Миры Айзека Азимова. Книга 11

— И думать нечего — никогда я не замечала ничего подобного.

— Значит — нет, — пробормотал Генарр. — Скорее всего, так. Впрочем… Она очень хочет, чтобы ты поменьше о ней беспокоилась, но не может этого сделать. Кстати, тебе не кажется, что на Эритро восприимчивость Марлены усилилась? А?

— Да, пожалуй.

— И не только. Здесь твоя дочь научилась предвидеть. Она знает, что обладает иммунитетом к лихоманке. Она уверена, что на Эритро ничто не причинит ей вреда. Она смотрела на океан и знала, что самолет не упадет и не утонет. А на Роторе ты ничего не замечала? Разве не была она там неуверенной и робкой, как обычный подросток?

— Да. Конечно.

— А здесь она стала другой. Полностью уверенной в себе. Почему?

— Я не знаю.

— Не влияет ли на нее Эритро? Нет-нет, я имею в виду не лихоманку. Нет ли здесь какого-либо иного эффекта? Совершенно иного? Я скажу тебе, почему спрашиваю об этом. Я сам ощутил его.

— Ощутил… что?

— Какое-то доброе чувство к Эритро. Собственно, эта пустыня никогда меня не пугала. Не хочу сказать, что прежде планета меня отталкивала, что на Эритро мне было неуютно, но любить я ее никогда не любил. А во время нашего путешествия вдруг почувствовал симпатию к планете, чего ни разу не чувствовал за все десять лет пребывания здесь. И я подумал: а что если восхищение Марлены так заразительно, что если она каким-то образом передает мне свое состояние? Или в ее присутствии я так же, как она, ощущаю воздействие Эритро?

— Знаешь что, Сивер, — язвительно сказала Инсигна, — по-моему, тебе тоже следует пройти сканирование.

Тот удивленно поднял брови.

— А ты думаешь, что я не прохожу его? Мы здесь проверяемся периодически. Изменений нет, кроме тех, что вызваны старением.

— А ты проверялся после вашего воздушного путешествия?

— Еще бы. Сразу же. Я не дурак. Окончательные результаты еще не готовы, но, на первый взгляд, изменений нет.

— И что ты собираешься делать дальше?

— Следующий логический шаг: мы с Марленой выйдем из Купола на поверхность Эритро.

— Нет.

— Со всеми предосторожностями. Я там бывал.

— Иди, если хочешь, — упрямо сказала Инсигна, — но без Марлены. Я ее не пущу.

Генарр вздохнул. Он повернулся вместе с креслом к окну и стал вглядываться в красную даль; затем снова посмотрел на Инсигну.

— Там, за стеной, огромный девственный мир, — заговорил он, — ничей мир — у него нет хозяев, кроме нас. Мы можем заселить его и освоить, помня уроки, полученные от собственного неумелого хозяйничанья на родной планете. Мы сделаем его добрым, чистым, достойным. А к здешнему красному свету привыкнем. Мы заполним его земными растениями и животными. Пусть процветают здесь суша и море, пусть начнется новый виток эволюции.

— А лихоманка? Как же она?

— Справимся с ней, и Эритро станет родной для нас.

— Что же, если не принимать во внимание тяготение, жару и некоторые химические составляющие в атмосфере, то и Мегас можно сделать своим домом…

— Эугения, согласись, что с болезнью справиться проще, чем с жарой, гравитацией и химическим составом атмосферы.

— Но ведь лихоманка по-своему смертельна.

— Эугения, я уже говорил тебе, что мы дорожим Марленой, как никем.

— И я ею дорожу.

— Потому что она тебе дочь. А нам она дорога потому, что может сделать то, на что способна только она.

— И что же она будет для вас делать? Читать ваши телодвижения? Фокусы показывать?

— Она убеждена, что обладает иммунитетом к лихоманке. Если это так, то она может научить нас…

— А если не так? Это же просто детская фантазия, ты сам знаешь. Почему ты пытаешься ухватиться за соломинку?

— Вот он вокруг, этот мир, и он мне нужен.

— Ну знаешь, ты прямо как Питт. И ради этого мира ты готов рисковать моей дочерью?

— В истории человечества, случалось, шли на куда больший риск ради менее важной цели.

— Тем хуже для истории. В любом случае решать мне: она моя дочь!

Глубоко опечаленный Генарр негромко сказал: — Эугения, я люблю тебя, и один раз уже потерял тебя. И вдруг вновь этот сон, мечта — еще одна возможность добиться тебя. Но я боюсь, что опять потеряю тебя — уже навсегда. Видишь ли, я обязан сказать: решать не тебе. И не мне. Все решит сама Марлена. А что она решит, то и сделает. И потому, что, быть может, она способна подарить человечеству целый мир, я намереваюсь помогать ей во всем — как бы ты ни возражала. Прошу тебя, примирись с этим, Эугения.

Глава 24 Детектор

52

Крайл Фишер пораженно разглядывал «Сверхсветовой», который видел впервые. Рядом стояла Тесса Уэндел и улыбалась. Ее лицо выражало законную родительскую гордость.

Корабль был спрятан в огромной пещере за тройным ограждением. Кое-где работали люди, но в основном здесь трудились механизмы — компьютеризованные негуманоидные роботы.

В свое время Фишеру довелось повидать множество космических кораблей — самые разнообразные модели широкого назначения, — но столь нелепого сооружения ему видеть не доводилось.

О том, что это космический корабль, не зная заранее, догадаться было невозможно. Что же сказать? С одной стороны, не стоит сердить попусту Тессу; стоя рядом, она ждала его заключения — естественно, похвалы, — но с другой…

И он негромко произнес:

— А в нем есть какое-то странное изящество… что-то от осы.

При словах «странное изящество» Тесса улыбнулась, и Фишер понял, что угадал слово. Но она вдруг спросила:

— Крайл, а что такое «оса»?

— Это насекомое, — пояснил Крайл. — Ах да, ведь у вас на Аделии нет насекомых…

— Есть, — возразила Уэндел, — только не в таком изобилии…

— Значит, у вас нет ос. Это такие кусачие насекомые, похожие на него… — Он показал на «Сверхсветовой». — У них тоже большая передняя часть, такая же задняя и между ними тонкая перемычка.

— В самом деле? — Уэндел с новым интересом поглядела на «Сверхсветовой». — Найди-ка мне изображение осы. Насекомое может навести меня на какие-то идеи в отношении корабля — или корабль поможет разобраться в природе ос.

— Откуда же ты взяла эту форму, — спросил Фишер, — если никогда не видела осы?

— Пришлось подобрать геометрию, наилучшим образом обеспечивающую движение корабля как единого целого. Цилиндрическое гиперполе от корабля устремляется в бесконечность, и этого нельзя избежать. Но с другой стороны, мы не можем исходить исключительно из этого факта. А потому эти выпуклые части изолируют его. Поле находится в корпусе, его создает и удерживает сильное переменное электромагнитное поле… Тебе не интересно?

— Не очень, — грустно улыбнулся Фишер. — Я уже достаточно обо всем наслышан. Но раз мне позволили, наконец, увидеть корабль…