Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел
Шрифт:
Нет, должен быть какой-то другой путь.
Наконец Бёртон его отыскал. Успех плана зависел от того, остановится ли здесь корабль или, на худой конец, удастся ли ему привлечь внимание тех, кто находится на борту.
Улыбаясь, Бёртон уснул.
Прошло еще два месяца. Через неделю «Снарк» будет спущен на воду. Сведения в отношении приближающегося колесного парохода приходили все чаще. Их доставлял барабанный телеграф, дымы костров и сигналы, передаваемые зеркалом из слюды. Складывая всю полученную информацию, Бёртон наконец получил целостное впечатление о корабле. Пожалуй, он был больше тех пароходов, которые ходили по Миссисипи в его время. Бесспорно, он металлический и обладает скоростью 15 миль в час, то есть примерно 24 километра в час. Иногда он развивал скорость
Из более ранних сведений Бёртон составил впечатление, что это пароход. Однако последние известия говорили, что топливо корабль грузит редко. Вероятно, котел нагревался, только чтоб подогреть воду для душевых и для получения пара, приводившего в действие пулеметы. Бёртон не понимал, как это пар будет направлять пули. Монат предположил, что это оружие использовало систему синхронного введения патрона в ствол, сквозь который пар направлялся под значительным давлением, выстреливая снаряды через регулярные промежутки времени.
Моторы же корабля работали на электричестве, которое поступало от разрядки питающих камней.
— Значит, у них есть не только сталь, но еще и медь для производства обмотки электромагнитов, — сказал Бёртон. — Где же они набрали весь этот металл?
— Корабль может быть построен преимущественно из алюминия, — ответил Фрайгейт, — и алюминий мог быть использован при изготовлении обмотки сердечников, хотя он и не так эффективен, как медь.
Пришли еще данные. Корабль имел на обоих бортах название, написанное большими латинскими буквами: «Rex Grandissimus», что по-латыни означало «Величайший король», то есть величайший по манере держаться или по стилю жизни. Его командир, по донесениям очевидцев, был не кто иной, как сын Генриха Второго Английского и Элеоноры, разведенной жены Людовика Седьмого Французского, дочери герцога Аквитанского. Король Иоанн, по прозванию Безземельный, был капитаном. После того как его знаменитый брат — Ричард Львиное Сердце — умер, Иоанн стал Ioannes Rex Angliae et Dominus Hiberniae [43] и так далее. Он приобрел столь плохую репутацию, что среди королей Британии сложилось неписаное правило — ни один наследник трона не должен именоваться Иоанном.
43
Иоанн, король Англии и повелитель Ирландии.
Когда Бёртон впервые узнал имя капитана, он отправился к Алисе.
— Один из твоих предков командует колесным пароходом. Возможно, нам удастся апеллировать к его родственным чувствам, чтобы он взял нас на борт. Хотя, если верить тому, что говорит история, у него любовь к родичам довольно слаба. Он поднял мятеж против отца, и говорят, что он же прикончил и племянника — Артура, которого Ричард назначил наследником короны.
— Ну, он был не хуже любых королей того времени, — сказала Алиса, — и он сделал кое-что доброе, невзирая на то что о нем обычно говорят. Он реформировал монетную систему, поддерживал строительство военного флота, делал все возможное для развития торговли, а также содействовал завершению строительства Лондонского моста. Кроме того, он отличался от монархов своего времени тем, что был безусловно интеллектуалом. Он читал по-латыни и в оригинале французские книги и куда бы ни ехал, всегда брал с собой свою библиотеку.
Что касается борьбы против Великой Хартии [44] , то эти события в значительной степени неправильно трактуются. Баронский мятеж был вовсе не в интересах всего народа, так что движение само по себе трудно считать особо демократическим. Бароны хотели больших привилегий для себя лично. Свобода, за которую они воевали, была свободой эксплуатировать своих вассалов без вмешательства самого короля.
Король Иоанн жестоко воевал против баронов и стремился
силой удержать за английской короной французские провинции. Но выбраться из этой каши он не смог — он унаследовал старые конфликты от своего отца и брата.44
Хартия, принятая в 1215 г. Содержит перечень прав и свобод, полученных английскими баронами от короля Иоанна.
— Хватит! — воскликнул Бёртон. — В твоей редакции он выглядит чуть ли не святым.
— Ну, от этого он был очень далек. И все же он был куда больше заинтересован в самой Англии и в благоденствии ее населения, чем любой другой предшествующий англо-нормандский король.
— Наверно, ты много читала и думала о нем. Твое мнение противоречит всему, что я читал о нем в свое время.
— У меня было много времени для чтения, пока я жила в Каффнеллзе. И я обо всем старалась составить собственное мнение.
— Молодчина! Тем не менее факт остался фактом — этот средневековый монарх каким-то образом заполучил контроль над величайшим произведением человеческого гения — самым великолепным кораблем этого мира. Я попробую договориться с ним, если к нему попаду. Проблема в том, как мне это сделать.
— Ты хочешь сказать, как нам сделать это?
— Верно. Приношу извинения. Ладно, будем посмотреть.
Двумя днями позже «Снарка» на катках спустили в Реку, затем последовало торжество и большая пьянка. Бёртон, однако, был не так уж счастлив, как того следовало бы ожидать. Он потерял интерес к своему детищу.
Во время праздника Оскас отвел его в сторону.
— Ты же не собираешься уезжать отсюда, я надеюсь. Я рассчитываю на твою помощь, когда мы захватим эту большую лодку.
Бёртону очень хотелось послать его ко всем чертям. Это было бы, однако, очень недипломатично, поскольку вождь мог конфисковать «Снарк» в свою пользу. Хуже того, он мог перестать противиться желанию заполучить в свою постель Логу. В течение всего года он доставлял ей немало неприятностей, хотя и воздерживался от применения силы. Когда он напивался сильнее обычного, что бывало частенько, он совершенно открыто добивался, чтобы она пошла с ним потрахаться.
Было несколько весьма неприятных случаев, когда казалось, что он собирается взять ее силой. Фрайгейт, чей характер было трудно назвать воинственным, намеревался вызвать вождя на дуэль, хотя и считал это довольно глупым способом решения споров. Но честь того требовала, мужество тоже, и ничего не оставалось, разве что потихоньку сбежать с Логу в какую-нибудь прекрасную ночь. Однако ему вовсе не хотелось уходить от людей, с которыми он столько лет провел вместе.
Логу сказала ему:
— Нет, ты не будешь убит, но и не убьешь этого дикаря, так как его люди разозлятся и убьют тебя самого. Лучше предоставь это дело мне.
После чего Логу поразила всех, а больше всего самого Оскаса, вызвав того на смертный бой.
Оправившись от шока, Оскас ржал чуть ли не до умопомрачения.
— Что? Чтоб я дрался с женщиной? Я луплю своих баб, когда они меня разозлят, но мне и в голову не придет сражаться с ними. Если б я это сделал, то, без сомнения, запросто укокошил бы тебя. Но после этого надо мной бы все издевались. Я уже не был бы Оскасом-Большой-Лапой, я стал бы Мужчиной-Который-Дрался-С-Бабой.
— Ну, так как же у нас с тобой будет? — спросила Логу. — Томагавк? Копье? Нож? Или голые кулаки? Ты видал меня на состязаниях. И знаешь, насколько хорошо я владею любым оружием. Правда, ты крупнее меня и сильнее, но я знаю такие приемчики, о которых ты и представления не имеешь. У меня были лучшие в мире учителя.
О чем она ничего не сказала, так это о том, что он постоянно пьян, очень жирен и вообще в плохой форме.
Если б с ним так разговаривал мужчина, Оскас тут же бросился бы на него. Хоть он и был пьян, но все же понимал, что попал в ловушку. Если он убьет эту женщину, то станет всеобщим посмешищем. Если не примет вызова, то все будут говорить, что он испугался.