Миссия из прошлого
Шрифт:
– Хорошо, Владимир, тут я полностью согласан с тобой, – хитро улыбаясь, заявил Иван Юрьевич. – Но ты забыл указать, что это были путешествия с весьма ограниченным числом людей, а речь-то в рассказе Ирины шла о массовой иммиграции, и в этом случае хоть какие-то её следы должны были остаться. А их-то как раз и нет. Как ты, Владимир, объяснишь их отсутствие?
– Вы забыли упомянуть ещё и о возможных причинах иммиграции, – вежливо, в тон ему, ответил Владимир. – А ведь Ирина правильно указала на взятие Карфагена римлянами в 146 году до нашей эры, как на наиболее подходящую причину для массового переселения. Спасаясь от врагов и не желая оказаться в рабстве, какая-то активная часть населения вполне могла на кораблях уйти за Геркулесовы Столпы и приплыть к побережью Южной Африки. И пусть столь далёкое путешествие вас не смущает. Прошли же хунны тысячи километров от степей Монголии до Каспийского моря за два года, спасаясь от своих врагов сяньбийцев. Прошли. И на новом месте они
Владимир сделал паузу и сухо кашлянул.
– И ещё, почему финикийцы выбрали бы местом своего нового жительства именно Южную Африку? Да просто потому, что им нужен был климат максимально схожий с климатом Северной Африки. Зачем им невыносимая жара экваториальных районов с непроходимыми джунглями и зловонными болотами, в которых их ждала бы верная гибель? Вспомним, что обычно переселяющиеся народы ищут ландшафты похожие на их родные, к которым они максимально адаптированы. Примеров тому множество. Так сделали, например, хунны, переселяясь в прикаспийские степи, англичане, захватившие для своих ферм земли Северной Америки, русские крестьяне, что прошли всю сибирскую тайгу и осели преимущественно в долинах крупных и мелких рек, то есть в местах пригодных для земледелия и очень похожих на те, в которых вели хозяйство их предки в европейской части России.
На другой, напрашивающийся сам собой, вопрос: почему переселенцы могли исчезнуть без следа, отвечу так. Финикийцы, без сомнения, являвшиеся старым народом, даже уйдя за тысячи километров от родины, были обречены. Они должны были погибнуть. Обмануть природу и остановить своё время не удалось никому. Гунны Атиллы, после разгрома на реке Недао в 463 году, рассеялись и прекратили своё существование как народ. И не случайно, одновременно с ними гибнут и последние хунны в далёком Китае. Население финикийских колоний в Северной Африке разделило судьбу своих победителей-римлян и погибло в пятом веке нашей эры, вместе с крушением Западной Римской империей. Переселенцев в Южную Африку, я думаю, ждала таже судьба. Конечно, скажите вы, они, при благоприятных условиях, могли перейти в гомеостаз, но… но финикийцы обычно сами никого не щадили и для себя не просили пощады. Они, например, могли оказать ожесточённое сопротивление предкам банту, пытавшихся проникнуть сюда и завладеть железными рудниками Франсистауна, и те, как молодой этнос, находящийся в фазе подъёма, просто полностью уничтожили их, вместе с главным городом, мелкими поселениями, фермами и фруктовыми садами. Такое ведь бывает. Уничтожили же сами карфагенцы Тартес, да так, что современные археологи до сих пор не могут найти ни малейших следов его существования. Причём, это вовсе не означает, что Тартес это просто выдумка. Да и как могли выжить финикийцы среди чуждых им народов, малочисленные, но гордые деяниями их славных предков и достижениями собственной культуры? А я нисколько не сомневаюсь, что финикийцы с презрением смотрели бы на окружавшие их «отсталые» племена бушменов, готтентотов и предков банту. Увы, так делает любой народ, достигший каких-либо успехов на пути цивилизации. И современные чванливые европейцы и американцы США наглядный тому пример. Так что, теоритически финикийцы вполне могли попасть в здешние края и основать город, который лежит теперь перед нами, погребённый под многометровым слоем земли.
Едва Владимир умолк, как Ирина с озорным блеском в глазах добавила:
– Хотите смейтесь, хотите нет, но город финикийских колонистов раскапывать было бы намного интереснее, чем этот ваш «город средневековых банту». И при том, вы только подумайте какая это была бы сенсация. О нас заговорил бы весь мир. Вы только представте заголовки в газетах: «Успех русских археологов!», «Финикийцы в Южной Африке!» или «Раскрыта тайна копий царя Соломона!» и наши фотографии в них.
– Да-а, – только и смог протянуть Иван Юрьевич.
– Ох, молодёжь, мечты, мечты… – рассмеялся профессор Туманов и за ним последовали все остальные, включая и Владимира с Ириной.
Юрий, воспользовавшийся перерывом в разговоре и общим благодушным настроем, неспеша наклонился к куче хвороста, лежавшей рядом с ним, и, задумчиво глядя на мерцающие красные угли, подкинул в прогоравший костёр несколько сухих веток. Маленькие, голодные язычки огня, вначале небрежно облизнув, жадно схватили добычу и через несколько мгновений яркое пламя резко взметнулось ввысь, словно пытаясь вырваться на свободу, на желанный простор, оторваться от земли и уйти туда, вверх, к зовущему звёздному небу. Юрий, внутренне уловив это желание, мысленно улыбнулся и подбросил в костёр ещё несколько веток,
которые тот благосклонно и принял. Благодарный костёр весело загудел, затрещал, разбрасывая во все стороны мелкие искры, и приятным мерцающим светом осветил собравшихся вокруг него людей.Тёплая волна воздуха приятно ударила в лицо, и Владимир, с наслаждением вдохнув несколько раз горьковатый аромат, подумал вдруг о том, что прошло вот уже столько тысячелетий с того момента, когда люди преодолев свой страх, вот также, как и они сейчас, впервые расселись вокруг пылающего костра, а та, вспыхнувшая в их сердцах любовь, любовь к огню, который дарит тепло, свет, уют и, ни с чем не сравнимое чувство покоя и безопасности, всё не проходит, незримо передаётся через гены сотен поколений, что непрерывно сменяют друг друга, и, наверное, уже не пройдёт никогда…
– Аркадий Александрович, – обратился к профессору Туманову Сергей, когда смех окончательно затих. – В книге, которую дал мне Иван Юрьевич, геологи высказывают предположение, что в этих самых местах, где мы сейчас находимся, когда-то существовало огромное озеро. Как вы думаете, та соляная равнина, вдоль которой мы ехали, и эта, лежащая у подножия холма с нашим городом, не могут ли они быть одним единым целым – дном того самого, древнего озера?
– Почему бы и нет, это вполне возможно. – Туманов задумчиво посмотрел на холм, обводя взглядом его очертания, словно любуясь им. – Все свидетельства путешественников прошлого говорят о том, что климат Южной Африки становится всё более и более засушливым, пустыня Калахари неумолимо наступает, а реки и озёра пересыхают. Озеро Нгами, ещё недавно, в девятнадцатом веке называли «внутренним морем». А теперь? А теперь это просто лужа, которую трудно назвать даже озером, не говоря уж про море… Посмотрим лучше на то, что есть у нас здесь и сейчас. Основание холма на востоке имеет характерную форму полумесяца, что очень похоже на изгиб береговой линии. Это видно невооружённым глазом, так что тут и большим специалистом быть не надо. Там же, как ты помнишь, Сергей, мы нашли на равнине останки африканских моллюсков, а это, согласись, веский аргумент в пользу такого предположения. И будущие раскопки покажут – верно ли оно. А заодно мы и узнаем, – Туманов улыбнулся и посмотрел на Владимира и Ирину, сидевших рядышков словно пара голубков, – кто всё-таки построил город – банту или мифические финикийцы?
Больше споров не было и остаток вечера прошёл спокойно.
Ботсванцы после ужина сразу собрались около маленького переносного телевизора и весь вечер посвятили просмотру какого-то двухсерийного фильма, что включил им Юрий, достав из сумки недавно купленный DVD-диск. Они с азартом следили за развивающимися на голубом экране событиями и громко обсуждали сцены драк, погонь и перестрелок, переживая за главного героя, который, к их большой радости, неизменно выходил победителем из всех мыслимых и немысленных передряг.
Перед сном, одевшись потеплей, Владимир и Ирина немного погуляли. Сегодня они не пошли вдоль скал, по уже известной им тропинке, а направились к подножию холма, где покоился под слоем земли древний город, который непонятным образом притягивал их к себе и словно просил раскрыть все его тайны. У самого холма они остановились на несколько минут и осмотрелись, глубоко вдыхая вечерний воздух, который после дождя казался особенно свежим и чистым. Серебристый лунный свет, заливавший всё вокруг, придавал окружающей местности какой-то таинственный вид, и словно подсказывал, что сейчас самое время для влюблённых. Подсказка была услышана, Владимир и Ирина одновременно повернулись друг к другу и, через мгновение, их губы сами собой слились в жарком поцелуе…
Обратный путь занял у них втрое больше времени. Они медленно шли, прижавшись друг к другу и часто останавливались, чтобы, поддавшись чувствам, вновь слиться в одном долгом поцелуе.
Когда Владимир, проводив Ирину до её палатки, вернулся к себе, то увидел, что несмотря на поздний час его соседи, Сергей с Юрием, ещё не спали. Они лежали и молча слушали радио, причём Сергей ещё читал и книгу, что лежала у него на коленях. Изображал в общем Юлия Цезаря, хотя тот по слухам мог делать три дела одновременно, а не два… Увидев вошедшего Владимира, друзья сразу оживились и, забыв про свои дела, тут же шутливо поинтересовались как прошла их с Ириной прогулка. Не пристовал ли к ним кто? Не напали ли на них дикие звери? Не пыталась ли Ирина соблазнить его?
Владимир, взглянув на их хитрые рожи, на провакацию не поддался и отшутился в том же духе. Однако дальше эту тему развивать не стал, а быстро разделся и лёг спать.
Спать, правда, не очень-то хотелось, и Владимир, последовав примеру Сергея с Юрием, прислушался к голосу диктора, вещавшего по радио о последних новостях в мире. Новости передавались на английском языке и Владимир с удивлением узнал, что Сергей с Юрией владеют им не хуже его, если даже не лучше, и совершенно не нуждаются в переводчике. Вот что значит постоянная практика и непосредственное общение с людьми – так любой язык выучить проще… Через пятнадцать минут, когда зазвучала какая-то местная музыка, Сергей, привстав, выключил радиоприёмник и переключился на Владимира, который молча лежал с открытыми глазами.