Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы

— Предупреждаю вас, — сказал старик, с трудом поднимаясь на ноги. Если вы откроете этот ящик, то совершите ужасный поступок, который уже никогда нельзя будет исправить!

— Мы сами разберемся, что к чему. Убийцы хотели было разрезать веревку, которая плотно стягивала крышку, но старик взмолился:

— Подождите немного! Сначала я расскажу немного об этой вещи.

Оба мужчины переглянулись и кивнули;

— Хорошо, рассказывай.

— Это — ящик Пандоры. В нем спрятаны все несчастья, которые только можно себе представить, Пандора, жена Эпиметея, однажды уже выпустила многие из них на Землю,

— Ха. Похоже на глупую выдумку.

— Мне сказали об этом боги и велели бросить ящик в море. В нем осталось ещё одно несчастье, хуже всех остальных вместе взятых.

— Ха!

Убийцы разрезали веревку и открыли крышку. Золотое сияние вырвалось наружу. Словно фонтан, оно взмыло в воздух, и изнутри его послышался восторженный крик:

— Свобода! Наконец, после всех этих веков заточения, я вновь стала свободной!

Убийцы озадаченно переглянулись.

— Кто ты, о прелестное существо? — спросил один из них. — И почему ты вызываешь у меня такие странные ощущения?

— Меня зовут Надежда, — ответило невидимое существо из глубины золотого сияния. — Теперь я отправлюсь путешествовать по Земле и во всех её мрачных уголках буду внушать людям чувство, что они могут стать лучше, чем есть.

Золотое сияние поднялось ещё выше и отправилось на поиски самых мрачных мест на Земле.

Оба убийцы повернулись к старику и увидели, что тот изменился. Его борода исчезла, и он превратился в могучего молодого мужчину. Две змеи обвивали его посох.

— Даже боги не могли предотвратить этого, — сказал он с горечью. — Вы навлекли несчастье на себя своими же руками. Вспомните об этом, когда светлая Надежда обратится в прах в ваших руках.

— Нет, — сказали они, — видишь, в нашу сторону идет ещё один путник? Мы можем опустошить его кошелек и возместить наши потери за этот день.

— Глупцы! — сказал молодой человек и, повернувшись, быстро зашагал назад в горы. Проходя мимо Геркулеса, он по-дружески приветствовал его, но предупреждать не стал. Он не хотел лишать двух преступников надежды.

Рука через галактику

«Не знаю, как выразить вам благодарность за то, что вы продолжаете помнить обо мне. Каждый месяц через Межзвездный фонд приемных родителей „Рука через Галактику“ вы посылаете мне посылки. Это очень замечательно с вашей стороны, ведь вы никогда не видели меня. Этим месяцем вы отправили мне коробку леденцов, которая, наверное, стоит бешеных денег, и я очень признателен за это. Позвольте рассказать о том, что произошло у нас, чтобы вы также смогли разделить нашу общую радость. Вы знаете, что нас в семье семеро: это мои братья-самцы и сестры-самки. Но трое из них еще птенцы, а я — калека. Из оставшихся четырех моя старшая сестра-самка находится в положении и не может работать до сезона дождей, пока не снесет яйца. Мои две другие сестры-самки работают по найму в мастерской одного приезжего землянина, где большие машины штампуют из металла разные вещи, и они чувствуют радость от своей работы, сметая стружки, натирая маслом заготовки и укладывая их под пресс. Рука моего брата-самца отросла после травмы, и хотя она не такая длинная, как остальные, работать ей можно. Мы открыли вашу последнюю посылку с почтительностью, и нашли там теплые носки, которые не знаем, как надеть, инструменты (нам их, к сожалению, не поднять), немного земной еды (мы уже съели ее), и даже школьные учебники — они могут пригодиться птенцам позднее. Мы были очень благодарны и с почтением вспоминали ваши имена. О Земле мы читали в разных книгах и полагаем, что это счастливая страна, куда Великий Один посылает души праведно живущих после того, как их тела сжигают согласно обычаю. Так ли это? Пожалуйста, напишите об этом, если у вас найдется время. Мы очень любознательны и хотели бы побольше услышать о больших деревьях, и о том, как они растут, о заходах земного солнца о больших домах и о голубом, непохожем на нашенское небе. Это так великодушно с вышей стороны, что вы вспоминаете обо мне, хотя вы чудесно проводите время с машинами-рулетками, с помощью которых можно выиграть кучу денег. Правда, я не знаю, как они выглядят, эти рулетки, потому что о них ничего не сказано в моем „Кратком галактическом английском словаре“. Вроде бы, это какая-то игра. Может быть, в следующем письме вы расскажете о ней? Что-то я не понял ваше последнее письмо две посылки назад, где вы говорили, будто вы сливаете на рулетке больше денег за ночь, чем посылаете мне за год. Неужто на Земле используют жидкие деньги? Я думал, что доллар — это бумажка, как же можно ее слить? Будьте очень добры, при случае объясните это. А у нас сейчас наступает жара, так что надо прятаться в гнезде. Вечером станет опять прохладнее, но тогда будет уже темно, так что я это письмо с вашего разрешения закончу завтра. До свидания пока вам и вашим земным родителям.

Вот уже и утро, слава Одину. Сейчас я расскажу вам поподробнее о радости, которую вы нам великодушно доставили. С тех пор, как наш отец-самец был сожжен, и его душа унеслась к Одину, стало очень тяжело поддерживать по ночам тепло в нашем гнезде. Теперь когда мы получили от вас горючие палочки, мы можем греться когда только пожелаем, и спасибо вам за это большое. Моя сестра-самка, которая вот-вот снесет яйца, все время находится в тепле, но моя мать-самка все время мерзнет и дрожит словно от холода, но это не холод, а болезнь, которая пришла вместе с людьми с Земли. Трудно осознать, что небо разделено на миры, до которых так далеко, что от этого кружится голова.

Я рад был узнать, что у вас хорошая компания на Земле, и что ваши друзья смеются от радости, когда читают мои письма. Это самое длинное письмо, которое я когда-либо писал, и надеюсь, что оно вас обрадует. Вы так добры.

Ваш приемный ребенок Фаун Лигг»

«Дорогой Фаун.

Твои письма бесценны. Мой муж и я высоко ценим их. Нам сейчас не очень хорошо, но мы непременно напишем тебе тоже длинное письмо, как только разберемся с делами. У нас была трудная неделя, так что прости. Хорошо? И будь добр, извини Сэма за загадочные слова о рулетке и прочем. Мой муж обожает загадки. Передай наши лучшие пожелания твоей матери-самке, и брату-самцу, и сестрам-самкам. Мы будем думать о вас.

С любовью Эдит Мейсон

Р.S. Не выходи из гнезда, сынок. Твои соплеменники подняли бунт. Приемный отец-самец Сэм Мейсон»

Та сила, что через цепи гонит ток

перевод Е. Доброхотовой-Майковой

…И меня гнала сила, которая превосходила мою.

Впечатление подводного каньона; исполинское древнее русло, беззвездная, безлунная ночь, туман, полоса зыбучего песка, яркий фонарь высоко над ней.

Я продвигался вдоль каньона Гудзон, беря пробы осадка — забивал пробоотборник в скользкий ил, вытаскивал анализировал и записывал состав, плотность, распределение слоев в трубке. Потом вытряхивал осадок, перебирался на другое подходящее место и повторял все сначала; её ли требовала ситуация, рыл шурф, что отнимало много сил, а закончив, вставал на дно и отбирал следующую пробу. Однако, как правило, этого не требовалось — вокруг хватало природных трещин, провалов, западин. Время от времени я бросал что-нибудь в свой иэмельчитель — дальше материал поступал в термоядерную топку и превращался в энергию; время от времени мне приходилось останавливаться и раскочегаривать топку, чувствуя, как давит на меня двухкилометровая толща воды, смещать диапазон зрения в инфракрасную область или включать эхолот.

Вдруг я потерял равновесие и тут же выровнялся. Что-то боролось во мне — на кратчайшую долю секунды померещилась какая-то неуверенность, какая-то раздвоенность в сознании. И вдруг — скорее рефлекторно, чем намеренно — все чувства мои обрели небывалую остроту, и я засек источник возмущения в то же мгновение, как ощутил на себе его действие. Пока меня несло по днищу каньона и било о каменные уступы слева, мотало, трясло, швыряло и подбрасывало неукротимым потоком воды, я определил, что эпицентр землетрясения находится в пятидесяти трех милях к юго-востоку. Добавление к впечатлению подводного каньона: пыльная буря; погасить фонарь.

Я с трудом верил своему везению. Это было захватывающе. Меня несло со скоростью больше пятидесяти миль в час, захлестывало грязью, вытаскивало, швыряло, крутило, вновь захлестывало, давило, переворачивало, выбрасывало на волю и снова несло — дальше, дальше, в бездонную пучину. Я все записывал.

Долгое время полагали, что подводные каньоны — остатки сухопутных, образовавшихся в ледниковую эпоху и залитых морем при его последующем наступлении. Однако этому объяснению противоречит их глубина. Неимоверное количество воды должно было превратиться в лед, чтобы образовать подобные каньоны. Первыми их происхождение под действием водно-мутьевых потоков обосновали Хеезен и Эвинг, хотя прежде подобную догадку высказывали Дали и другие. Кажется, Хеезен сказал, что нельзя увидеть водно-мутьевой поток и остаться в живых. Разумеется, это было сказано десятилетия назад, и он имел в виду современное ему состояние дел. И все же я понимал, как мне повезло оказаться в самой гуще событий, регистрировать силы, которые углубляют и расширяют каньон, замерять плотность и скорость частиц, перепады температуры… Я прищелкивал от удовольствия.

И снова меня качнуло — тот же внутренний разлад, то же досадное раздвоение личности, словно все немного не в фокусе, как будто видишь и саму мысль, и её скользящую тень. Пробуксовывание становилось все заметнее, мысли-тени соединялись во что-то цельное, это что-то удалялось от меня, тускнело, потом исчезло совсем. И сразу я ощутил в себе самом небывалую цельность и самодостаточность — оказывается, я и не знал всей полноты своих возможностей. Я раздвинул восприятие в те волновые диапазоны, которыми раньше не пользовался, заглянул Дальше, ещё дальше…

— Да брось ты, Дэн! Он отлично справляется сам. И пусть его,

— Похоже, ты прав, Том.

Он откинулся в кресле, снял стереовиэуальный шлем, расстегнул перчатки с вмонтированными в них миниатюрными преобразователями на сжатом воздухе, которые передавали осязательную информацию; по мере того как он одну за другой отлеплял от кожи чувствительные полоски, ослабевала сила обратной связи. Том подошел помочь. Когда они закончили, скафандр дистанционного управления повис рядом с операторским пультом, словно выеденный, крабовый панцирь. Дэн провел тыльной стороной ладони по лбу, пригладил волосы. Том, поддерживая его, провел через каюту к креслу перед экраном.