Миры Империума

— Можно подумать, я что-либо понимаю.

На лице Рузвельта промелькнуло странное выражение: несмотря на бесстрастный вид, он с трудом скрывал эмоции.

— В затерянных мирах Пустоши ваша семья когда-то возвышалась над всеми, подобно колоссу, мистер Керлон. Теперь же из всего могущественного рода остались только вы.— Он пристально посмотрел на меня.— Судьбы многих людей растворились в хаосе Пустоши, а человеческая судьба есть сила, равная эволюционному давлению самой вселенной. Не забывайте: энергия, поглощенная катастрофой, не уничтожена, она лишь воплотилась в оргию бесформенной жизни, которая свойственна Пустоши. Теперь же эта энергия стремится к видоизменению, пытаясь повлиять на образ реальности. Если только ее не удастся направить в нужное русло, придать ей форму, наши миры поглотит раковая опухоль Пустоши. И признаки надвигающейся чумы уже есть!

Он махнул рукой в сторону висевшей на стене позади него королевской печати, золотой с голубым. Позолоту покрывали зеленые пятна, а в одном углу образовался тонкий слой плесени.

— Этот знак сегодня утром начистили до блеска, мистер Керлон. И посмотрите сюда.— Он показал на потускневшее золотое шитье на своем воротнике.— И еще.— Он подтолкнул ко мне кожаную папку. Серебряное тиснение на ней в виде королевского герба испещряли пятнышки ржавчины.— Это лишь символы, но эти символы представляют собой неизменные параметры нашего космоса, и именно они начали разрушаться, мистер Керлон! — Он откинулся назад, испепеляя меня взглядом,— Если сейчас немедленно что-то не сделать, чтобы восстановить нынешнюю реальность, нашему существованию, в том виде, как мы его понимаем, придет конец, мистер Керлон.

— Ладно, генерал,— сказал я.— Я вас выслушал. Понял далеко не все, но за последние несколько часов я видел достаточно, чтобы с ходу не обозвать вас сумасшедшим. Чего вы от меня хотите? Что, по-вашему, я должен сделать с поганками, растущими у вас в коридорах?

Он встал и, пройдясь по комнате туда и обратно, остановился передо мной.

— Мой план весьма опасен, и вам он может показаться фантастическим, капитан Керлон.— В ответ на мой вопросительный взгляд он кивнул, улыбнулся и как ни в чем не бывало добавил: — Я приказал, чтобы вас приняли на имперскую службу и назначили в мою команду.

— Спасибо, генерал,— ответил я.— Но я предпочту обойтись без этого. Меня вполне устраивает мой нынешний статус.

Он на мгновение смутился.

— Это вовсе не подкуп,— сказал он, беря со стола толстый лист пергамента.— Все уже решено...

— Без какого-либо участия с моей стороны? — спросил я.— Ни в одной армии мира такого не бывает.

— Естественно, требуется присяга, — ответил он.— Простая формальность...

— Вы, наверное, хотели сказать «символ», генерал. Так или иначе, я предпочту остаться штатским.

— Прекрасно.— Он отбросил документ в сторону, делая вид, будто это совершенно его не касается.— Как хотите. Возможно, у вас предвзятое мнение из-за того, что вам рассказывал полковник Баярд...

— Кстати, где Баярд сейчас? Последний раз, когда я его видел, он страдал от желудочных колик после того, как над ним потрудился подручный майора Ренаты.

— Полковника Баярда ввели в заблуждение. Вне всякого сомнения, он руководствовался исключительно добрыми намерениями, но ему не хватало информации. Я вовсе не удивлен, что у него сложилось ложное впечатление о сути операции на основании тех немногих фактов, с которыми он столкнулся.

— Я бы хотел его видеть.

— В данный момент это невозможно: он в госпитале. Однако я не намерен подвергать его взысканию за нарушение дисциплины, если вас интересует именно это. У него безупречный послужной список — по крайней мере, был до сих пор. И в данном случае он просто проявил излишнее усердие.

— Вы что-то говорили насчет совместной работы. Так чего вы все-таки от меня хотите?

Он встал, обошел вокруг стола и похлопал меня по плечу.

— Идемте, капитан,— сказал он.— Я вам покажу.

Помещение, куда он меня провел, находилось в подвале и охранялось тремя часовыми в белой форме с пистолетами в руках. Одну высокую стену полностью заполнял матовый экран, на котором мерцали светящиеся линии и точки.

— Это карта Сети, она покрывает зону, простирающуюся на сто тысяч лет,— сказал Рузвельт. Взяв указку, он показал на красный огонек точно в центре.— Это мировая линия Империума, ноль-ноль. Здесь,— он показал на другую светящуюся точку неподалеку,— ваша родная линия, ИП-три. Заметьте, что на большом протяжении вокруг этих изолированных линий нет ничего — пустота. Это и есть Пустошь, мистер Керлон. Расчеты наших физиков говорят, что вероятностный дисбаланс, начавшийся с исходного катаклизма, в результате которого около семидесяти лет назад образовалась Пустошь, сейчас стремится к равновесию. Здесь, в непрочной ловушке силового поля, заключена фантастическая энергия, энергия того же рода, что мгновение за мгновением генерирует реальность в процессе естественной энтропии. Вряд ли стоит говорить вам о невообразимом могуществе подобных сил. Представьте лишь, что в каждое мгновение вселенная гибнет и возрождается вновь и что здесь, в этой пустынной зоне, накапливаются последствия этого процесса, словно внутри закупоренного вулкана. Давление нарастало в течение семи десятилетий, и теперь не признать его существование просто невозможно. В центральной точке Пустоши бушует гигантская вероятностная буря. Стоит ей прорваться за пределы Пустоши — если только мы не успеем заранее предпринять меры,— и она унесет наш мир и все другие миры вокруг в бездну вероятностной катастрофы, недоступной нашему воображению. Даже сейчас вероятностные волны порой выплескиваются наружу, результаты чего может видеть каждый — и это всего лишь намек на грядущий хаос.

Положив указку, он посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом.

— Ваша судьба переплетается с судьбой вашего мира, мистер Керлон. Ваш жизненный путь, ваша история являются частью основы ткани, составляющей известную нам реальность. Мы должны ухватить эту нить, как и любую другую, нам известную, хотя их и немного, а затем попытаться вновь сплести жизнеспособную матрицу, в которую может уйти загнанная в ловушку энергия.

У меня возникло ощущение, что он чересчур упрощает проблему, но суть ее и без того казалась мне слишком туманной.

— Продолжайте, генерал,— сказал я.— Я изо всех сил пытаюсь вас понять.

— Наши жизни существуют не в вакууме, Керлон. У нас есть прошлое, есть корни. Поступки, совершавшиеся тысячелетия назад, влияют на наши сегодняшние жизни, так же как наши нынешние поступки отразятся в грядущих веках. Наполеон, Гитлер, Цезарь оказали влияние на свои времена и на все за ними последовавшие. Но в данный момент сама ткань всего сущего натянута до предела. То, что нам предстоит сделать, намного превышает потенциал любых ключевых исторических фигур и определит саму сущность будущего мира. Мы должны действовать быстро, решительно и верно. Мы не имеем права на слабость или ошибку.

— Вы все время к чему-то клоните, генерал. Почему бы сразу не перейти к сути?

Он нажал кнопку на пульте, и карта исчезла, уступив место другой диаграмме, изображавшей некое подобие амебы из розовых и красных линий, которые дергались и извивались над сеткой, испещренной светящимися точками.

— Это крупномасштабная энергетическая карта Пустоши. Здесь вы видите перемещение линий квантового разграничения, которые стремятся подстроиться к ненормальному давлению, исходящему от вероятностной бури. На каждой из примыкающих к Пустоши мировых линий объективная реальность постоянно изменяется: предметы, люди, ландшафты, каждое мгновение, день ото дня. Вряд ли стоит объяснять вам, к какой неразберихе это ведет. Пока что мы почти не ощущаем подобного эффекта: линия ноль-ноль вполне стабильна и надежно зафиксирована в прошлой истории за счет ряда ключевых событий. То же верно и для вашей линии, ИП-три. И если Пустошь поглотит эти линии, это будет означать конец основам человеческой культуры, равным по значению открытию огня.

Он снова переключил изображение, на этот раз на экране появилась пылающая туманность, напоминавшая солнце с близкого расстояния.

— Это центр вероятностной бури, мистер Керлон. Мы засекли его местонахождение на мировой линии, где некогда располагалась великая культура. Именно там находится ключ к нынешнему кризису. Я предлагаю отправиться туда, мистер Керлон, и найти этот ключ.

— Слишком уж это похоже на прыжок прямо в кратер действующего вулкана.

— Эта диаграмма изображает возмущение вероятностной энергии,— сказал Рузвельт.— На поверхности, для наблюдателя, находящегося на самой А-линии, буря в явном виде не заметна. Да, аномалии, искажения, невозможные события, нарушения законов природы происходят прямо на ваших глазах, но сама буря бушует на энергетическом уровне, который могут обнаружить лишь специальные приборы. Человек вполне может отправиться туда, мистер Керлон, и хотя ему будет грозить неописуемая опасность, вряд ли она смертельна.