Миссия "накорми" или Как боги ошибаются

Пока я дулась, Марен эмоционально что — то говорил нашей травнице в соседней комнате, меня же усадили за стол с приветливо улыбающимся Карумом и еще одним мужчиной, имени которого я не помнила.

Не знаю что Сорея сказала мужу, только он зашел в кухню сияя счастливой улыбкой, словно хрустальную укутал меня в одеяло и прижав к своей груди, понес обратно в замок, при этом, раз двадцать за пятиминутную дорогу останавливался, внимательно вглядывался в мои ничего не понимающие глаза и спрашивал не тошнит ли меня? Я отрицательно качала головой, но чем ближе мы подходили к замку, тем чаще Марен задавал мне этот странный вопрос и в итоге, я решила по тихому сбегать к Сорее и поинтересоваться у нее тем, чего такого она сказала Марену, что его душевное равновесие прилично пошатнулось?

Сказано, сделано. Только Марен притащил меня обратно в спальню и сгрузив на кровать приказал спать, я дождалась пока он уйдет, оделась и побежала к Сорее. На выходе из замка услышала как Марен распекает кого — то за отсутствие так необходимого тепла в замке.

Всю дорогу к Сорее бежала, еле отдышалась, задала ей свой вопрос, а та долго на меня смотрела и как давай потом ржать. Пока она ржала и отмахивалась от моих вопросов, прибежал взмыленный Марен, посмотрел на меня осуждающим взглядом, схватил в охапку и потащил меня обратно в замок. Сорея только и успела крикнуть мне в след, чтобы я не волновалась, мол вредно это мне сейчас, да и с нами обоими все в порядке, кроме душевного равновесия капитана, но он про него теперь может забыть и очень на долго.

И пока я тихонько возмущалась поставленным нам непонятным диагнозом, Марен шептал мне на ушко разные приятности и был до неприличия довольным, что не помешало ему снова притащить меня в спальню, и вытряхнув из одежды, приказать мне спать! По началу хотела возмутиться, а потом вдруг подумала, почему бы и нет? Тем более спать и правда хотелось, видимо совсем я вымоталась за все эту сумасшедшие месяцы. Сначала спасала мужиков от голода, потом заготовки на зиму…

С этими мыслями и уснула, а когда проснулась, больше не было мысли о холоде, потому что в спальне было не просто тепло, а даже слегка жарковато. Рядом на кровати, поверх одеяла лежал Марен и так на меня смотрел, как будто я все, что имеет для него значение. И пока я усиленно моргала, чтобы не разреветься, а то меня опять потащат лечиться, Марен наклонился и подарил мне нежный, неспешный поцелуй, от которого все мои мысли разбежались в разные стороны, оставив на моих губах слегка пьяную улыбку. Так мы с Мареном и проходили целую неделю, не отходя друг от друга и с хмельными от любви улыбками.

О своем интересном состоянии я узнала только через месяц, когда каждое утро меня безбожно тошнило, а запах вареного мяса был ужаснее всего на свете. Думала после моих объятий с унитазом Марен будет меня таскать к Сорее, но та видимо еще в первый раз его предупредила и мой храбрый капитан каждый раз когда мне становилось плохо бледнел, сжимал кулаки и бубнил себе под нос что — то о том, что все в порядке, о естественности и выдержке. Как по мне, так последняя с каждым разом ему все сильнее изменяла и в тот момент, когда Марен готов был уже сорваться, мой токсикоз помахал мне ручкой, зато на меня напал не проходящий жор!

Теперь уже я недовольно бубнила о том, что скоро буду похожа на колобок, на что Марен мечтательно жмурился и радовался тому, что меня можно будет обнимать без страха сломать пополам. Я знала, что ни за что не позволю себе лишней полноты, но все же мне было безумно приятно знать, что слова Марена искренние и он будет любить меня ни смотря ни на что.

ЭПИЛОГ

МАРЕН

Когда Сорея сказала, что мне надо радоваться, а не плакать, я готов был ей нагрубить. Моей женщине явно было не хорошо, она то плакала, то смеялась, то замирала, глядя в никуда. Так с чего я должен был радоваться, а не переживать? Именно этот вопрос я и задал травнице, так Сорею называла Ника.

— Ты сильный воин, справедливый король и я рада, что ты получил свое продолжение, которое прочно закрепилось в чреве нашей королевы!

Сорея говорила еще много чего, только я уже был не в состоянии что — либо воспринимать. Моя малышка, моя отважная девочка носит под сердцем наше с ней продолжение. Я отчаянно пытался принять и поверить, но это сделать оказалось очень трудно, особенно, когда я уже давным давно смирился с тем, что у меня не будет любимой, жены и ребенка, который стал бы продолжением меня. Наши женщины боготворили меня как младшего принца и отважного воина, не прочь были делить постель, но разделить со мной свою жизнь не желали. Младший принц, грубый солдат с обезображенным лицом. Я ничего не мог предложить женщинам и уже давно смирился со своим одиночеством…

Но вот она, рядом. Смеется, плачет, ругается, смотрит на меня с улыбкой и нежностью в глазах, а теперь внутри нее… Тяжело сглотнул и перевел на Сорею растерянный взгляд. Та не стала задавать вопросы, быстро сунула мне в руку маленькую чашу, не задумываясь выпил настой из пряных трав и почти сразу почувствовал, что напряжение сковавшее мои мышцы, потихоньку проходит.

Дальше я слушал травницу куда внимательней чем в первый раз.

— Не расстраивать, не паниковать, заботиться, не давать поднимать тяжести, не давать переутомляться, хорошо кормить и много спать, — мягко улыбнулась мне Сорея и поздравив, сказала, что она рядом и я всегда могу прийти к ней за советом.

Теперь вот хожу по пятам за своим маленьким чудом, а она смешно морщит нос и все пытается отмахнуться от моей заботы. Ника пыхтит как рассерженный ежик, но я вижу по ее глазам, что ей нравится происходящее, ведь если бы не нравилось, она бы уже давно устроила мне веселую жизнь, уж я — то знаю свою тихую и мирную жену, внутри которой сидит чертенок и я сейчас не о нашем с ней малыше.

На улице холодает все сильнее, почти все зеленое стало красным, оранжевым, коричневым и желтым. Эта яркость по своему красива и хоть немного разбавляет серость неба. Яркое солнышко иногда выглядывает из — за туч, но так как раньше уже не греет.

Проходя мимо окна заметил свое чудо, что сидит на пледе, который расстелила на пожелтевшей лужайке и наслаждается яркими лучиками солнца. Вот и оставляй ее после этого без присмотра. Тихонько бурчу себе под нос о безответственности одной мамочки, которая совсем себя не бережет, а сам спешно сдергиваю плед с первого попавшегося дивана и направляюсь к выходу. По пути встречаю Ника и Равона, которые тихонько посмеиваются надо мной. Я на них не злюсь, как и не обижаюсь на свою малышку за то, что она иногда на меня кричит, сам знаю что перебарщиваю, но по другому просто не могу.

— Холодно, — бурчу недовольно и накидываю на плечи Ники плед.

— И я тоже очень рада тебя видеть, — поворачивается ко мне с у улыбкой и щурит глаза от ярких солнечных лучей.

— Пойдем в дом? — предлагаю с надеждой и вижу как она отрицательно качает головой. — Замерзнешь, — добавляю без особой надежды на ее благоразумие.

— Скоро их уже не будет, — подставляет раскрытую ладонь под особенно яркий луч солнца. — А ему солнышко очень нужно и полезно, — кладет вторую ладонь себе на еще плоский живот. — Вот я и принимаю солнечные ванны пока есть такая возможность, откидывается мне на грудь и укладывает мою руку на свой живот со словами: — Скажи папочке, что нам не холодно, а то маме он не верит!

Естественно моя доченька мне ничего не сказала, но я так живо представил, как через несколько месяцев моя принцесса сможет толкаться в мою ладонь, что расплылся в предвкушающей улыбке и взял за правило, ходить на такие прогулки вместе с Никой. Если мои девочки не в состоянии о себе позаботиться, то это буду делать я.

Ника до последнего лучика принимала эти свои солнечные ванны и даже расстроилась, когда на улице зарядили дожди. Пришлось успокаивать своих девочек, сцеловывая слезы с лица одной и поглаживая ладонью — вторую. Правда Ника всегда, когда я обращался к ее животу как к принцессе, тихонько фыркала и говорила, что там принц, а принцесса будет позже, через пару годиков. Я не спорил, только счастливо жмурился от того, что моя любимая уже сейчас согласна подарить мне второго малыша.