Миры Джона Уиндема, том 4

Тут он так разгорячился и стал говорить так путано, что мы уже с трудом его понимали. Только позднее, путем терпеливых расспросов, мне удалось составить более или менее связную картину.

По всей видимости, новость о продаже Танакуатуа достигла Айму, где теперь жили танакуатуане, в виде слуха, но даже еще не подтвержденный, этот слух тут же пробудил сильные чувства. А после подтверждения в племени произошел раскол.

Кусаке, унаследовавший звание вождя от своего отца Татаке, был уязвлен, однако не давал настроениям управлять собой. Руководствуясь словами и примером отца, он усвоил себе качества, необходимые современному вождю. Он полностью осознавал, не в пример некоторым своим соплеменникам, что каковы бы ни были претерпеваемые ими притеснения, на них нельзя реагировать, как в прежние времена – современный мир неласков к романтически настроенным предводителям воинов. Легендарные герои принадлежали истории, которой можно гордиться, – однако, поступать подобно им, достойным почитания, не стоило. И задачей вождя в годину бедствий было сохранить племя от распада, чтобы было кому передавать легенды прошлого, когда судьба снова повернется к ним лицом. А пока вождю следовало быть в основном политиком, а не военачальником, воинам же его – прилежными работниками. Доблесть следовало скрыть за хитростью, благородную ярость смирить холодной решительностью. Огонь гордости и веры должен гореть в душах неугасимо, но снаружи его разумнее будет заслонить от чужих глаз как бы закопченным ламповым стеклом.

Собственные чувства Кусаке относительно продажи Танакуатуа были сложны, но как политику ситуация ему была совершенно ясна: Британское правительство не только лишило их родины, но и продало ее за гораздо большую сумму, чем уплатило им в качестве компенсации, прилично поживившись на этом; правительство повинно в мошенничестве, так как продало остров-табу покупателю, который никогда не сможет воспользоваться своим приобретением. Все это дело было вопиющим безобразием с разных точек зрения. Поразмыслив над этим, Кусаке остановился на двух планах – А и Б.

План А – обратиться в органы юстиции и получить юридическую консультацию.

Если же там ничего дельного не посоветуют, то приступить к выполнению плана Б, согласно которому следовало известить о случившемся тех членов оппозиции, чьими стараниями их перевезли из резервации на Айму, с тем, чтобы они подняли этот вопрос в парламенте.

Но, к сожалению, как ни трезв и правилен был подобный подход с политической точки зрения, он претил наиболее решительным из подданных Кусаке, и недовольные сплотились вокруг Наиты.

Наита – сын Нокики – в молодые годы как раз был одним из тех троих мужчин, кто оставался с Нокики на Танакуатуа до конца. Поэтому он пользовался должным уважением среди соплеменников и стал через некоторое время, унаследовав в этом отца, главным знахарем племени.

Отвращение, возбужденное в нем продажей острова, было так велико, что он пошел дальше вождя, заявив, что Танакуатуа никогда совсем и не был собственностью государства. Он утверждал, что компенсация была вовсе не уплатой за покупку, а откупом за нанесенный ущерб, так как именно государство было повинно в том, что над Танакуатуа теперь тяготило табу.

Кроме того, выступление Нокики в защиту родовых богов и его самопожертвование сделали остров хоть и запретной, но навсегда священной землей племени, а для людей клана Нокики – вдвойне священной.

И если принять все это во внимание, то предлагаемое Кусаке решение, которое, даже если требования островитян и удовлетворят, выразится лишь в малоутешительной денежной подачке, представало мелким и никчемным. Наита был поистине потрясен самой возможностью превращать честь и священные места предков в предмет сделки. Подобное оскорбление заставит души предков стенать от отчаяния в Стране Блаженных. Настало время действовать.

Танцующая-На-Волнах – женщина, почитаемая как та, что сплела Нокики погребальную циновку – придерживалась слегка иного мнения. Известно, говорила она, что теперь любого ступившего на землю Танакуатуа человека поразит ужасная смерть. Накаа выполнил просьбу Нокики. Поэтому нет надобности предпринимать какие-либо действия в этом направлении, как предлагает Наита. Теперь важно, настаивала она, показать насколько сильна и крепка их вера в Накаа; пришла пора отдать ему должное, выразить свое благоговение и почтение, искупить свои прегрешения, вину тех, кто поддался на соблазны бога белых; покаяться в недостатке веры, лишившем их сил, необходимых для защиты своего острова, что и послужило причиной того, что на него легло проклятие Нокики; и испросить справедливого возмездия для врагов.

В ответ на это Наита сказал, что оставлять исполнение возмездия одному Накаа – значит еще раз выказать себя робкими и нерешительными людьми. Если и дальше не вмешиваться в ход событий, пока пришельцы оскверняют своим присутствием священную землю и топчут могилы предков, то не надо удивляться, если придется перенести новые, еще большие испытания.

Теперь необходимо продемонстрировать действием веру в законы Накаа, свершить посвященные ему поступки, действовать не от своего имени, а от лица Накаа, чтобы вернуть себе благосклонность прежних богов и пробудить радость в душах предков.

Люди старые и средних лет придерживались либо стороны Кусаке, либо Танцующей-На-Волнах. Молодежь тоже разделилась во взглядах, но по-иному.

Некоторые молодые мужчины, как жаловался еще Татаке, во всем разочаровались, ни во что не верили, и к развитию событий относились скептически, хотя и не прочь были бы получить денежную компенсацию посущественней: но были и другие, которых притягивали речи Наиты, и они вместе с ним обсуждали планы будущих действий.

Одним из камней преткновения было отсутствие денег. На рассмотрение Кусаке и старейшин было предложено несколько планов. Каждый натыкался на безоговорочный отказ, и в результате стало ясно, что надеяться на казну племени не придется.

– Прекрасно, – заявил Наита. – Они в своей робости показали нам, как сейчас обстоят дела. Наши доблестные предки не нуждались в деньгах – этой выдумке белых. Их богатством была благосклонность богов. Поэтому поступим подобно им. Будем молить богов о руководстве в пути. Если мы докажем крепость нашей веры, они подскажут, как стать орудием их мести.

Много месяцев боги, казалось, были глухи к их молитвам. И вот пришла весть, что вербовщик в Уияньи пытается набрать людей для высадки на Танакуатуа. Неудивительно, что, зная о репутации острова, люди не поддавались на его посулы.

Прослышав об этом, Наита погрузился в размышления, а потом возблагодарил богов за то, что они подсказали ему путь.

Вечером того же дня он созвал соплеменников и изложил новый план. Об этом плане Наита поведал нам в беседе у костра как-то путано, и мы мало что поняли. Кроме одного, что и вызвало недоумение у Камиллы.

– Вы по своей воле приехали на остров-табу. Я этого не понимаю.

– Накаа понимает, – кивнул он с серьезным видом. – Он знает, что здесь мы только для того, чтобы выполнить его волю. Помочь Сестричкам. Мы не собираемся здесь поселиться. Это он позволяет, и потому мы в безопасности.

– Ясно: разрешение на отступление от правил, – вполголоса проговорила Камилла. – Всегда есть способ обойти правила…

Наита ничего не ответил на это. Он пристально посмотрел ей в глаза и повторил тот вопрос, который задал в самом начале: – Теперь расскажите, зачем вы сюда приехали?

– Хорошо, – согласилась Камилла и в общих чертах обрисовала ему Проект.

Насколько он понял изложенное, судить было трудно. Слушал он, не выдавая чувств ни единым движением, безотрывно глядя в огонь. Я же воспринимал ее слова с ощущением какой-то отрешенности. План, который казался таким продуманным и осуществимым дома, когда его подкрепляли внушительные средства лорда Фоксфилда, со времени нашей высадки постепенно становился все более и более нереальным. Теперь он потерял былой смысл и стал не вещественнее пустых мечтаний.