Mirror
Шрифт:
– Пришла просить прощения за своего брата?
– Нет. Я не буду просить у тебя прощение за такое. Я сама безумно на него зла. Никогда не думала, что брат может быть таким...
– Если ты видишь лица, полные фальшивых улыбок, слышишь сотни фраз, наполненных лицемерием, чувствуешь запах гниющих душ. Поздравляю, теперь, ты видишь мир таковым, какой он есть, – хмыкнул Сай.
– Может быть. Но всё же, Сай-семпай, не надо меняться. Рисуй так же, как и рисовал до этого...
Оба замолчали. Парень сжимал ластик в руках, не стирая, но и не рисуя больше. Солнечные лучи быстро наползали на площадку, принося с собой ещё и ветер. От прошедшего дождя было сыро, закат красил небо в алые краски, заставляя светится и сиять облака.
– Из-за рисования
– Но ты всё равно рисуешь, ты всё равно делаешь так же, как и твоя сестра, я не ошибаюсь? Сай, рисуй дальше. Ты ведь другой человек, ведь ты счастлив, рисуя? У Миры был свой маленький мир, в котором была счастлива она, значит и у тебя он есть. Рисуй дальше, мы с Син очень любим твои работы, ты ведь Mirror, Сай, а Mirror не сдавался. Даже тогда, когда твои работы ничего не выигрывали, ты продолжал отправлять их на фестивали, ты все равно рисовал так красиво, что я не могла оторвать взгляд от твоих работ. Твоя жизнь – только твоя, и тебе одному решать, какой она будет.
Сай молча смотрел на Камен, которая с улыбкой глядела в даль, наблюдая закат, слушала тишину.
– Почему ты всегда говоришь что-то глупое, а мне хочется тебе верить? – нахмурился парень.
– Это мой талант! – усмехнулась девушка, повернувшись к нему и рассмеявшись.
– Ага, талант, – хмыкнул черноволосый, взъерошив волосы девушки и сев на скамью. Он уставился на то, что только что нарисовал.
Темнота, подтёртая ластиком, крыши домов, тёмное небо, чёрный ворон с белыми перьями на крыльях. Mirror снова рисовал так же, как рисовал всегда.
Подняв лист Сай вытянул руку, смотря на своё творение издалека.
– Может на фестиваль отправить? – задумался он.
– Отправь! – улыбнулась девушка.
– Думаешь?..
Внезапно, ветер, налетевший резким порывом, вырвал лист из израненных рук Сая, подхватил, взвил над землёй и понёс куда-то. Оба вскочили, гладя на то, как рисунок приземлился на крышу высокой детской горки-домика.
– Чёрт возьми, всегда так, – выругался Сай, быстро направляясь за листком, но вдруг его пронзила резкая боль. Он опустился на колено, схватившись руками за ушибленную в драке ногу. – Не заметил, блин!
– Сай, я достану, – и черноволосый поражённо проследил за тем, как русоволосая вбежала по ступенькам, залезла на ограду и дотянулась рукой до крыши.
– Блин, прилипала, стой, ты же маленькая, – усмехнулся Сай.
– Спасибо, утешил! Сиди где стоял, я сама! – обиделась Камен и полезла на крышу.
– Да ты вообще с ума сошла, что ли?!
– Нет, я просто уверена в себе! – хмыкнула девушка, упираясь ногой в деревянную балку и хватаясь рукой за стык треугольной крыши. Дотянувшись до листка, она осторожно прихватила его пальцами и подняла над головой.
– Вот видишь! Достала же! – обрадовалась Ками.
– Отлично. А ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты сейчас грохнешься?
– Волнуешься за меня?
– За рисунок!
– Злой ты, семпай, – улыбнулась русоволосая. Она огляделась, в поисках лучшего пути для спуска. Спрыгнув на землю, она протянула лист его обладателю.
– Вот, а ты волновался!
– Да, слава богу, рисунок в порядке.
– Да чтоб тебя! Пошли домой!
Спустя час за окном уже стемнело, Сай слышал, как по коридору ходит Сага или Нако. Камен всё это время вешала все его рисунки на стены.
– А вот этот я ещё ни разу не видела, – вздохнула она, глядя на вытянутый перед собой лист и падая на кровать.
– Ты много чего не видела, – сосредоточенно отозвался парень, дорисовывая ворона.
– Отправь как-нибудь на фестиваль, ты же Mirror.
Сай замолчал.
– Сколько тебе раз говорить, Mirror не я.
– А кто ты тогда?
Снова минута на раздумья.
– Имя моей сестры Мира, то есть “зеркало”. Она всегда рисовала, всегда отправляла свои работы
на фестивали, и всегда подписывала их “Mirror”. Из-за этого я тоже захотел рисовать. Я учился у неё, рисовал свои рисунки, но они совсем не были похожи на её. Темнота и мрак в моих, свет и счастье в её. Никогда не понимал, почему так, но у меня выходили только грустные картины, а у сестры только счастливые. Каждый раз, когда я хотел рисовать что-то светлое, она отговаривала меня, говоря, что мои рисунки не должны быть похожи ни на чьи другие. Спустя несколько лет сестра умерла. Но рисунки Mirror по-прежнему появлялись на фестивалях, только были мрачными и тёмными. Я заменил художника, оставив имя Mirror, но я – не он. Мои рисунки остались моими. И вообще, прилипала, не пора ли тебе слинять от сю... – Сай перевёл взгляд на девушку и заткнулся на секунду. – Эй, ты что, дрыхнуть тоже тут собралась?А Камен не слышала. За день слишком много случилось, и стоило ей закрыть глаза, как она уснула, почти ничего не слыша из слов Сая. Парень чертыхнулся, погасил свет и включил маленькую лампу на подоконнике, продолжая рисовать с мыслями “Разбужу, когда буду ложится спать”.
Однако, в комнату вскоре постучали и вошедший Сага окинул взглядом парня.
– Эй, Сай-кун.
– И вам здрасте.
– Сай, скажи, где твоя сестра?
====== 24 глава “Самое дорогое” ======
Сага всё же решился. Он медленно прошёл по коридору, открыл дверь и осторожно заглянул внутрь. В комнате было темно, только лампа, стоявшая на подоконнике, рыжим светом озаряла сидевшего на полу парня. Сай снова что-то рисовал, а на его кровати преспокойно спала сестра Саги, держа в руках лист бумаги.
– Эй, Сай-кун, – недовольно буркнул он.
– И вам здрасте, – прозвучало ему в тон.
– Где твоя сестра?
Воцарилось молчание. Сай провёл на листке очередную линию тушью, и взглянул на Сагу.
– Зачем вам Мира?
– Я...
– Вы бросили её. Оставили одну. А теперь хотите найти, что бы снова сделать больно?
– Сай, я любил её даже после того, как мы расстались! Я улетел в Англию, – вздохнул Сага, закрывая за собой дверь и садясь на пол. – И прожил так год, а может, чуть больше. Всё это время я не мог забыть её. Я ведь знал: я только мешал Мире, занимал её время. Раз рисование ей было так дорого, значит, я Мире только мешал, – задумчиво повторил мужчина. – Я хотел забыть её, оставить в покое. Но не смог. Когда я понял это, то сразу же вернулся в Японию. Пошёл к вам домой, а вы переехали. Я искал, искал сколько мог, но так и не нашёл. Мне пришлось вернуться, иначе бы я потерял работу в Англии, свой дом, не смог бы присылать сёстрам деньги... В аэропорту я встретил девушку и влюбился в неё, правда, все равно не смог забыть Миру. Сейчас та девушка – моя жена, а я тут, пытаюсь найти человека, которого так и не смог забыть... – Сага грустно усмехнулся. – Ты мне так и не скажешь? Сай, я просто хочу извиниться...
Скажи адрес, пожалуйста.
Черноволосый покачал головой.
– Сейчас идёте на вокзал, покупаете билет до Осаки, едете в город Идзумиоцу на местное кладбище, ищите участок №67 и извиняетесь. Вот только, простит она вас, или нет, вы точно не узнаете. Погибшие не разговаривают.
– П-погибшие? – произнёс Сага, хватаясь рукой за длинный ворс ковра. – Объясни... Сай... Ты ведь шутишь сейчас, правда?!
– Не кричите, разбудите прилипалку.
– Но этого не может быть! Ты ведь шутишь, верно?
– Я не шучу. Два года назад её сбила машина. Меня лишили всего, что у меня было. Единственного, чем я дорожил. Её просто убили. А теперь... Всё самое дорогое, что у меня появилось в жизни, я отпускать не собираюсь.
– Дорогое? У тебя может быть что-то дороже сестры? – едва ли не бредил Сага.
– Есть. Одна часть этого дорогого спит в своей квартире, а вторую вы грозите разбудить... Я вот всё думал, почему же прилипалка мне так Миру напоминает... Такая же глупая, такие же глупости несёт, верю я ей так же. А её брат оказался парнем Миры. Вот в чём фишка. Воспитал её так же, как и мою сестру? Это подло.