Миры Клиффорда Саймака. Книга 12

— Мы все-таки что-то нашли, — обрадовался Юргенс. — Похоже на бумагу. Может быть, это книга?

Лэнсинг быстро подошел к роботу, опустился на колени и попытался стереть пыль с находки. Не очень удачная идея — он только размазал грязь. Тогда он поднял предмет и встряхнул его. В воздух взлетело целое облако пыли.

— Пошли отсюда, — прохрипел Лэнсинг. — Можно найти местечко и получше.

— Вы не все забрали, — ответил Юргенс. — Вон еще что-то — футах в двух справа.

Лэнсинг протянул руку и поднял второй предмет.

— Больше нет? — спросил он.

— Как будто нет. Я, по крайней мере, не вижу, — откликнулся робот.

Они поспешно вышли в коридор, где было легче дышать.

— Держите фонарик, — сказал Лэнсинг роботу, — посмотрим, что мы нашли.

При ближайшем рассмотрении находка оказалась четырьмя листами не то бумаги, не то пластика. Плотный слой пыли мешал определить точно. Лэнсинг сунул три листа из четырех в карман и развернул оставшийся. Лист слежался на сгибах и не хотел разворачиваться. Наконец Лэнсингу удалось расправить все складки и разгладить лист. Юргенс осветил его фонариком.

— Это карта, — произнес робот.

— Может быть, план здания, в котором мы находимся?

— Возможно. Нужно рассмотреть получше, при хорошем освещении.

На листе обнаружились линии, странные пометки и сочетания символов, которые могли быть названиями.

— Генерал велел кричать, если мы что-нибудь найдем, — напомнил Юргенс.

— С этим можно и подождать, — ответил Лэнсинг. — Лучше осмотреть остальные помещения.

— Но на карте может оказаться важная информация.

— Она не станет менее важной через час.

Они обошли еще несколько комнат и ничего не нашли. Всюду царило запустение. Уже возвращаясь, на полпути к лестнице Лэнсинг и робот услышали крики.

— Кто-то что-то нашел, — сказал Юргенс.

— Похоже. Только где?

Крики, отдаваясь эхом в просторном пустом подвале, казалось, шли отовсюду. Пробежав остаток коридора, Лэнсинг и Юргенс оказались у подножия лестницы. Отсюда тоже невозможно определить направление звуков — порой казалось, что крики неслись из того коридора, который они только что покинули. Справа, в глубине прохода, по которому пошли генерал и Сандра, мелькнул далекий свет.

— Идут генерал и Сандра, — сказал робот. — Вероятно, нашли что-то пастор и Мэри.

Прежде чем Лэнсинг и Юргенс успели свернуть в центральный коридор, к лестнице подбежал, тяжело дыша, генерал.

— Вы здесь, — пропыхтел он. — Значит, кричит пастор. Мы никак не могли определить, откуда идет звук.

Вчетвером они ринулись по коридору и оказались в помещении, гораздо более просторном, чем все виденные ранее.

— Прекратите этот кошачий концерт, — рявкнул генерал, — мы уже здесь. Чего ради весь этот шум?

— Мы нашли двери! — возбужденно выкрикнул пастор.

— Черт возьми, вот так новость, — фыркнул генерал, — мы все находили двери.

— Если вы секунду помолчите, — парировал пастор, — мы покажем вам, что нашли. Это совсем другие двери.

Лэнсинг, подойдя к тому месту, где стояла Мэри, увидел на задней стене комнаты ряд круглых окошек, из которых лился свет — не яркий луч фонаря или пляшущий отблеск костра, а мягкий солнечный свет. Окошки находились примерно на высоте человеческого роста. Мэри обеими руками вцепилась в руку Лэнсинга.

— Эдвард, — проговорила она дрожащим голосом, — мы нашли другие миры.

— Другие миры? — повторил он тупо.

— Там двери, — пояснила Мэри, — и смотровые окошки в дверях. Если смотреть в окошко, виден другой мир.

Она потащила его вперед. Все еще не вполне понимая, что происходит, Лэнсинг последовал за Мэри к одному из светящихся кругов.

— Смотрите, — прошептала Мэри завороженно, — смотрите. Этот мне нравится больше всех.

Лэнсинг подошел поближе и заглянул в окошко.

— Я назвала его миром яблоневого цветения, — продолжала Мэри. — Это мир Синей птицы.

И он увидел. Расстилавшийся перед ним пейзаж был умиротворенным и ласковым. Через широкую поляну, покрытую ярко-зеленой травой, извивался искрящийся ручей. В траве пестрели изящные голубые и желтые цветы. Желтые были похожи на колеблемые ветерком нарциссы, а голубые, пониже и полускрытые травой, смотрели на него как бы с любопытством. За поляной начинался косогор, по которому взбегали миниатюрные деревья, сплошь покрытые розовыми цветами невероятной красоты.

— Дикие яблони, — прошептала Мэри. — У диких яблонь розовые цветы.

Этот мир поражал своей свежестью, словно бы он был создан всего несколько минут назад, омыт весенним ливнем, высушен ласковым ветерком и начищен до блеска веселыми солнечными лучами. Там всего-то и было, что лужайка с миллионом цветов, сверкающий ручей и покрытый яблоневыми деревьями холм. Безыскусный и очень простой мир. Но, сказал себе Лэнсинг, там было все, что нужно человеку.

Он повернулся к Мэри.

— Он прекрасен! — с чувством произнес Лэнсинг.

— Я тоже так думаю, — откликнулся пастор. Впервые со времени их встречи, отметил Лэнсинг, углы губ пастора приподнялись, и его вечно озабоченное и недовольное лицо разгладилось.

— Но другие… — продолжил пастор и содрогнулся. — Другие, в отличие от этого…

Лэнсинг осмотрел дверь, в которой было проделано смотровое окошко. Она была больше обыкновенной двери и выглядела бронированной. Дверь явно открывалась наружу, в другой мир. Массивные металлические задвижки должны были предотвратить случайное открывание двери. Той же цели служили глубоко уходящие в стену болты.

— Если это только один из миров, — сказал Лэнсинг, — то каковы же другие?

— Не такие, как этот, — ответила Мэри. — Смотрите сами.

Лэнсинг заглянул в следующее окошко. Из него открывался вид на арктический пейзаж — необъятное заснеженное поле, временами скрывающееся под пеленой метели. В моменты затишья можно было разглядеть безжизненное сверкание поднимавшегося стеной ледника. Хотя холод этого мира не проникал в подвал, Лэнсинг поежился. Никаких признаков жизни: в том мире ничто не двигалось, за исключением летящего по ветру снега.