точки зрения их построения, взятые сами по себе, безупречно логичны, однако в тех случаях, когда они с самого начала не «ухватили суть» рассматриваемого явления, а сосредоточились на изучении его второстепенных черт, несущественность исходных фактов делает весь анализ не только несущественным, но и неверным.
Другой все более распространенной стандартной ошибкой, родственной описанной, является забвение количественных критериев и сосредоточение исключительно на качественном анализе.
Реальная жизнь напоминает химическую реакцию тем, что в ней очень часто одновременно происходят не просто разно-, но и противоположно направленные процессы, и лишь количественный анализ способен показать, какая из формально логичных реакций доминирует на самом деле. Ограничиваясь в силу лени, нехватки достоверных данных или неумения их интерпретировать только качественным анализом, аналитик добровольно лишает себя критерия истины. В результате он теряет - как правило, необратимо - возможность выяснить степень соответствия своих построений действительности (стоит отметить, что к выяснению этой степени - вероятно, в силу предчувствий, оживляемых могучим инстинктом самосохранения, - стремятся далеко не все аналитики).
О том, как далеко может завести невнимание к количественному анализу, свидетельствует анализ последствий смягчения финансовой политики для обменного курса рубля, вполне серьезно излагавшийся рядом уважаемых и по сей день экономистов еще в 1994 году, на третьем году существования в России организованного валютного рынка.
В соответствии с этим анализом, смягчение финансовой политики улучшит положение реального сектора, страдавшего от ее чрезмерной жесткости. Реальный сектор начнет развиваться и предъявит новый спрос на деньги,
который оттянет их часть с финансовых рынков, в том числе и с валютного. В результате рублевый спрос на валюту уменьшится, что при сохранении неизменного уровня валютного предложения не может не привести к росту обменного курса рубля.Таким образом, в соответствии с приведенными формально логичными построениями, смягчение финансовой политики должно было привести не к ослаблению, но, напротив, к укреплению рубля!
Этот анализ одновременно фрагментарен и ограничен только качественными аспектами. Тем не менее, оставаясь в его рамках и не делая «шаг в сторону» (в виде как минимум сопоставления доходности реального сектора и операций на валютном рынке, определяющего реальное направление перетока дополнительной рублевой массы), раскрыть его самоочевидную с практической точки зрения абсурдность крайне затруднительно.
Расширение восприятия за пределы возможного осмысления вызывает естественную компенсаторную реакцию, заключающуюся, с одной стороны, в придании гипертрофированного значения всякого рода авторитетным мнениям, а с другой - в растущей склонности к внелогическим интуитивным решениям, «озарениям», апеллирующим в конечном счете не к логическим доводам, а к собственной психологии принимающего решение лица.
«Сотворение кумира» в виде того или иного эксперта или целого «экспертного сообщества» означает переориентацию принимающего решение субъекта с приоритетного восприятия реальности на приоритетное восприятие мнений более авторитетных для него субъектов. При этом упускается из виду то, что эксперты обычно - по вполне объективным обстоятельствам - погружены в интересующую его реальность меньше, чем он сам. Таким образом, с точки зрения жаждущего совета экспертное сообщество неминуемо оторвано от реальности - по крайней мере, от непосредственно интересующей его части этой реальности.
Поэтому их правильные сами по себе суждения не полностью соответствуют тем конкретным условиям, в которых действует управляющий субъект и по поводу которых он обращается к экспертам, что неминуемо делает советы экспертов либо двусмысленными, либо неадекватными. Следует учесть также, что для экспертов обращающийся к ним за советом является, строго говоря, посторонним, и они как минимум не заинтересованы жизненно в решении его проблем, сколь угодно важных для него самого.
Чрезмерно полагающийся на экспертное сообщество и перекладывающий на него бремя своих решений превращается в еще одно живое (а при серьезных проблемах - иногда и мертвое) подтверждение правильности библейской заповеди о недопустимости сотворения кумира. «Ни мраморного, ни железного», ни, добавим с высоты накопленного за две тысячи лет опыта, экспертного.
Однако упование на сторонних авторитетов является, как было отмечено, лишь одной из основных компенсаторных реакций на утрату человеческим сознанием способности перерабатывать возрастающий поток информации.
Другая компенсаторная реакция - отказ от логики в пользу интуиции. Этот отказ представляется стихийным, но в целом верным ответом организма (не важно, индивидуума, организации или человеческого общества) на качественное снижение под ударами информационной революции эффективности логического инструмента познания, «еще сегодня утром» неотъемлемого от человека.
Однако процесс этого отказа исключительно сложен, многопланов и непоследователен. Как минимум, он далек от своего завершения. Сегодня можно говорить лишь о его первых, еще весьма и весьма робких шагах, для понимания которых следует рассмотреть стихийную реакцию человеческого сознания на утрату способности обрабатывать растущий объем необходимой информации.
Болезненность неразрешаемого на сегодняшнем уровне развития противоречия между ростом объема коммуникаций и ограниченностью способностей их упорядочивания усугубляется тем, что, как это часто бывает, средство подменяет собой цель. Происходит своего рода «затягивание в коммуникации», когда коммуникация осуществляется сама ради себя, а не ради достижения ее участниками некоего реального результата.