Миры Империума

Главный сетевой терминал представлял собой большой гулкий зал, вдоль стен которого лепились крошечные офисные кабинки. Полдюжины челноков стояли на оранжевом полу, разграфленном белым на трехфутовые промежутки, полезные для точного определения позиций транспортных средств, когда при возвращении необходимо втиснуться в узкие рамки.

Мы с минуту стояли в дверях и смотрели, как техники кишат над, под и вокруг перемещателей: некоторые походили на обычные упаковочные ящики, другие были замаскированы под тяжелые грузовики или автобусы, два или три высились в мощной военной броне и выглядели тем, чем и были — нашими новейшими вездеходными танками «Марк XX», вооружения которых хватило бы, чтобы пробить себе выход из любой западни.

— «Марк III», я думаю,— небрежно предложил Манфред.

Я покачал головой, хоть он на меня и не смотрел.

— Смысл в том, сэр,— произнес я, стараясь говорить не слишком упрямо,— чтобы проникнуть незаметно и работать тихо.

Он кивнул.

— Как хочешь, Бриан. Лично я считаю, что никакие действия одиночки не поставят на колени нацию захватчиков, чей собственный мир, судя по твоему рапорту, пребывает в состоянии полного хаоса.

— Может, и не поставят,— настал мой черед уступить,— а может, и поставят. Грубая сила уж точно не поможет. И я буду не совсем один; со мной пойдут лейтенант Хельм и доктор Смовиа.

Шёлунд и кучка техников теснились вокруг безобидного с виду контейнера, деревянного ящика, достаточно прочного, чтобы с полным грузом оказаться при помощи подъемника на борту судна и не развалиться. Молодой парнишка по имени Рольф первым заметил нас и обратил внимание.

— Желтая зона, сэр? — поинтересовался он, но, похоже, уже знал ответ.

Я заглянул в контейнер. Для троих тесновато, но ничего, сойдет.

— Они добровольцы? — педантично уточнил Манфред. Выбора я им особо не предоставил, но если бы они не хотели идти, то могли бы просто случайно задержаться, выполняя поручения. Хельм был в полном восторге от происходящего; за него я не беспокоился. Что до Смовиа, то он так погрузился в медицинские дебри, что не заметит, где находится.

8

Несколько минут я разогревал МК-двигатель и проводил рутинную подготовку к выходу; все находилось в зеленом поле. Оставалось немного времени, и я слегка поэкспериментировал, так, только чтобы снова почувствовать власть над приборами, сменил пару А-линий, в рамках нашего пучка, разумеется, избегая Пустоши, хотя погрузился достаточно надолго, чтобы разглядеть на экране линию ничуть не лучше тех, что я видел во время предьщущих стремительных полетов через Пустошь. Ужасное зрелище. Фокус в том, чтобы приблизиться к опустошенной А-линии настолько, чтобы разглядеть детали, но не слиться с ней, каковая судьба слишком печальна, и думать о ней не хочется.

Тяжело дыша, прибыл Хельм с припасами: ему выпала стычка с группой йлокков. Мы уложили добро в кормовой отсек, а когда вернулись в переднее отделение, лейтенант отпрянул от зрелища на экране: обширные желто-зеленые джунгли, захватившие развалины зданий, кишели огромными червяками, которые в действительности являлись обретшими независимость человеческими внутренностями, извивающимися по тусклой листве.

— Что это?! — выпалил он.

Я потратил несколько минут, пытаясь растолковать ему смысл изображения на экране, хотя просто тянул время в ожидании Смовиа. Манфред стоял у двери контейнера и тоже ждал возвращения доктора — он послал отыскать и поторопить его. Каждую минуту он поглядывал на большие настенные часы. Наконец сломя голову примчался Смовиа.

— Полковник, слушайте...— начал он.

В этот миг со стороны главного грузового люка раздался взрыв, и одна из створок с грохотом распахнулась, смявшись, точно ненужная бумага. За ней обнаружилась толпа йлокков. Загремели выстрелы, и крысюки попадали, суча ногами. Я схватил Смовиа за плечо и втащил его в замаскированный челнок, попутно подстрелив рвущегося к нам чужака — тот подобрался слишком близко, чтобы не обращать на него внимания. Затем я шагнул в тесный отсек и захлопнул люк за спиной. Кто-то молотил по корпусу. Пора было отправляться. Хельм продолжал изучать ужасы на экране: на сей раз обильную груду бледной плоти, испещренную синими венами, человеческие конечности и головы торчали из нее, словно бородавки. Он не понимал, как могут существовать подобные уродства.

Я попытался объяснить. Как и большинство шведов, да и людей вообще, он слышал только смутные шепотки об Империуме и об огромном клубке миров альтернативных

вероятностей, за которыми Служба транссетевого надзора постоянно наблюдает, не вмешиваясь в течение событий, за исключением случаев угрозы, нависшей над самим Им-периумом или над цельностью всего множества миров. Мы не одиноки в подобных стремлениях; гуманоидная раса ксониджил располагает собственной Службой межпространственного контроля, пытаясь, как и мы, предотвратить в будущем любую катастрофу, подобную той, что создала область утечки энтропии, группу разрушенных А-линий, окружающих линию ноль-ноль,— какового несчастья ксо-ниджильт избежали благодаря скорее удаче, чем каким-либо определенным контрмерам. Агент Дзок с Ксониджила назвал нашу линию ноль-ноль ИП-один, и, избегая Пустоши, они сто лет не замечали нас.

— Есть еще несколько путешествующих по Сети народов,— сообщил я Хельму,— включая тех, кого не захочешь встретить в темном переулке. Хаккуа, например, с общеисторической датой около ста тысяч лет дэ-эс [38] . А теперь, похоже, еще и йлокки, куда более отдаленные. На самом деле мы никогда не проводили разведку так далеко.

Я обратил внимание Хельма на забавный феномен эпсилон-энтропии: постепенные изменения по мере перемещения через линии альтернативной реальности, аналогичные изменениям, которые мы наблюдаем, когда движемся в одном направлении во времени. Неясные очертания сетевого терминала изменились, пока мы смотрели на экран. Тускло-серая краска обшитых панелями стен превратилась в пятнистую зеленовато-желтую, появились трещины, лоскуты краски скрутились и облетели, обнажив рыжий от ржавчины стальной каркас. Оный медленно трансформировался в ржавый, провисший металлолом и наконец рухнул среди пышной одичавшей зелени, ненавязчиво разросшейся в настоящие джунгли. Через полчаса только невысокий холмик, покрытый деревьями, отмечал место, где когда-то стояло внушительное здание.

38

Д. с. (до современности) — до 1950 года — точка отсчета в современных научных шкалах.

Похоже, ни лейтенанту, ни мне намного легче от этого не стало. Но мы неслись через Пустошь со скоростью тысяча А-линий в минуту в более нормальные с виду земли. Как только мы выбрались, я подправил курс, и через несколько минут мы проникли в Желтую зону. Пока ничего необычного не наблюдалось.

Как всегда, она была обворожительна. Сегодня я глядел на блестящие илистые отмели, едва выступающие над покрытой легкой зыбью поверхностью моря, простиравшегося до самого горизонта. Погода, разумеется, ничуть не изменилась: яркое, солнечное утро и легкие кудрявые облачка. Мне подумалось, что одно из них напоминает большую рыбу, которая поедает рыбку поменьше. Забавно: в областях Сети, удаленных от линии ноль-ноль, никто и никогда не видел человеческих лиц в узорах облаков или хотя бы нормальных, знакомых животных. Эта рыба, привидевшаяся мне в дымке, была чудовищна, сплошь челюсти и шипы. Но довольно завиральных идей — есть места, которые нас ждут, и дела, которым не терпится быть завершенными. Через какое-то время море высохло и появилась растительность: высокие, похожие на сельдерей деревья, которые быстро накрыло зеленым приливом — другие ростки полезли из земли и потянулись ввысь.

Мы мчались, и эпсилон-скорость была единственной нашей защитой против слияния с запустением вокруг, мы наблюдали, как деревья чахнут, удушаемые гигантским лозами. Лозы превратились в паутину наподобие электрических распределительных кабелей. Холм на месте гаражей был взорван и разровнен, его сменили странные стремительные машины и мерзкие карикатуры на людей, изуродованные серьезными врожденными пороками и мутациями. Они сновали среди мертвых деревьев по вытоптанным тропкам, которые петляли, меняя направление, точно вода, стекающая по неровному уклону. Внезапно небо ослепительно вспыхнуло белым, и все горело и горело, выжигая глаза, пока не включилась защита от перегрузки и экран не поблек, но не до полной темноты: смутно виднелся унылый пейзаж под красной рябой луной. До самого края темного моря низкие холмы усеивали обнаженную скальную породу. Балтийское море укрыло то, что некогда было Стокгольмом и продолжало быть им в нашей собственной грани бытия. На самом берегу зиял полузатопленный гигантский кратер в добрых полмили шириной. Тот ослепительный свет принадлежал метеориту размером с дом, нанесшему последний удар по остаткам выродившейся животной жизни в этой обреченной области Пустоши.

— Боже мой,— выпалил Хельм.— Оно что, все такое, как это?

— К счастью, нет,— ответил я.— Но есть места и похуже. Мы уже проникли в Желтую зону — ты видел ее на карге Сети там, в штаб-квартире. Общеисторические даты ближайших линий за Пустошью имели место за несколько тысяч лет до наших дней. Этой, возможно, несколько миллионов. Силы, с которыми играли Кочини и Максони в процессе разработки МК-привода, питающего наши сетевые перемещатели, были мощными энергиями энтропии. Ребятам посчастливилось: они обуздали эти потоки и предоставили нам доступ ко всей Сети альтернативных вероятностей. Другим экспериментаторам, аналогам Максони и Кочини в своих линиях, повезло меньше. Уцелела только наша линия, все ближайшие А-линии были разрушены, за исключением парочки, в которых Кочини и Максони так и не приступили к работе.