Мировой порядок

Основные участники схватки обнаружили, что втянулись в битву за выживание – или, как уверяют некоторые джихадисты, в конфликт, предвещающий апокалипсис. Когда Соединенные Штаты отказались от военной операции, сирийцы решили, что либо Америка умело скрывает собственные планы – например, сделку с Ираном, – либо попросту не заинтересована в поддержании баланса сил на Ближнем Востоке. В довершение всего, в 2013 году Саудовская Аравия отказалась от переходящего места в Совете Безопасности ООН – объяснение гласило, что, поскольку традиционные арбитры порядка не желают вмешиваться, саудовцы будут преследовать собственные цели.

Америка призывала мир уважать стремление сирийского народа к демократии и соблюдать международные запреты на применение химического оружия, а другие великие державы (Россия и Китай) настаивали на необходимости следовать вестфальскому принципу невмешательства. Восстания в Тунисе, Египте, Ливии, Мали, Бахрейне и Сирии они рассматривали главным образом через призму региональной стабильности и учитывали настроения в своих беспокойных мусульманских областях. Сознавая, что наиболее опытные и «упертые» суннитские боевики являются ревностными джихадистами и состоят в союзе с «Аль-Каидой» (или, как в случае ИГИЛ, прибегают к тактике, которую даже «Аль-Каида» считает экстремистской), эти страны опасались безоговорочной победы противников Асада. Китай заявил, что не поддерживает ни одну из противоборствующих сторон, однако «судьбу Сирии должен решать сирийский народ», а не иностранные армии. Россия, формальный союзник Сирии, заинтересована в сохранении власти Асада и, в меньшей степени, в выживании Сирии как единого государства. При отсутствии международного согласия и расколе среди сирийской оппозиции, восстание во имя демократических ценностей переродилось в одну из главных гуманитарных катастроф начала двадцать первого века, сопровождаемую крушением регионального порядка.

Эффективная региональная или международная система безопасности смогла бы предотвратить катастрофу или, по крайней мере, сократить ее масштабы. Но национальные интересы оказались слишком разными, а расходы на стабилизацию – слишком крупными. Решительное вмешательство извне на ранней стадии конфликта, возможно, утихомирило бы противников, но потребовало бы долгосрочного и значительного военного присутствия. С учетом ситуации в Ираке и Афганистане Соединенные Штаты не отважились на подобный шаг в одиночку. Политический консенсус в Ираке мог бы остановить войну на сирийской границе, но «сектантские» действия Багдада и региональных администраций этому воспрепятствовали. Кроме того, международное сообщество могло бы наложить эмбарго на поставки оружия правительству Сирии и ополченцам-джихадистам. Увы, здесь столкнулись несовместимые цели постоянных членов Совета Безопасности ООН. Если же порядок не удается обеспечить согласием или навязать силой, он будет выкован катастрофой, хаосом – и ценой бесчисленных жертв.

Палестинский вопрос и международный порядок

На фоне всех перечисленных потрясений на Ближнем Востоке продолжается мирный процесс – уже много лет, иногда спонтанно, иногда интенсивно, – призванный завершить арабо-израильский конфликт, который десятилетиями балансировал на грани взрыва. Четыре войны, многочисленные локальные стычки, постоянное стремление любого радикального исламиста и джихадиста взяться за оружие… Само существование Израиля и его военная доблесть воспринимаются многими арабами как вызов. Для некоторых, однако, приверженность доктрине абсолютного и «безотзывного» владения исламскими территориями обернулась осознанием необходимости сосуществовать с Израилем; кто-то видит в этом суровую реальность, а кто-то по-прежнему – отрицание веры.

Немногие темы мировой политики привлекают больше внимания, чем постоянное стремление Израиля обезопасить себя, неуемное желание палестинцев создать собственное государство и попытки соседних арабских стран выработать политику, в которой будут сочетаться исторические и религиозные императивы. Участники процесса проделали долгий и мучительный путь – от неприятия и войны до вынужденного сосуществования, в основном на основе перемирий; а что будет дальше, никто не знает. И мало какие международные проблемы вызывают столь сильную озабоченность Соединенных Штатов или удостаиваются такого внимания американских президентов.

Напряжение нарастало сразу по нескольким линиям, и каждая из них подробно освещена в специальной литературе. Стороны конфликта оттачивали свои аргументы на протяжении десятилетий судорожных переговоров. В этой книге речь идет всего об одной линии напряженности – о конфликтующих концепциях мира и порядка.

Два поколения арабов выросли в убеждении, что Государство Израиль является незаконным узурпатором мусульманского наследия. В 1947 году арабские страны отвергли план ООН по разделению британского мандата Палестина на арабское и еврейское государства; они полагали, что в состоянии «взять свое» военной силой и претендовали на всю территорию мандата. Неудачная попытка уничтожить новообразованное Государство Израиль не привела к политическому урегулированию и к установлению межгосударственных отношений, как это произошло, например, в ходе большинства других постколониальных конфликтов в Азии и Африке. Вместо этого начался длительный период политического соперничества и краткосрочных перемирий, прерываемых терактами радикальных групп, которые мечтают «поставить Израиль на колени».

Политики стремились погасить пламя конфликта переговорами в интересах мира на основе вестфальских принципов, то есть заключить мир между народами, представляющими суверенные государства, каждое из которых трезво и здраво оценивает собственные национальные интересы и возможности, а не подчиняется слепо религиозным императивам. Анвар Садат осмелился выйти за рамки этого противостояния и заключить мир с Израилем на основе национальных интересов Египта в 1979 году; за это соглашение он заплатил жизнью, погиб два года спустя в результате заговора радикально настроенных исламистов из числа египетских офицеров. Та же участь постигла Ицхака Рабина, первого премьер-министра Израиля, подписавшего соглашение с Организацией освобождения Палестины: он был убит израильским студентом-экстремистом через четырнадцать лет после гибели Садата.

В Ливане, Сирии и на палестинских территориях, особенно в секторе Газа, военная и политическая власть в настоящее время в значительной степени принадлежит радикальным исламистам – группировки «Хезболла» и ХАМАС проповедуют джихад как священный долг мусульман, призывая покончить, как они выражаются, с «сионистской оккупацией». Правящий режим аятолл в Иране регулярно оспаривает сам факт существования Израиля; бывший президент Ирана Махмуд Ахмадинежад открыто говорил, что евреев следует истребить.

Можно выявить по меньшей мере три точки зрения в отношении арабов к Израилю. Малая, крепкая, но не слишком заметная группа принимает сосуществование с Израилем как данность и готова сотрудничать. Другая, куда более многочисленная группа, – стремится уничтожить Израиль через постоянную конфронтацию. Третья группа готова вести переговоры с Израилем, но оправдывает свою готовность – во всяком случае, для внутреннего рынка – планом поэтапного «вытеснения» еврейского государства.

Израиль, страна с небольшим населением (по сравнению с соседями) и территорией шириной всего 9,3 мили в самом узком месте и около 60 миль в самом широком, неохотно делится землями, особенно в районах, прилегающих к крупным населенным пунктам, поскольку справедливо опасается ненужных прецедентов. Поэтому на переговорах он упирает на юридическое обоснование безопасности и политические гарантии, которые сочетают теоретический размах (и скрупулезны до мелочей) и тенденцию укреплять те самые угрозы мирному процессу, каковые вроде бы нужно преодолеть.

В арабском мире решение палестинской проблемы уже не видится неотложным делом – хотя, конечно, остроты она ничуть не утратила. Ключевые участники мирного процесса отвлекаются на переговоры по ядерной программе Ирана и о влиянии последнего на ситуацию в регионе в целом. Это сказывается на мирном процессе двояко: возрастает дипломатическая роль таких стран, как Египет и Саудовская Аравия; что еще более важно, эти страны изъявляют готовность выступать гарантами соблюдения условий мирного договора. Палестинские лидеры сами по себе с подобной задачей не справятся, им требуются одобрение и активная поддержка региональных правительств. На момент написания этих строк ключевые арабские государства либо увязли в гражданских войнах, либо погрязли в противостоянии суннитов и шиитов – либо все больше опасаются Ирана. Тем не менее палестинский вопрос придется решать рано или поздно, поскольку он является важнейшим элементом регионального и, в конечном счете, мирового порядка.

Некоторые арабские лидеры предлагают заключить такой мир с Израилем, который позволит учесть безопасность Израиля и примирит арабов с фактом существования еврейского государства, но лишит его легитимности «пребывания» на исламском Ближнем Востоке. Основное же требование Израиля сводится именно к гарантиям того, что соглашение о мире подразумевает моральное и правовое признание арабами еврейского государства. Таким образом, Израиль, выходя за пределы вестфальских принципов, настаивает на полном признании – а это нелегко для большинства мусульман, поскольку идет вразрез с религиозными императивами (и вытекающими из них территориальными «амбициями»).