Миры и Судьбы. Книга третья

На ступеньку выше стояли фарцовщики покрупнее. Те, кто скупал чеки и бонны оптом, отоваривал их в Торгсине и Березке, "держал руку" на импортной бытовой технике и автомобилях.

Отдельная каста – Маклеры… люди-невидимки, умеющие путем сложных обменов превратить роскошную квартиру уезжающей в эмиграцию семьи, в крохотную комнатушку в коммуналке, которую не жалко и бросить. С соответствующей доплатой хозяевам апартаментов и оплатой тяжких услуг маклера. В годы, когда "Город ехал", а продать квартиру легально было невозможно в принципе, надежный маклер, у которого "все схвачено" был на вес золота.

Еще выше стояли "цеховики". Те, кто был владельцем своего подпольного предприятия по производству "всего", начиная от обуви и одежды, косметики и кожгалантереии до бижутерии и сувениров для отдыхающих.

К касте цеховиков относились и владельцы рынков города, которые, конечно, были юридически оформлены на работу и имели соответствующую запись в трудовой книжке, но на самом деле являлись полноправными хозяевами этих рынков, решая все организационные вопросы, разделяя денежные потоки и властвуя над приехавшими продать выращенное колхозниками.

В общем, каждый, кто занимался бизнесом в обход закона, крутил свой маленький или большой (тут уж как кому повезет) гешефт, считал себя умеющим делать деньги, варить дела, был делаваром.

На самой вершине этой касты, обособленно ото всех, находились постоянно идущие по лезвию бритвы валютчики.

Сроки за валютные операции грозили огромные, вплоть до расстрела, но и суммы, в случае удачной операции, можно было «поднять» баснословные. Валютчики помогали вывести капиталы из покидаемой страны на новую родину.

( … Как они выводили огромные суммы, я вам рассказывать не буду, иначе вместо дамского романа у нас получится финансовый детектив…)

Валютчику не нужны были средства производства, как цеховику, не нужны были торговые площади, как директорам рынков, не нужно было множество связей и знакомств в бесчисленных ЖЭКах и нотариальных конторах, необходимых маклеру, не нужно было знакомство в пароходстве, как оптовой фарце, даже крепкое здоровье и быстрые ноги, как фарце мелкой, тоже было без надобности.

Нужна была умная голова, экономическое образование и связи за границей.

У Арника все это было.

Уже на последних курсах института он с головой ушел в валютные махинации.

Не остановили его ни слёзы Двойры, ни уговоры Гриши, ни пресловутая "бабочка", статья за незаконные валютные операции … расстрельная статья.

Гриша не собирался никуда ехать. Его бизнес процветал, все было схвачено, окучено и проплачено. Ехать в чужую страну и начинать все по-новой? зачем?

Но Арник, как и Нора, бредил Америкой, видел в эмиграции распахнутые горизонты для своей деятельной натуры.

В Городе оставались родители и две младших сестренки, продавать ни квартиру, ни свой цех Гриша не собирался, а потому Арнику капитал нужно было сколотить здесь и сейчас. А потом умело вывести его за границу по отработанной схеме.

***

Всегда и везде есть кто-то главный. Над главным есть тот, кто главнее. Над тем, кто главнее, есть Самый Главный.

Самым Главным в среде валютчиков Города был пятидесятилетний Мотя-Золотко.

Прозвище свое он поучил не только из-за своего немерянного состояния, не только потому, что был он, в пику всей нации, огненно-рыжим, не потому, что все зубы, потерянные в одну из отсидок, были вставными, золотыми, но и из-за своего имени.

Звали Самого Главного – Матвей Давидович Гольдельман.

Мотя-Золотко давно устал от вечной жизни "под бабочкой", денег у него было столько, что вполне хватило бы на сто безбедных жизней, а потому уже какое-то время назад, Мотя стал оформлять документы на выезд.

Да и было ему ради кого и жить и покинуть страну.

***

Несколько лет тому, когда Мотя всерьез начал приобщать Арника к своему опасному бизнесу, доверять юноше не только мелкие операции, но и поездки в Москву, где было нужно "разруливать вопросы" с вышестоящими бонзами, возвращавшиеся машиной из поездки в столицу, его "мальчики" привезли Моте "подарок".

Весело гогоча, подтрунивая друг над другом (а вдруг Моте "подарок" не понравится? что тогда будет?), во двор дачи, где отдыхал после трудов тяжких, распаренный в бане, Мотя, завели девчонку.

Таких фиалковых глаз Мотя не видел ни разу в жизни. Такая густая пшеничная коса ниже пояса бывает только на картине. Такая пышная грудь может возбудить даже импотента.

– Ну и зачем она мне? – лениво окинув взглядом девушку, спросил Мотя.

– Как зачем, Матвей Давидович? Вы посмотрите, какая краса! А сиськи какие! И все свое, натурпродукт! Да и потом она девственница!

– Откуда знаешь? – полюбопытствовал Мотя, – Сам проверял?

– Как можно?! Что Вы говорите такое! Мы ее прям из села, прям из огорода умыкнули.

– Вот дУрни, – Мотя подошел к девушке, двумя пальцами поднял подбородок… и утонул в фиалковых глазах.

– Зовут тебя как, девушка?

– Леночка, – голос был едва слышен, в глазах блестели слёзы.

– Ладно, по домам идите, завтра утром расскажете, что там и почём.

Юноши, так и не зная, одобрил Мотя «подарок» или нет, разъехались по домам.

Девушка все так же продолжала стоять, не зная, куда деть руки, как вести себя с этим непонятным человеком.

– Ты не бойся. Насиловать я тебя не собираюсь. Захочешь домой, мальчики тебя завтра отвезут, а захочешь остаться – моя спальня напротив твоей комнаты, – Мотя позвал прислугу и велел отвести девушку в комнату, которую он указал.

Леночка проревела всю ночь. А уже под утро в постель к Моте скользнуло вымытое до скрипа, нежное девичье тело.

Поздно утром, завтракая на террасе дачи, Мотя, взвешивая каждое слово, предупредил:

– Захочешь домой – отвезут. Захочешь к другому уйти – отпущу. Вздумаешь гулять – убью.

И Леночка сразу поверила – этот убьет, ни на секунду не задумается.

Но ни домой, ни к другому Леночка так и не захотела. Она без памяти влюбилась в рыжего еврея, который носился с ней, как с королевой.

А когда, очень скоро, Леночка поняла, что она беременна, Мотя развелся со своей женой, которая так и не смогла подарить ему наследника.

Жена Моти не очень-то и огорчилась. Ей уже насточертело жить в вечном ожидании, когда ее мужа посадят, а огромная квартира с видом на Оперный и чемодан денег, окончательно подсластили пилюлю.