Миры Пола Андерсона. Том 22. Сломанный клинок. Дети морского царя

Они взобрались на холм, один из многих, кольцом окружавших лесистую долину. И тут Скафлок превратил зиму в лето. На берегу шаловливого ручейка оделись листвой деревья, из густой травы выглянули пестрые цветы, запели птицы, заплескалась в воде рыба, выбежали из-за деревьев лань с олененком.

Фреда закричала от восторга и захлопала в ладоши. Скафлок улыбнулся.

— Это тебе, — сказал он, — потому что ты — самое настоящее лето. Забудь о холоде зимы, Фреда. У нас с тобой свое время года.

Они спустились в долину, присели у ручья. Легкий ветерок ерошил им волосы. Вокруг, куда ни глянь, краснели, желтели, голубели лесные ягоды. Фреда нарвала маргариток, и они, по велению Скафлока, сплелись в ожерелье, которое он повесил на шею девушке.

Его колдовство не пугало ее. Лежа на спине, она жевала яблоко, что он ей сорвал, у которого был вкус благородного вина и которое пьянило ничуть не хуже, и слушала его слова:

Смех с уст любимых, локон золотистый меня пленяют, вяжут словно путы. Хвалился я, храбрый, что ярма не ведал, и вот покорно — попался — гну шею. Радости сколько в ласках любимой! Ликует Скафлок, себя не помня. Мою, колдунья, услышь мольбу ты: твоей навеки любви взыскую.

— Но мы не можем… — выдохнула она, повторяя про себя строфы.

— Почему нет? — удивился он.

— Ты язычник, а я…

— Я же запретил тебе говорить об этом. Плати за ослушание. — Скафлок поцеловал ее. Поцелуй длился долго, сперва нежный, потом неистовый. Она попыталась было оттолкнуть юношу, но ей недоставало сил. Те вернулись, лишь когда ее губы ответили его жадным губам.

— Тебе не понравилось? — усмехнулся он.

— Что ты… — прошептала она.

— Я знаю, ты еще не свыклась с потерей. Но печаль уляжется, поверь мне, а те, по ком ты скорбишь, не рассердятся на тебя.

По правде сказать, печаль уже развеялась, оставив вместо себя нежность и мимолетное сожаление: ах, если бы они видели его!

— Подумай о завтрашнем дне, Фреда, ведь в твоих жилах течет кровь рода твоего отца. Я предлагаю тебе богатства и чудеса Альвхейма. Мне не нужно никакого приданого, мне нужна только ты. Я клянусь защищать тебя до последнего дыхания и буду любить тебя до самой смерти.

Эльфы сведущи в том, как прогонять тоску и как возбуждать любовь, а Скафлок был прилежным учеником, К тому же юность — тот благотворный солнечный свет, что согревает распускающийся цветок взаимной привязанности.

В долине, где царило лето, наступила ночь. Скафлок и Фреда лежали на берегу ручья и слушали соловья. Под его пение девушка заснула.

Обнимая ее, юноша прислушивался к ее ровному дыханию, вдыхал аромат волос и девичьего тела, вспоминал ее слезы и смех и неожиданно осознал то, что до сих пор не приходило ему на ум.

Он соблазнил ее ради забавы. Девушки, которых он встречал, бродя по землям людей, редко бывали одни; когда же ему попадались одиночки, он с презрением отворачивался, находя их слишком грубыми, душевно и телесно. Однако Фреда пробудила в нем вожделение, он подумал о том, каково будет лечь с ней, — и запутался в собственных силках.

Впрочем, ему было все равно. Он с улыбкой глядел в небо, где сверкала и серебрилась в своем вечном кружении вокруг Полярной звезды Большая Медведица. Холодные и хитрые эльфиянки умели многое, но сердца свои держали на запоре, а потому бессильны были по-настоящему увлечь его. Фреда же…

Лия была права. Подобное тянется к подобному.

Глава 12

Несколько дней спустя Скафлок отправился на охоту. Он надел волшебные лыжи, которые несли его как на крыльях — вверх и вниз по склонам холмов, по замерзшим рекам и заснеженным лесам шотландских нагорий. На закате он повернул домой и вдруг увидел вдалеке огонек костра. Гадая, кто это забрел в такую глухомань, он осторожно приблизился, сжимая в руке копье.

У костра сидел на корточках высокий и широкоплечий мужчина. Он поджаривал в пламени кусок конины. Несмотря на пронизывающий ветер, на нем был один лишь кильт из волчьей шкуры. Лезвие топора, лежавшего рядом с ним на снегу, слепило глаза своим блеском.

Скафлок сразу понял, что перед ним не простой охотник, а когда он разглядел, что незнакомец однорук, по спине его поползли мурашки. Встреча под вечер с асом Тюром [24] не предвещала ничего хорошего.

24

Тюр — в скандинавской мифологии бог-хранитель воинских правил. Руку ему отгрыз чудовищный волк Фенрир.

Но бежать было поздно. Бог уже заметил Скафлока. Юноша смело вступил в круг света и посмотрел прямо в глаза Тюру.

— Здрав будь, Скафлок, — проговорил ас. Голос его напоминал раскат грома.

— Здрав будь, господин, — отозвался Скафлок с некоторым облегчением. Эльфы, будучи лишенными души, не поклонялись богам, но между ними и асами никогда не случалось столкновений. Кое-кто из эльфов даже обретался в Асгарде [25] .

Тюр кивком предложил Скафлоку подсесть к нему. Юноша сбросил с плеч добычу — жирную косулю — и повиновался. Пламя костра гудело и шипело, отбрасывая тени на худое, угрюмое лицо Тюра.

25

Асгард — в скандинавской мифологии небесное селение, крепость асов, тесно связана с Мидгардом, где живут люди.

Наконец ас заговорил:

— Пахнет войной. Тролли готовятся напасть на Альвхейм.

— Мы знаем, господин, — ответил Скафлок. — Они не застигнут нас врасплох.

— Битва будет более жестокой, чем ты думаешь. Тролли нашли себе союзников, — Тюр уставился в огонь. — На кон поставлено то, о чем не ведают ни эльфы, ни тролли. Норны оборвут многие нити.

Помолчав, Тюр продолжил:

— Что ж, воронье летает низко, а боги склоняются над миром, что дрожит от поступи Времени. Вот что скажу я тебе, Скафлок: пора вспомнить о даре асов. Боги встревожены. Потому-то я, разжигатель войн, спустился на землю.

Ветер растрепал его черные кудри. Он пристально поглядел на юношу.

— Я открою тебе тайну, — сказал он, — хотя вряд ли это поможет устоять против воли норн. Кто твой отец, Скафлок?

— Не знаю, господин. Я как-то не стремился узнать, но могу спросить у Имрика…

— Не стоит. Моли Имрика, чтобы он не рассказывал никому, а прежде всего — тебе, того, что ему известно. День, когда ты узнаешь имя своего отца, будет для тебя черным днем, Скафлок, и твоя скорбь отзовется эхом во всем мире.

Он снова мотнул головой, и Скафлок торопливо удалился, оставив косулю в благодарность за наставление. Спеша домой, он размышлял над тем, что скрывается за словами Тюра — не зря же бог упомянул о его происхождении.

Ночь казалась Скафлоку полной демонов. Он бежал все быстрее и быстрее, не обращал внимания на ветер, который впивался ему в лицо, но никак не мог оторваться от преследовавших его страхов. Только Фреда, подумалось ему, только она сумеет успокоить его.

Незадолго до рассвета впереди замаячили стены и башни Эльфхьюка. Дозорный протрубил в рог, подавая сигнал стражникам у ворот. Скафлок влетел на внутренний двор замка, сбросил лыжи, взбежал по ступеням и устремился в покои Имрика.