Миры Империума

— Вроде того. Это если он по-прежнему там.

Мы двинулись по улочке, что шла параллельно основной магистрали, которую я пересек под стражей восемнадцать часов назад. Она виляла и изворачивалась, временами сужаясь до воздушной прослойки между кривыми стенами, а как-то раз раздавшись до базарной площади, где сгрудились странные треугольные ларьки, пустынные и скучные в послеполуночной тишине. Через полчаса скрытного передвижения мне пришлось объявить привал.

— При том как эти улочки блуждают, я не имею ни малейшего понятия, куда нас занесло,— признался я.— Думаю, придется рискнуть и сунуться на главную улицу. Хотя бы ненадолго, чтобы я успел сориентироваться.

Дзок кивнул, и мы свернули в боковой переулок, выходивший на сравнительно широкий проспект. Одинокий хагрун брел по противоположной стороне улицы. Расположенные далеко друг от друга лампы на десятифутовых шестах отбрасывали лужицы печального желтого света на замусоренный тротуар, проходящий под лишенными окон фасадами, украшенными лишь ломаными линиями беспорядочной кладки, чужой, словно пчелиные соты.

Я двинулся вправо. Желоб из буроватого камня, до краев заполненный маслянистой водой, показался знакомым: как раз за ним я видел запряженного мастодонта. Проулок, откуда стартовал челнок, находился недалеко впереди. Улица сворачивала влево. Я ткнул пальцем в темный боковой проход, ответвляющийся от расширения впереди.

— Думаю, нам туда. Лучше свернем в очередной переулок и посмотрим, не удастся ли подобраться сзади. Вероятно, они оставили у челнока охрану.

— Скоро узнаем.

Узкий проход как раз перед нами вроде бы вел обратно в сердце каменного квартала. Мы пошли по нему и уперлись в тупик со сводчатым проемом в одной из стен, зиявшим чернотой, как вход в систему канализационных туннелей.

— Давай попробуем этот путь,— предложил Дзок.— Похоже, он в целом ведет в нужную сторону.

— А что, если это чья-нибудь спальня?

Я поднял голову, разглядывая нависающее над нами здание. Грубо скрепленные раствором стены не давали ни малейшего намека на внутренние функции постройки. Хагруны знали один стиль строительства: примитивную готику.

— В таком случае предпримем спешное отступление.

— Как-то не греет меня перспектива с грохотом носиться в темноте по этим катакомбам. Да еще с ордой разбуженных хагрун по пятам,— проворчал я.— Но думаю, стоит попробовать.

Я пригляделся и, как в холодную воду, шагнул в непроглядный мрак проема.

Последний отблеск света угас за нашими спинами. Подошвы моих туфель с душераздирающим грохотом опускались на каменный пол. Сзади непростительно шумно дышал Дзок. Теперь я нащупывал дорогу, касаясь пальцами стены. Мы крались вроде бы довольно долго.

— Тесс! — Рука Дзока коснулась моего плеча.— По-моему, мы где-то не туда свернули, старина...

— Ага...—Я подумал.—Давай-ка вернемся.

Еще минут десять мы как можно тише выискивали обратный путь. Дзок остановился. Я подошел ближе.

— Что такое?

— Чшш.

И тут я услышал слабое шарканье. Впереди из-за поворота выпрыгнуло световое пятно, обрисовав темный проем на той стороне прохода.

— Туда.

Дзок устремился в указанном направлении. Я последовал за ним и с ходу врезался в его спину. Рядом с нами кто-то тяжело дышал.

— Что ты там говорил насчет спален? — прошептал мне на ухо полевой агент.

Фыркающее дыхание перешло в раскатистый храп, за которым последовали глотательные звуки. Тяжелое тело заворочалось, зашуршал потревоженный мусор. И вновь воцарилась зловещая тишина.

Внезапно Дзок куда-то метнулся. Что-то брякнуло в дальнем углу помещения. Рука полевого агента, схватив меня, поволокла в темноту. Я спотыкался, роняя какие-то предметы, слышал, как ногти моего спутника скребутся о камень, и вдруг мы замерли, вжавшись в стену. Кто-то невидимый шумно поднялся, и на фоне светящегося проема, куда мы так стремились, возник здоровенный хаг-рунище. Снаружи появилась еще одна волосатая фигура. Должно быть, его шаги нас и спугнули. Двое обменялись утробным ворчанием. Ближний вернулся в свою берлогу, и помещение резко затопил тусклый свет. Оказывается, мы с Дзоком находились в алькове, частично скрытые от взгляда со стороны двери. Хагрун прищурился, ослепленный лампочкой, отвернулся и, по-видимому окончательно проснувшись, резко уставился на нас. Дзок прыгнул к нему. Пистолет шлепнулся мне в ладонь, однако полевой агент уже миновал хозяина берлоги, нырнув к другому отверстию. Я рванул за ним, увернулся от запоздалой лапы хагруна и ринулся по туннелю к слабому свету в дальнем его конце. Дзок мчался ярдах в десяти впереди меня. Помещения за нашими спинами наполнились воплями, жутким лающим ревом и топотом ног. Ведь я же совершенно искренне высказался относительно перспективы побегать в темноте от орды троллей. Все равно к тому все и свелось.

Дзок выскочил на открытую улочку. Резко остановившись, завертел головой, указал направление и исчез за углом. Добежав до того места, где он пропал из виду, я увидел полевого агента, летевшего прямо на пару хагрун в браслетах часовых. За ними темнела прямоугольная громада челнока. Дзок что-то выкрикнул. Распознав хрюканье и карканье хагрунского языка, стражники растерялись. Один указал на меня и потрусил в моем направлении. Второй, растопырив руки, пролаял какую-то фразу полевому агенту. Дзок, не сбавляя скорости, ударом наотмашь вынудил более крупного гоминида неуклюже отпрянуть в сторону, вильнул, обтекая охранника, и бросился к челноку. Вскинув жук-пистолет, я на бегу произвел выстрел с максимальной дистанции. Моего хагруна отбросило, приложив о стену. Не дожидаясь, пока он придет в себя, я понесся дальше. Противник Дзока заметил мое приближение, на мгновение замешкался и резко развернулся ко мне. Я выстрелил, промазал, поскользнулся, уворачиваясь от могучего захвата, и, перекатившись по земле, на четвереньках скакнул к распахнутому люку. В лапе охранника теперь болтался рукав моего пальто, а из недр челнока вылетела рука полевого агента и втянула меня внутрь. Створки люка с грохотом захлопнулись за мгновение до того, как хагрун врезался в них, подобно атакующему носорогу.

Дзок повернулся к сиденью оператора.

— Великий Скотт! — вскрикнул он.— Рычаг управления сломан у самого основания!

Челнок раскачивался, сотрясаемый могучими ударами. Мой спутник ухватил здоровой рукой край панели. На плече проступили узловатые мускулы. Одним рывком полевой агент оторвал крышку, обнажив плотно уложенные электронные компоненты.

— Скорее, англик! — резко бросил он.— Там провода, соедини их!

Я втиснулся рядом с ним, подцепил два плотно изолированных кабеля и перемотал их концы между собой. Следуя отрывистым инструкциям, я ободрал изоляцию и наскоро бросил времянку от массивной катушки — в ней я распознал генератор МК-поля — к запечатанному в коробку устройству, похожему на пятидесятикиловаттный трансформатор. Дзок протянул руку мимо меня и ткнул концом оголенного кабеля в толстую клемму. Рассыпав фонтан синих и желтых искр, медь припаялась к стали. Возник низкий гул, а сотрясающие удары по входному люку резко прекратились. Я ощутил, как вокруг меня смыкается знакомое напряжение МК-поля, и, испустив долгий вздох, рухнул в кресло.

— Впритирку, англик, но мы проскочили...

Странный тон полевого агента заставил меня обернуться. Золотистые глаза Дзока закатились, полуприкрытые дрожащими веками, и он боком сполз мне на колени.

5

Дзок лежал там, куда я его оттащил, в густой траве под маленьким лиственным деревом. Грудь его вздымалась и опадала в такт быстрому, неглубокому, почти пыхтящему дыханию его племени.

Челнок отдыхал в пятидесяти футах от нас, уткнувшись в скалистый откос, на вершине которого восседала серая обезьяна размером с шимпанзе, задумчиво скребла бока и таращилась на нас. Моя одежда сохла, разложенная на траве рядом с лохмотьями, оставшимися от Дзоковой белой униформы. Я простирнул их в ручейке с песчаным дном, журчавшим поблизости. Осмотр на предмет ранений не выявил ничего серьезнее порезов, ссадин и синяков.

Агент перекатился на бок, застонал и поморщился во сне, навалившись на перевязанную руку. Через несколько секунд его глаза открылись.

— Добро пожаловать,— произнес я,— Тебе лучше? Он снова застонал.

— Как только вернусь домой, точно подам в отставку,— прохрипел Дзок, облизав бледным языком тонкие черноватые губы. Он шевельнулся, высвобождая сломанную руку, поднял ее здоровой и положил на грудь.— Эта конечность явно принадлежит кому-то другому,— простонал он,— умершему ужасной смертью.