Миры Пола Андерсона. Том 19

— Мы... еще не обсуждали этого... пока.

— Но ты много и серьезно думал об этом. И она тоже.

Его сердце, казалось, остановилось.

— Насчет ее я ничего не знаю.

— А я знаю. По тому, как она смотрит на тебя, по голосу, каким говорит, когда ты рядом. Это очевидно. — Ева прикусила губу. Но так ли все это серьезно с обеих сторон? Насколько истинны эти чувства?

Он припомнил долгие беседы, прогулки, поездки верхом по землям ее отца, танцы в Вулф-Холле, как он провожал ее домой под холодными звездами, быстрой Сухраб и бронзовым Ракшем над неумолчно звенящей рекой. Были поцелуи, не больше. Были слова вроде «А знаешь, ты мне нравишься», не больше. И тем не менее, когда он приходил к ним обедать, то ее родители и Ральф (ее брат, унаследовавший ту же светлую красоту и яркий темперамент) изучали его с явной, хотя и дружелюбной, настойчивостью.

А она?

— Не уверен, — вздохнул он. — У них там... в Верхней Амери­ке... совсем другой образ жизни.

Ева кивнула.

— Может, на Земле он и за приличную деревню не сошел бы, — сказала она, — но здесь Анкер, в котором живет большая часть населения Рустама, где сосредоточены промышленность, богатство и культура, играет важнейшую роль. Окрестности Анкера хоть и редко населены, но, можно считать, уже приручены. У людей там есть время приобретать хорошие манеры. Возможно, для них эти манеры особенно важны: они как бы помогают отстраниться от былых тягот. А мы — просто грубые пионеры, осваивающие свое Пограничье.

— Ты имеешь в виду социальный разрыв? Нет, Локаберы не снобы. А мы — не хамье. Мы — ученые, ведущие исследования, которые не только интересны, но и необходимы.

— Согласна. Я преувеличила не умышленно. И все же мое зна­комство с твоими друзьями — что-то вроде внезапной и короткой связи, которая в их безопасном мирке неизвестна, — вызвало у меня мысли о непреложном факте — о различии между нами и ими.

Дэн не мог целоваться с Мэри в Мундансе. На голове у нее был гласситовый шлем, необходимый для поддержания атмосферного давления, к которому она привыкла. Такое же давление поддержи­валось и в маленькой гостинице, которая была на станции. Тому, чьи легкие были полны воздухом Низин, приходилось проходить долгую и нудную процедуру декомпрессии, прежде чем войти в эту комнату. Впрочем, это было неважно — все равно Мэри комнату делила со своим братом.

Впрочем, даже за эти неудобства Дэн получал достойную ком­пенсацию. Наконец-то он мог показать Мэри хоть малую частичку своего мира, занимавшего подавляющую часть этой планеты, кото­рую она знала лишь по книгам, картинам, нескольким туристиче­ским поездкам да еще по его рассказам. В течение пяти волшебных дней она и Ральф могли бродить с ним и с Евой по чему-то, напоминающему гигантский собор, обширным, таинственным и великолепным лесам, отправляться верхом на безумно увлекатель­ную охоту или наблюдать за тем, как биологическая инженерия плюс упорная работа и терпение заставляют местную почву одари­вать человека своими плодами, или...

Свет Ракша скользил по кривизне ее шлема и по длинным белокурым локонам внутри этого пузыря. Тот же свет формировал зыбкий мост, соединявший оба берега реки, которая плескалась о борта лодки куда громче и веселее, чем волны рек плато. Улегся ветер, но прохлада все еще струилась в летнем воздухе, и даже парус и тот еще хранил очертания, приданные ему последним порывом ветра. Ни он, ни она не спешили црзвращаться на станцию.

Она спросила его:

— Откуда появилось название Мунданс?

— Ну, — ответил он, — озеро достаточно велико, чтобы на нем возникали приливы, когда Ракш подходит к Рустаму близко. Отра­жения луны вспыхивают на воде и бегут по ее поверхности так, как ты это видишь сейчас — отсюда и озеро Танцующей Луны.

Мэри дотронулась до его руки:

— Я подумала, что надо бы назвать его Мундэн. Твое озеро. Твоя луна. Я его всегда буду называть так. То, что ты здесь делаешь, воистину грандиозно.

— Ну уж ты скажешь... — Дэн даже стал заикаться. — Я же тут вроде обслуги. Я хочу сказать, что ученые дают мне приборы, кото­рые надо поставить там-то и там-то, а затем забрать их обратно, потом приказывают организовать определенные экспедиции и на­блюдения, а я эти распоряжения выполняю. Вот и все.

— И вовсе не все! И ты это отлично знаешь. Ты — тот, кто преодолевает трудности, кто импровизирует и изобретает перед лицом великого множества неожиданностей. Без таких, как ты, мы бы навсегда остались пленниками нескольких горных вершин. Как бы мне хотелось быть одной из вас!

— Мне бы тоже этого хотелось, — сказал он неуклюже.

Не показалось ли ему в ту минуту, что она тоже чего-то испуга­лась, как испугался и он своей смелости? Но она быстро оправи­лась и спросила:

— А куда отправились Ева и Ральф?

Он тоже поспешил спрятаться за обыденностью:

— Не знаю точно. Но думаю, что их флайер сейчас где-нибудь над долиной Сайруса. Она прямо влюбилась в вашу машину. Так и жаждет испытать ее в суровых условиях. Вертикальные воздушные потоки в тех местах...

В ее голосе прорезалось беспокойство.

— А это не опасно?

— Нет, конечно. Ева опытный пилот, имеющий лицензию на вождение любых летательных аппаратов в условиях атмосферы лю­бой плотности. Эта модель в основном похожа ведь на Х-17, не так ли? По сути дела модификация ее. — А поскольку их сейчас окру­жало великолепие его страны, Дэн добавил: — Знаешь, Мэри, меня беспокоит не то, как хорошо работает эта машина, а то, каковы могут быть последствия работы ее мотора. Мне приходилось читать книги о том, какое губительное воздействие оказало ископаемое горючее на природу Терры, а вот теперь вы начинаете пользоваться двигателем внутреннего сгорания, работающим на нефти.

Ему показалось, что Мэри неприятно удивлена.

— Ты, значит, слышал? — Короткий смешок. — А я-то думала, что тебя занимали совсем другие мысли, когда ты гостил у нас. Нет, идея не в том, чтобы заменить водородный двигатель нефтяным навсегда, а в том, что нефтяные куда проще выпускать, они требу­ют меньших затрат труда, особенно из-за своих меньших баков, как ты понимаешь. Папа считает, что он сможет выпускать их и прода­вать до конца своей жизни. Но к этому времени Рустам уже будет обладать достаточно развитой промышленностью, так что можно будет вернуться к экономике, основанной на водородных двигате­лях. Несколько сот нефтяных двигателей внутреннего сгорания, которые проработают лет 30—40, не смогут принести сколько- нибудь заметный вред.

— Понятно. Что ж, ладно. Не могу сказать, что ты меня сильно удивила. Твой брат еще вчера рассказывал мне о той работе, кото­рой он занят в свободное время, внушая детям, что старые ошибки повторять не следует... — Дэн снова почувствовал, что слишком близко подходит к теме, которая имеет для него огромное значе­ние. — Хм... Между прочим, ты упомянула, что хотела бы получить побольше впечатлений и получше ознакомиться с Низинами на обратном пути домой, если найдешь пилота, который сможет без всякой опасности покатать вас над территорией еще не закартиро­ванной и лишенной радиомаяков. Ну, так я вам нашел такого.

Она придвинулась ближе. В ее глазах горел свет луны.

— Это ты, Дэн?

Он с сожалением покачал головой:

— Нет, мне бы очень хотелось, но за последние дни я сильно подзапустил работу. И Ева тоже. Но Билл Свобода должен вот-вот вернуться из отпуска и...

А теперь все эти трое растворились в безмолвии Низин.

Крик Евы рассек тишину кабины, как меч:

— Вон они!

Она так круто развернула машину, что та застонала, а затем передала управление автопилоту, приказав ему кружить на высоте около ста метров с определенным наклоном реактивных сопел. Дэн в это время безуспешно сражался с фонарем кабины. Он чуть не расплющил нос о стекло, так что слезы брызнули у него из глаз, мешая видеть, и он ощутил острую боль. Сердце билось как безумное.