Миры Роджера Желязны. Том 29

— Где воют койоты… — пели наемники, словно пропащие души в приемнике специалиста по связи. — …та-а-ак грустно.

— О, по-моему, все будет в порядке, — успокоил ее Калла.

— Как ты думаешь, здесь есть поблизости таверна, где мы могли бы пополнить их запас, если бы возникла такая нужда? — спросила Джэнси. — Отшельник! Здесь где-нибудь есть таверна с наемниками? Меня не волнует, если они окажутся не того сорта.

— Ну, не очень-то поблизости, — с сомнением признался отшельник. — Собственно говоря, довольно далеко, сказать по правде.

Джэнси выругалась. И стала ломать руки, чтобы выпустить часть слепой ярости, не повредив никого из окружающих.

Почти никого.

— Эй! — воскликнула Сомбризио. — Вот как ты обращаешься с перстнем, который спас твою жалкую жизнь, да?

— Прости, — извинилась Джэнси, разжимая руки.

— Ей нельзя повредить сжатием, — рассудительно заметил Калла Малланик. — Ты не смогла бы повредить ей, даже если бы целый день била по ней молотом на наковальне.

— О, прелестно! — отозвался перстень. — У Сомбризио нет чувств, не так ли? Давайте будем трепать ее своими грязными руками. Или еще лучше, можно стукнуть ее молотком!

— Я же извинилась! — сказала Джэнси.

— …ответьте, база «Крылатый Дракон», от…

— Сквилл! — зарычала Джэнси. — Ты заткнешься, черт возьми, или хочешь, чтобы я скормила тебе этот рюкзак со всеми кристаллами?

— Джэнси, он должен посылать сообщения, — сказал Калла. — Иначе не останется записей для грядущих поколений.

— Грядущие поколения могут идти в задницу, — ответила Джэнси, но произнесла это тихо, явно стыдясь своей вспышки.

— Продолжай, Сквилл! — крикнул Калла. — Только постарайся побыстрее закруглиться, ладно?

— Позывной «Крылатый Дракон-2» — базе «Крылатый Дракон», — произнес искусник. На этот раз в его голосе звучало тихое отчаяние. Повторяющийся призыв Сквилла меньше действовал на нервы, чем визг атмосферных помех, похожих на скрип ногтями по стеклу; по крайней мере, он делал все, что в его силах.

— Нужно иметь записи, — сказал Калла. Он похлопал по мощной, покрытой шрамами руке Джэнси. — На тот случай, если придется в будущем повторить наше путешествие, чтобы снова найти Сомбризио при возникновении новой ужасной опасности.

— Можно было просто держать Сомбризио в удобной шкатулке для драгоценностей в Калтусе, — с горечью произнесла та. — Но нет, это было бы слишком просто, не так ли?

— Ну, не вижу причин для этого, — ответила Джэнси. — Я хочу сказать — подвиг есть подвиг. Если в мире опять появится невообразимое зло, тогда какой-нибудь герой снова будет бороться с лишениями, соблазнами и подлыми ловушками злых колдунов. Вот и все.

Это говорило ее мрачное расположение духа, хоть она и не сказала ничего такого, о чем частенько не размышляла бы раньше.

— Ну да, но этот подвиг будет…

— О, хватит с меня этой чепухи, — перебила Джэнси. — Мне все равно, будет ли этот маршрут записан на полусгоревшем палимпсесте, найденном в развалинах дворца, или выгравирован на крученом ожерелье из неизвестного металла, извлеченном из могилы давно забытого царя, или начертан пылающими буквами на камне пальцем невидимого духа. Героический поход — вот что важно.

— Традиция важна, госпожа Гейн, — с упреком произнес Калла Малланик. Благодаря своей долгой жизни (это, разумеется, не относится к тем эльфам, которые избрали профессию наемников у могущественных героев), эльфы были большими почитателями традиций.

— Традициеи является то, что герои отправляются совершать подвиги, — упрямо возразила Джэнси. — Они либо добиваются триумфа, либо складывают свои головы, и их кости служат суровым предостережением тем, кто придет потом. Все остальное — всего лишь очковтирательство.

— Безответственная тевтонка, — пробормотал Калла со вздохом. Было совершенно очевидно, что эта беседа ни к чему не приведет, поэтому он ее прекратил. Некоторое время оба сидели молча, и тишина прерывалась только храпом лежащего рядом отшельника.

Наемники, сидящие по другую сторону от корневища дерева, уже перестали петь. Теперь они ковырялись в банках с консервами с вполне понятным отсутствием энтузиазма.

— Я действительно разочарован Портосом, — сказал седеющий ветеран. Он был неформальным лидером среди контингента наемников-людей, который теперь сократился до него самого и юнца, который сообщил, что он из Бруклина.

— А я говорю, что он великолепно справился с делом, — возразил старший наемник-эльф. — С точки зрения людей, конечно. Вы видели, как он расставил ноги, чтобы остаться стоять, опираясь на алебарду, когда его мертвое тело уже окоченело?

— Конечно, — ответил седеющий ветеран, — это все хорошо. Но он применил фразу «Гораздо, гораздо лучше я справляюсь» в неподходящем контексте.

— Поступок — сам по себе контекст! — не согласился с ним главный эльф. — Нельзя же привносить контекст в деяние из окружающей среды.

— И кроме того, — вставил юнец из Бруклина, — зная Портоса, — может, это и было гораздо лучше. И все же теперь, когда его нет, я сожалею, что обозвал его висячим растением.

— А вот это, — сказал ветеран, помахав пальцем перед лицом юнца, — ясный пример Автобиографического Заблуждения! И потом…

Он снова повернулся к эльфу:

— …окружающая среда для деяния — вся Вселенная. Кто из нас может заявить, что отделился от окружающего мира?

— Ну, с точки зрения абсолюта я согласен, — вступил в разговор до того молчавший наемник. — Но с точки зрения эльфийской реальности…

Юнец из Бруклина вытащил губную гармошку. И начал наигрывать «Лорену», тихо аккомпанируя стонам горящего дерева.

Джэнси сплела пальцы, стараясь не закрыть Сомбризио, и произнесла, обращаясь к своим рукам:

— Знаешь, что меня по-настоящему достает? Несправедливость всего этого.

— Гм-м? — промычал Калла Малланик. Он уже давно понял, что если игнорировать Джэнси Гейн, то она выйдет из себя и сделает нечто такое, что заставит обратить на нее внимание, и еще как. Пассивная агрессивность с большим топором — это не шутка.