Миссия (не)выполнима: влюбить в себя бабника

Моя жизнь до определённого момента ничем не отличалась от жизни множества остальных. У меня была вполне обычная семья, состоявшая из трёх человек – меня, мамы и отца. Ничего примечательного. Мы были далеко не богаты, поэтому жили в бедном районе на самой окраине города, где нашими соседями были алкоголики, которые не могли заплатить даже за выпивку, не говоря уже о счетах за квартиру. Иногда попадались просто до жути бедные семьи, ситуация в которых была ещё хуже, чем наша, но на судьбу лично я никогда не жаловался, как не делаю этого и сейчас.

На самом деле, всё у нас было не так уж и плохо. И, хоть нам не помогали родители отца, который сбежал из дома, оставив родных в каком-то отдалённом небольшом городке в Англии, так как переехал сюда в поисках лучшей жизни, мы как-то справлялись. Родителей моей мамы не стало примерно тогда, когда мне исполнилось четыре года. Моя бабушка, бывшая сотрудница какой-то мелкой фирмы, также была женщиной со слабым здоровьем, поэтому умерла она на пятьдесят пятом году жизни от аневризмы. Вскоре после этого на тот свет отправился и дедушка, пережив свою скоропостижно скончавшуюся жену лишь на полгода. Поэтому моим маме и отцу приходилось справляться со всеми проблемами самостоятельно, не говоря уже о том, что Сэм очень тяжело перенесла потерю родителей. Её и без того слабое здоровье тогда пошатнулось в первый раз.

Но всё стало куда хуже, когда с работы уволили моего отца. Несмотря на то, что он приехал в Лондон, ему так и не удалось поступить в престижный университет, посему пришлось довольствоваться должностью разнорабочего. Но таких и так было пруд-пруди, поэтому в какой-то определённый момент Генри, а именно так его звали, попал под сокращение. За неимением высшего образования, он просто не мог никуда устроиться, хотя, казалось бы, люди, готовые выполнять самую грязную работу, везде нужны. Но ему просто не везло.

Зарплаты мамы явно было недостаточно для того, чтобы мы могли позволить себе хотя бы тот минимум, который казался нам вполне реальным раньше, поэтому она принялась работать в две смены, из-за чего мы могли не видеться с ней сутками. Она приходила, когда я уже спал, а уходила, пока я не проснулся. Отец же вечно был занят поисками работы, поэтому в свои девять лет я остался один на хозяйстве - прибирался, как мог, готовил помаленьку, но особо усталости не чувствовал. Дети, стоит сказать им, что чудо возможно, с лёгкостью верят во всё это. Верил и я, надеясь, что мы справимся со всеми бедами, которые на нас навалились, только тогда ничего не сбылось.

Однажды я вернулся домой из школы и заметил отца, сидевшего с бутылкой самого дешёвого алкоголя за столом. Его руки были согнуты в локтях, а на ладони он опустил голову, опираясь на них. Стоило мне спросить, что случилось, как он сказал:

– Мама попала в больницу. И у нас совершенно нет денег ни на её лечение, ни на существование. Фил… я не знаю, что делать. Действительно не знаю, что нам дальше делать…

Хоть я тогда ещё не до конца всё понимал, попытался утешить его, как смог. На секунду показалось, что Генри начал чувствовать себя лучше, но это мне только казалось. Даже то, что нашёлся благодетель, который готов был принять Сэм в свою клинику и помочь выздороветь практически за бесценок, не особо помогло, ведь даже для того, чтобы собрать ту действительно не такую уж и большую сумму, отец по уши влез в долги. И всё же тогда мы смогли заплатить за лечение мамы, так что мне казалось, что всё наладится. Но ничего не наладилось.

Каждый день после школы я прибегал к маме в больницу. Не всегда меня впускали, но медсёстры со временем познакомились со мной настолько близко, что даже разрешали сидеть у них, дожидаясь момента, когда можно будет увидеть Сэм. Случалось и такое, что я засыпал, когда она в очередной раз читала мне какую-то книжку, и тогда мне даже выделяли раскладушку, которую ставили около её кровати, так что я проводил с мамой всю ночь. Отца всё равно не было дома – бывало, что он не появлялся по нескольку дней, а я, хоть и беспокоился, ничего маме не говорил. На всё её вопросы отвечал лишь, что папочка упорно ищет работу, так как свято в это верил.

Мои иллюзии были растоптаны в тот день, когда я сидел дома. Это была суббота. Обычно больным разрешают на выходные возвращаться к себе, но только не в случае Сэм. Её нервной и иммунной системам был нанесён весомый урон, так что домой её не пускали. Уже отчаявшись увидеть Генри, так как от мальчишек во дворе я часто слышал, как их родители выходили из дома и больше никогда не возвращались, я пытался убраться в комнате, ведь боялся, что мама будет злиться, если я запущу дом. Услышав скрип двери, я сразу же понял, что это отец вернулся. Обрадовавшись, выскочил из своей комнаты, надеясь встретить его у порога. И встретил.

Подойдя поближе, я учуял мерзкий, режущий ноздри запах, от которого тут же сморщился, так что невольно сделал несколько шагов назад. Генри посмотрел на меня сверху вниз, после чего начал лепетать какой-то пьяный бред. Всего сказанного им мне уже не вспомнить, так как в тот момент все мои мысли были заняты попытками как-то скрыться от зловония алкоголя, которое, казалось, преследовало меня.

Когда я спросил, почему Генри так долго не приходил, и с детским порицанием потребовал объяснить, где он был всё это время, в первый раз получил от него удар по лицу. От неожиданности рухнув на пол, я взвизгнул, чем, как оказалось, ещё больше разозлил его. Удары начали сыпаться градом – он бил меня ногами, даже не глядя, попадал то по рукам, то по ногам, не щадя, даже не задумываясь над тем, что я его сын. Всё, что он делал, это прикрикивал: «Всё это произошло по твоей вине! Это из-за тебя пришлось зайти так далеко! Если бы тебя не было, мы бы как-то обошлись и без этого!», и всё в таком духе.

После, когда мои слёзы и сопли начали стекать на пол, он подхватил меня за шкирку и, ничего не объясняя, буквально поволок по полу. Я даже не сопротивлялся – моё тело болело, а слёзы застилали глаза, так что я даже не видел, куда меня тащат. Вскоре я услышал, как открылась дверь, после чего почувствовал толчок, а в следующую секунду плюхнулся на холодный и грязный бетонный пол. Я оказался в подвале, а отец, что-то пробубнив напоследок, запер меня там, не открывая до утра следующего дня, пока не проспался.

Я заполз в самый дальний уголок, отчаянно пытаясь найти хоть какой-то способ согреться, но подвал был полупустым, там ничего не было, кроме множества коробок и пыли. Наверху в стене недоставало одного кирпича, из-за чего морозный зимний воздух попадал внутрь. Было очень холодно и больно. С трудом поднявшись, я взял несколько больших коробок, после чего сложил их одну в другую, а потом заполз в них сам, надеясь, что это поможет мне не околеть, так как в тот момент понятия не имел, когда меня откроют.

Свернувшись калачиком, я расположился максимально удобно, принявшись смотреть в ту самую брешь в стене, наблюдая лишь потемневшее небо. Пальцы на руках и ногах быстро озябли, так что вскоре я перестал их чувствовать, так как на мне была лишь очень лёгкая пижама, а на ногах даже тапочек не было. Лёжа в коробках и стараясь остановить слёзы, я старался понять, почему всё так получилось. Мне было невдомёк, за что именно отец так поступил со мной, ведь раньше он мог разве что подзатыльник мне отвесить, но никогда не бил сильно, даже выпив. Тогда же, после его ударов, я чувствовал себя одним сплошным синяком. Боль от пощёчины казалась мне настолько несущественной, что вскоре я и забыл о ней. Стараясь не сосредотачиваться на этих саднящих тело ощущениях, а думать о чём-то отвлечённом, я задумался настолько, что спустя какое-то время заснул. На помощь я звать даже не пытался, потому что знал – это бесполезное занятие.