Миры отверженных

– Ничего, держится пока. Хотя видно, что наш переход дался ему очень трудно. Пойду, попрошу старуху, чтоб она ещё раз его осмотрела.

– А что вы делаете? – Эрдэнэ подбежала, к сидящим на песке Иду, Неро и Промиусу и упала на колени.

– Это не девчачье дело, – буркнул Промиус.

– Что значит не девчачье? – обиженно протянула она.

– Промиус говорит, – ответил за друга Неро, – что он попросил у отца, чтобы ему тоже дали нож, потому что их теперь хватает на всех мужчин, но отец сказал, что пока не пришел Леонтий, он ничего решать не будет. Промиус спросил его, а почему они должны дождаться решения римлянина, разве не отец здесь главный? Ну и отец ему врезал и сказал, чтобы он не вмешивался во взрослые дела.

Эрдэнэ вытянулась, чтобы посмотреть на лицо Промиуса с другой стороны. Правая сторона лица мальчика горела красным цветом, и это было очень заметно, как бы мальчик не отворачивался от неё.

– Ого, – засмеялась Эрдэнэ, – я тоже порой получаю от бабушки. Ну, ничего, будешь знать, как лезть, куда не надо. Я, например, знаю, когда не стоит соваться к бабушке с вопросами. Да ладно ты, не обижайся, – Эрдэнэ толкнула его плечом.

– А я знаю, где мы будем жить, – сказала подбежавшая Тэсия.

– Ой, а кто это тебя так? – Тэсия тоже обратила внимание на лицо Промиуса.

– Никто, – буркнул он.

– Ид, а где ты будешь жить? Ты же здесь один. Все посмотрели на талана.

– Ну, видимо где-нибудь, подальше от ваших отцов, – Ид посмотрел на Промиуса и Тэсию, – а то они меня, ещё не так разукрасят.

Кампания, кроме ничего не понимающей Тэсии, дружно захохотала, и даже Промиус слегка улыбнулся. – Это да. У отца рука тяжелая. Лучше под неё не попадаться. Кстати, вот и отец Тэсии вернулся, – буркнул он.

Из леса выходили Леонтий с Лисиппом. К ним подошел Хильдебальд. – Ну как?

– Да, дождь, почти всю работу за нас сделал. А мы, с Лисиппом, ещё пару ложных кругов сделали, на всякий случай, чтоб наверняка сбить их со следа и запутать. Так что думаю, – не найдут. А как там твой человек? Лучше не стало?

Хильдебальд помрачнел, – Да пока никак. То порой лучше, то опять сознание теряет. Ему очень тяжело дался этот переход. Вот еле-еле упросил старуху, что бы она опять ему сделала снадобье, а то она всё упиралась, – мол, ненужно это все. Что, мол, то, что она уже сделала, – уже либо подействовало, либо его духи всё равно заберут к себе.

– Мда, – Леонтий покачал головой, – жаль будет, если парень помрёт. Но ты хоть узнал у него, где то точное место, где прячется Трир?

– В том то и дело, что нет, – Хильдебальд недовольно покачал головой. – До перехода, я не хотел его мучать расспросами, а после перехода спрашивать его о чем-либо, было уже бесполезно. Да и чего спрашивать? Дорогу ведь показывать надо. Если сами пойдем вслепую, – то наткнёмся на его засаду. С этого гада, ещё станется, – вокруг себя ловушки расставить. Кстати, и нам бы самим, неплохо бы их здесь расставить.

– Согласен, – кивнул головой Леонтий, – но мы это сделаем позже. После нападения он будет уверен, что мы его будем искать, и сам затаится на некоторое время. Так что ему будет пока не до нас. А нам надо думать, как здесь обустраиваться, потому что, после сегодняшнего дождя, я уже жалею, что у нас здесь нет такой пещеры, как у той скалы. Надо что-то думать.

– А чего тут думать, леса полно. Сейчас сделаем навесы себе на ночь, а завтра начнем разбираться, где и как будем располагаться.

– До того, как вы начнете строить себе жилища, я бы сначала подумал о том, что нам надо построить какую-нибудь печь. Вот нас здесь сколько, – сказал, подошедший к ним, Лисипп.

– Я так понимаю, что ты хочешь всем этим заведовать? – недовольно спросил грека, Хильдебальд. – Но у меня есть тоже свой повар, и он тоже готовит вполне сносно.

– Видел я уже, как он мясо разделывает, – ухмыльнулся грек. – У меня ученики-поварята на второй день лучше с этим управляются.

Ольдих, да этого не принимавший участие в беседе, вскочил, красный от негодования, – Это мы ещё посмотрим, кто тут готовить не умеет? – Ну и отлично, значит, будут оба на кухне, – засмеялся в голос Леонтий.

– Нам бы пару человек на заготовку дров, да и ещё один помощник не помешал бы, – добавил грек. – Я бы взял Хайле, второго раба.

– Бери, – согласился римлянин, – и бери ещё любых, из этих неумех, – римлянин кивнул на музыкантов. – Пусть хоть какую-то пользу приносят. Они и дрова тебе таскать будут, и воду от водопада. Я так понимаю, что печь ты будешь делать здесь? Грек утвердительно кивнул.

– Ну, а мы с тобой будем заняты охотой? – спросил Хильдебальд.

– Видимо так, – кивнул римлянин. – Плюс мой раб Самакс, и твой солдат.

– Вот был бы здоров и мой второй боец, – было бы нам полегче.

– Да, куда уже легче? Дичь сама идёт тебе в руки, – усмехнулся Леонтий. – Подожди, а что делает этот узкоглазый, который все время трётся возле старухи? Вот его и возьмем к себе, пятым. Только не понимает он, ни черта по-нашему.

– Кстати, где он? – Хильдебальд оглянулся по сторонам. – Вроде недавно был здесь. А мы сейчас позовем девчонку, – пусть она ему, всё и объяснит.

– Промиус, – крикнул Хильдебальд в сторону компании, где сидел сын. Тот обернулся, и вандал поманил его к себе, рукой. Сын нехотя, подчеркивая свою обиду, побрел к отцу.

– Давай, давай, быстрее.

Мальчик понял, что не стоит, больше провоцировать отца, и гораздо резвее, побежал к нему.

– А что это с ним? – присмотрелся к Промиусу, Леонтий.

– Да так, процесс воспитания.

– А, понятно, – понимающе кивнул римлянин.

Вандал посмотрел на Промиуса.– Сын, скажи, как зовут девочку, которая ходит вместе со старухой?

– Она её внучка, отец. Её зовут Эрдэнэ.

– Давай быстро, позови ее к нам. Хильдебальд нахмурился. – Стой, я вижу, что ты на меня дуешься. А, понятно. Вандал усмехнулся и повернулся к римлянину. – Леонтий, я ставлю тебя в известность, что мой сын, тоже получит нож.

– Ну, раз умеет с ним работать и не поранит самого себя, то пусть конечно берет. Твоё законное решение Хильдебальд. Это нашим музыкантам его лучше не давать, – а то сами себя изрежут, – рассмеялся Леонтий.

– Слышал сын? Завтра ты его получишь, а сейчас быстро бегом, зови эту девчонку. Мальчик, еле сдерживая радостную улыбку, побежал за Эрдэнэ.