Миры Роджера Желязны. Том 8

— По крайней мере, он успел внести мое имя в список кандидатов, прежде чем заняться более важными делами.

— Ну, положим, не совсем бескорыстно, — бросил Нарф. — Тебе можно позавидовать — если ты благополучно пройдешь обряд посвящения.

— То есть?

— Разве ты не знаешь? Поль покачал головой.

— Одержимые Магией, особенно те, что прошли посвящение, — объяснил Нарф, — почти все без исключения становятся наиболее могущественными колдунами. Самыми сильными и влиятельными. Конечно, их не так много. Именно поэтому Ибал хотел бы, чтобы ты относился к нему с благодарностью и симпатией.

— Будь я проклят! — воскликнул Поль.

— Ты действительно ничего не знал?

— Абсолютно ничего. Послушай, а почему Ларик так стремился выяснить, черный я или белый маг?

Нарф рассмеялся.

— Полагаю, ему ненавистна мысль, что противоположная сторона получит достойное пополнение.

— Ты что имеешь в виду?

— О! Я не так много знаю о нем, но ходят сплетни, что Ларик такой лилейно-белый, что яро ненавидит противоположный лагерь. Полагают, что он большой мастер своего рода — в сугубо технических аспектах.

— Я уже устал от неверных суждений, — произнес Поль. — Кажется, они будут преследовать меня всю жизнь.

— Лучше примириться.

— Я и не собирался каким-то образом мешать посвящению.

— Я уверен, что он все хорошо подготовил. Белые, как правило, очень аккуратны и дотошны.

Поль улыбнулся в ответ. Он настроил свое внутреннее зрение и посмотрел на силовой конус. Пирамида заметно подросла.

Глава 6

Поль сидел на широкой плите возле входа в пещеру на западном склоне горы. Он прикончил хлеб и допил оставшуюся воду. Последние солнечные блики тонули в бездонной тьме ночи.

Претенденты преодолели три четверти пути и сделали лишь один короткий привал. Ноги Поля дрожали и ныли. Он представил, как болят стертые ноги у других кандидатов.

Небо на юго-западе окрасилось яркими всполохами. Пронизывающий ветер, сопровождавший их во время подъема, взвыл в сильном порыве и просвистел над головой. Поль напряг внутреннее зрение и поразился — весь Белкен был охвачен голубым сиянием. Он уже собирался поделиться своим наблюдением с Нарфом, но тут поднялся и откашлялся Ларик.

— Теперь все. Наденьте мантии поверх одежды и постройтесь у входа, — сказал он — До первой станции совсем не далеко. Я покажу. По дороге не разговаривать и вообще никаких разговоров, пока вас не попросят отвечать на вопросы.

Претенденты развязали узел с белыми одеждами и начали одевать мантии.

— …Картины или превращения, которые вы увидите — вместе с изменениями в сознании, — все это лишь иллюзии, не принимайте их на веру и не поддавайтесь их влиянию. Любые превращения с вами закончатся к концу ночи.

Десять кандидатов выстроились в шеренгу за Лариком.

— У вас есть последняя возможность задать вопросы.

Вопросов не было.

— Очень хорошо.

Ларик осторожно двинулся в глубь пещеры. Поль шел в середине цепочки. Его зрение приобрело обычный ракурс. Голубое свечение немного ослабело, но не исчезало. Узкая пещера с высокими сводами, в которую они вошли, пульсировала, как и наружные склоны горы; ее стены изливали вполне достаточное, а иногда и более того, количество света, облегчая путь. По мере продвижения вглубь, сияние и переливы света усилились. Стены и своды пещеры сверкали яркими огнями и тонули в них, исчезая из виду. Казалось, они идут по сказочной, залитой сиянием дороге, соединяющей рай и ад. Все выглядело загадочным и нереальным.

Подъем становился все круче. Временами попадались места с некоторым подобием ступенек. Лишь истертость пола свидетельствовала о том, что все это сделано руками человека.

Новый поворот; крутизна подъема все нарастала. Неожиданно перед кандидатами появились тяжелые путеводные веревки. Сначала претенденты боязливо и с отвращением старались не касаться их, ибо перемещение рук по веревке было равносильно периодическим ожогам пламени, однако вскоре у них не осталось иного выхода. Поль не чувствовал жара, лишь ладони слегка вспотели, да слабо запульсировало родимое пятно. По мере подъема становилось теплее. Слышалось тяжелое дыхание едва поспевающих за Лариком кандидатов.

Внезапно они вышли в грот. Здесь веревки-перила обрывались. Посреди площадки, где они остановились, раскинулся огромный круглый бассейн, заполненный кипящим белым светом, будто подсветка шла откуда-то снизу. Над ним, словно сосульки на солнце, переливались и сверкали сталактиты. Стены грота подходили практически к самому его краю, лишь узкая полоска тверди окаймляла эту сверкающую емкость, наполненную неподвижной жидкостью.

Кандидаты осторожно разбрелись по кругу, повернувшись спинами к стенам. Поль почувствовал шершавость и холод камня. Спустя несколько минут Ларик знаками стал предлагать им остановиться или пройти дальше, пока все претенденты не распределились согласно плану, известному только ему. Затем он выдвинулся на кромку длинной отмели, откуда продолжал руководить ими, и посмотрел вниз, на излучающую сияние воду. Кандидаты последовали его примеру.

Сначала свет ослепил Поля, затем его глаза привыкли к блеску и зеркальным бликам. Неровности сводов крыши предстали перед ним сказочным, фантастическим ландшафтом. Внезапно он увидел в отражении свои собственные глаза и осторожно заглянул в них. С зеркальной глади на него смотрел незнакомец — Поль забыл о своей маскировке — со смуглым, почти коричневым лицом и уродливым шрамом на левой щеке.

Внезапно его отражение растаяло, вместо него появился настоящий образ его лица — худощавое, с тонкими губами, высоким лбом, белая прядь разделяла черные локоны надвое. Поль попытался поднять руку и дотронуться до лица и обнаружил, что тело сковала странная летаргия, рука лишь слабо дернулась. В голове плыли неясные тусклые образы. Поль утратил всякую волю и не делал больше попыток пошевелиться.

В его мозг ворвался голос, произносящий слова, которые он недавно заучивал. Это был голос Ларика. Когда он закончил речь, слова должен был повторить первый кандидат, стоявший на дальней стороне бассейна.

Звуки эхом отражались от стен и, словно молот, колотили в голове Поля. Его ноздри защекотал слабый, едва уловимый сладкий запах.

Следующий кандидат принял эстафету и начал повторять те же слова. Где-то в самой глубине мозга Поля шевельнулась мысль, что, когда дойдет его очередь, он тоже должен будет их произнести. Ему показалось, что кто-то, сидящий внутри, уже говорит их. Поль ощутил себя вне пространства и времени. Время застыло, исчезло, растворилось все, кроме яркого света и отражения. Слова клятвы колоколом звучали в мозгу Поля, пробуждая глубинные струны его «я», прокатываясь по самым дальним закоулкам сознания. Он увидел, как улыбнулось, затем рассмеялось его отражение, хотя не почувствовал на лице никакого движения.

Поль снова вгляделся в воду. Теперь изображение зарябило и раздвоилось. Будто бы он вдруг обрел две головы — одна продолжала смеяться и дразнить его, другая, наоборот, имела хмурый, удручающе печальный вид. Оба лика медленно развернулись и посмотрели друг на друга.

Поля раздирали странные чувства. Он не мог сказать, как долго продолжалась в нем борьба эмоций, так как неотрывно следил за теми отраженными головами которые были двумя разновидностями одного. Слабо шевельнулась мысль о помешательстве, затем возникло неясное чувство полной бессмыслицы.