Миры Роджера Желязны.Том 18

Уэстфолл получил кое-какое образование в монастыре в Бургундии. Это был крупный полнокровный мужчина средних лет, почти лысый, склонный к подагре; свою речь он сопровождал цветистыми жестами. Глядя, как он отказался от мяса, Аззи заподозрил в нем вегетарианца, и значит, почти наверняка — приверженца ереси катаров [1] . Аззи было все равно, но он на всякий случай намотал на ус — может, пригодится в будущем. За едой он обсуждал с Уэстфоллом и его друзьями пьесу.

1

Катары — еретическая секта XI–XIV веков в Западной Европе. Придерживались дуалистического учения о наличии двух начал — доброго (Бога) и злого (дьявола), отрицали основные христианские догматы.

Когда Аззи посетовал на недостаток в ней оригинальности, Уэстфолл сказал:

— Да она и не должна быть оригинальной. Ее цель — донести до зрителя поучительную мысль.

— И это, по-вашему, поучительная мысль? — воскликнул Аззи. — Терпи, и все уладится?.. Вы отлично знаете, что скрипучее колесо смазывают первым. Если не жаловаться, ничего не изменится. В истории Ноя Бог выглядит тираном. Ной должен был возразить! Кто сказал, что Бог всегда прав? Разве человеку не дозволено иметь своего мнения? Будь я сочинителем, я бы выдумал что-нибудь поинтереснее!

Уэстфолл подумал, что Аззи богохульствует, и собрался прочесть ему отповедь. Однако он заметил, что юноша держится отчужденно и властно, а все знают, что члены капитула частенько переодеваются обычными джентльменами, чтобы вызвать простаков на разговор. Он решил не мучиться сомнениями, а сослался на поздний час и предложил разойтись.

Когда Уэстфолл и остальные удалились, Аззи еще на какое-то время задержался в таверне. Он не знал, что делать дальше. Подумал было последовать за Илит и возобновить свои домогательства, потом рассудил, что это не самое разумное. Наконец решил отправиться на континент, как и намеревался с самого начала. Он рассматривал возможность поставить собственную пьесу. В противовес всем этим моралите с их пресной нравственностью. Безнравственную пьесу!

Глава 3

Идея безнравственной пьесы овладела воображением Аззи. Совершить великие дела, как в прошлом, сперва в случае Прекрасного принца, потом в истории Иоганна Фауста. Вновь потрясти мир, равно горний и дольний!

Пьеса! Безнравственная пьеса! Такая, что породит новую легенду о человеческом предназначении и склонит чашу весов на сторону Тьмы!

Он понимал, что задача не из легких, — впереди тяжелый, кропотливый труд. Зато знал, кто поможет ему создать такую пьесу: Пьетро Аретино, человек, которому предстоит стать знаменитым поэтом и драматургом европейского Возрождения. Если удастся уговорить Аретино…

Окончательное решение пришло после полуночи. Да, он это сделает! Аззи вышел из Йорка в чистое поле. Ночь была дивная, с раз и навсегда определенных сфер глядели мириады звезд. Все добрые богобоязненные люди давным-давно спали. Убедившись, что никого — ни добрых, ни злых — поблизости нет, Аззи сбросил атласный плащ с двумя рядами пуговиц и распахнул малиновый жилет. Он был прекрасно сложен: сверхъестественные существа могут за вполне умеренную цену волшебным образом поддерживать себя в форме (для этого достаточно обратиться в адскую фирму под названием «В здоровом теле зловредный дух»). Раздевшись, Аззи развязал льняной кушак, которым приматывал к телу перепончатые крылья, чтобы спрятать их, пока пребывает между людьми. Как славно снова расправить крылья! Аззи льняным кушаком привязал на спину одежду, предварительно убедившись, что мелочь упрятана глубоко — раньше ему случалось терять в полете небрежно убранные деньги. Короткий стремительный разбег, и вот он уже летит в полуночном небе.

Аззи парил во времени, наслаждаясь его терпким запахом. Вскоре он уже летел над Ла-Маншем, держа курс на юго-восток. Свежий попутный бриз в рекордное время домчал его к берегам Франции.

Утро застало Аззи над Швейцарией. Впереди высились Альпы, и он прибавил высоты. Вот и знакомый перевал Сен-Бернар; вскоре потянулась северная Италия. Даже на этой высоте воздух стал значительно теплее.

Италия! Аззи блаженствовал. Италия была его любимой страной, а Возрождение, в которое он только что перенесся, — любимой эпохой. Он считал себя в некотором смысле ренессансным демоном. И сейчас летел над виноградниками и возделанными полями, над пологими холмами и сверкающими реками.

Аззи повернул на восток и, подставив крылья восходящему потоку, несся в воздухе, пока море и суша не слились в сплошное серо-зеленое болото, которое постепенно перешло в Адриатику. Здесь начались предместья Венеции.

Последние желтые лучи заходящего солнца отражались в каналах и озаряли величественный древний город. В ранних сумерках Аззи едва различал гондолы. Они сновали по Большому каналу, на корме у них раскачивались шесты, и с каждого свисало по фонарю.

Глава 4

В Йорке старая служанка Мэг прибирала таверну, когда Питер Уэстфолл заглянул выпить утреннюю порцию эля.

— Мастер Питер, — обратилась Мэг, — вы ничего вчера вечером не теряли? Вот, нашла под столом, где вы сидели.

Она протянула мешочек, сшитый то ли из лосины, то ли из тонкой замши. В мешочке что-то лежало.

— Ах да, — сказал Уэстфолл. Порылся в кошельке, нашел фартинг. — Вот тебе на кружку пива за хлопоты.

Уэстфолл вернулся в свой дом на Роттен-лейн и поднялся на верхний этаж. Здесь у него была просторная мансарда, свет из наклонных окон падал на три массивных дубовых стола. На столах Уэстфолл держал различную алхимическую утварь. В те времена занятия алхимией и магией были доступны многим.

Уэстфолл придвинул стул и сел. Развязал серебряный шнурок, которым был перехвачен мешочек, двумя пальцами осторожно вытащил гладкий желтый камень. На камне был вырезан знак, в котором угадывалась еврейская буква алеф.

Уэстфолл понял, что держит в руках талисман или амулет — могущественное орудие. Таким должен владеть всякий уважающий себя маг. С его помощью можно вызывать духов, одного или нескольких, в зависимости от заключенной в талисмане силы. Уэстфоллу всегда хотелось обладать талисманом, потому что без этого с магией у него как-то не клеилось. Он подозревал, что мешочек обронил тот самый странный юноша, с которым они беседовали после вчерашнего представления о Ное.

Уэстфолл задумался. Это не его талисман. Владелец наверняка вернется за редкой и ценной вещицей. Если так, Уэстфолл немедленно ее вернет.

Он начал убирать талисман обратно в мешочек, потом передумал. Не будет вреда, если немного поиграть с камнем до возвращения владельца. Тут нет ничего предосудительного.

Уэстфолл был один в комнате. Он повертел талисман в руках.

— Ладно, примемся за дело, — произнес он вслух. — Не знаю, какое нужно заклятье, но если ты — настоящий колдовской талисман, то подчинишься и так. Вызови духа, чтобы мне служил, и поживее.

Талисман на глазах закачался и вздохнул. Черный значок поменял цвет: стал сперва золотым, потом багровым. Камень задрожал мелкой дрожью, как будто в нем сидел маленький, но могущественный демон. Раздался пронзительный гул.

Свет в комнате померк, словно талисман забирал силу у солнца. С пола поднялся столб дыма, закружил против часовой стрелки. Откуда-то — по всей видимости, из воздуха — донесся низкий звук, похожий на рев исполинского быка. Комната наполнилась зеленым дымом, Уэстфолл закашлялся.