Миссия невыполнима (сборник)

– Ну что, как Вам?

– Хорошо, срочно – в тираж!

Скучно не будет!

Господа и дамы,

Сегодня в программе!

Вечер встречи,Шампанское и речи,Здравицы и тосты,Писатели и гости.Только сегодняИ только у насТворческий вечерЗои Клац.Задавайте вопросы,Пишите в блокноты,Поднимайте руки,Не мучайтесь от скуки!Творческий вечер,Пляски и встречи,Хоровое чтение,Уроки вождения.А еще в программеФильм про оригами.Для детей и взрослых,Для худых и толстых.Каждый сможет здесь узнатьКак себя реализовать.Чем известна Зоя Клац?Ну, не знаем, как у вас,А по факту ведь онаВ рекордов книгу внесена.Как человек, творец, философ,Что не чурается вопросов,И столько в жизни их задал,Что в книгу Гиннеса попал.Спросила как-то Зоя:– Ты, что, из мезозоя?– Ты где родился, отвечай!– Ты будешь чай?– А кофе?– А сколько ложек сахара?– А сколько молока?– Ты видел облака?– Ты не глухой, случай?– Ты сыт?– Умыт?– Одет, обут?– Ты там, или ты еще тут?– Куда пошел?– Когда придешь?– Куда пойдешь?– Меня возьмешь?А было ей всего лишьТолько год.Но с той порыОна не закрывала рот.Шли годы,Рот никак не закрывался,Живучим оченьСей феномен оказался.Уж сколько бились с ней врачи,Но ничего поделать так и не смогли.Подумав хорошо,РодныеРешили дать ей шансПо-человечески пожить.И стали денежки копить,Чтобы учебу долгуюИ трудную —На журналиста —Ей частично оплатить.

И вырос журналист, как из икринки в свет родится рыбина большая. И стал расти профессионально, вопросы стал усиленно копить – кого б спросить, и чтоб ответил честно, и без утайки. И все, как есть, народу рассказал. Всю правду-матку выложил, и ничего не перепутал – умышленно иль невзначай – как завсегда бывает там у них в структурах властных.

Как всем известно, каждый журналист способен много сделать для других. К примеру, может вывести злодея сильного на воду чистую в пруду, вскрыть общества пороки и жадно так вцепиться в жертву намертво язвительным пером, что жалом. Умно и искренне глядеть и утверждать, что все вокруг лжецы, и правду жуткую скрывают, и что ответ дать не хотят на злобу дня, хоть все и ждут.

Вопрос – вопросу рознь,Как говорится,Но и вопросы задавать —Когда, и где, и что сказать —Как следует, желательно, учиться.А кто сильней в вопросах Зои Клац?Нет таковых,И вряд ли будут.Поэтому спешите —Только разТакое счастьеВыпадает в жизни люду.Вы можете спросить ее,А как ее житье-бытье,И как она жила-была,Скольких мужей пережила,И скольких деток родила.И что во снах увидела,И что умеет или нет —На все готова дать ответ.Потом фуршет,Потом обед,Потом уроки запекания.Потом – лечение от заикания.Потом досугДля граждан —Для похожих и совсем разных.Потом – культуру в массы,Потом – все в очередь к кассам.Билеты получитьИ сверить номера,Что выиграли вчера.Потом – на выход,Нас ждут в гости —Пойти на второй этажПосмотреть вживую на Познера.Ведь только сегодня и только у нас он выступит следом за Зоей Клац!

Судьба человека

– В одном прекрасном городе, населенном чистыми и светлыми людьми, в один не очень прекрасный день появился ужас. Ужас предстал в виде черного-пречерного человека. Звали его черный налоговый инспектор. Никто не знал, откуда он появился, и когда наступит его час вновь уйти. Шли годы, но ужас оставался и с каждым годом становился все сильнее и сильнее.

Как я уже сказал, ужас имел имя. Имя собственное. Каждое его утро начиналось с выбора жертвы. Он читал черно-желтые газеты и подтачивал клыки, торчащие у него изо рта, с помощью сурового напильника. У него была только одна мечта – нанести как можно больше вреда окружающим его красивым, отзывчивым и добрым людям.

У него были такие же черные, как и он сам, мертвенно-бледные глаза. Из уголков вечно опущенных в угрюмой гримасе кончиков губ сквозило угрозой и наслаждением от пыток себе подобных. Он любил заглядывать в замочные скважины и подслушивать телефонные разговоры. Он выслеживал свою добычу подобно зомби-первопроходцу, наслаждаясь страхом, унынием и бессилием жертв.

Черный налоговый инспектор всегда был один. Женщины и девушки в беспричинном ужасе обходили его стороной, а мужчины ненавидели лютой ненавистью. И было за что. Все, к чему он прикасался, тут же становилось подозрительным и содрогалось от необходимости держать отчет в виде черных балансов, черного движения денежных средств и черного отчета о прибылях и убытках.

И так проходило год за годом и каждый квартал. От черного налогового инспектора веяло жуткой безысходностью. Он искал, как ищет ищейка, он алкал новой крови новых жертв. И если на горизонте таковых не имелось, он выдумывал поводы и предлоги для того, чтобы подобно черному урагану ворваться в благопристойную жизнь добропорядочных и вечно притесняемых черным налоговым инспектором граждан.

Он вытряхивал из шкафов грязное белье и ковырял стены в ванной комнате в поисках несуществующих сокровищ. Он требовал предоставить ему реальные цифры с реальным оборотом, требовал нарисовать на бумаге черные схемы ухода от налогов и начинал жутко, скорбно и пронзительно верещать где-то за гранью добра и зла, если потерпевшие не могли ему быстро объяснить, откуда взялись лишние пятьдесят две тысячи рублей в несгораемом железном ящике под столом.

Черный налоговый инспектор никогда и ни к кому не испытывал жалости. Он наслаждался людскими страданиями, но больше всего ему доставляло удовольствие отнимать у честных и благородных, и занимающихся благотворительностью граждан потом и кровью, и честным трудом заработанные сбережения.

И тогда наступал черный день, и ему всегда предшествовало появление черного налогового инспектора. Он приходил под разными личинами, которые, впрочем, никак не могли скрыть его насквозь черную и напитанную ядом и злобой натуру. К охоте на очередную жертву он тщательно готовился – у него всегда были при себе черный-пречорный пенал, набитый черными-пречорными шариковыми ручками и карандашами, огромный черный диктофон для дачи показаний и стопка листов с предписаниями и постановлениями, которыми он до полусмерти любил запугивать смиренных граждан, которые очень любят детей, жен и матерей и жертвуют честно заработанные деньги на восстановление храмов и в помощь детским домам и приютам.

Ничего не могло тронуть или хотя бы заставить более учащенно биться черное сердце черного налогового инспектора. Люди молили о помощи, пытались разжалобить, взывали к его человеческим чувствам и даже шли на огромное моральное внутреннее унижение, предлагая на месте искупить свою потенциальную но, впрочем, всегда надуманную вину. Но никто никогда так и не смог выдавить у инспектора хоть каплю жалости, каплю сострадания и понимания. Он всегда оставался черств и холоден, как тяжелая и черная мраморная гробовая плита, он всегда смотрел на свои жертвы мертвенным взглядом полузомби, и они цепенели, у них опускались руки, мутнел взор, и они начинались готовиться к самому худшему, что только может случиться в их и без того не сильно радостной и наполненной тяжким и упорным трудом за корочку хлеба без масла жизни.

Так проходили годы и годы, черный налоговый инспектор становился все более совершенным в своей лютой злобе и лютой ненависти к честным труженикам, которые своими ежедневными трудовыми подвигами и свершениями делают жизнь окружающих их детей и больных ожирением и перееданием гораздо светлее и радостнее, чем она есть на самом деле.

И вот в один черный день, когда от ужаса от всего происходящего Солнце так и не вышло из-за горизонта, черный налоговый инспектор обнаружил в поле своей видимости самого чистого, самого беззащитного и наиболее духовно очищенного и доброго представителя рода человеческого. От радости он завизжал и начал водить грифелем по оконному стеклу в своем гнусном черном логове. И вот тогда вечно опущенные уголки губ скривились в сумасшедшей ухмылке, он выпустил когти и взял в руки свой черный саквояж, в котором находились изощренные орудия пыток – карандаши, ручки и диктофон, и листы с предписаниями. А еще там находился черный протокол, который черный инспектор всегда носил собой, и который наводил настоящий ужас на его жертвы.

И вот пробил его час, и он застал жертву врасплох. Он терзал и мучил ее, измывался и в голос смеялся над мольбами о помощи. Он лапал ее своими кровавыми пальцами, сверлил злобным бледно-мутно-черным взглядом и, наконец, выдавил из нее всю ее белую финансовую жизнь – постепенно, каплю за каплей. На крики жертвы слетелись все херувимы, но даже и они ничем не смогли помочь жертве черного налогового инспектора.

Вот такая грустная история.

Но сейчас будет совсем другая, светлая, но трагическая. Итак, я начинаю.

В одном прекрасном чистом городе жил человек. Он родился в обыкновенной трудовой семье, где папа работал в три смены на заводе, а мама ухаживала за тяжелобольными детьми в круглосуточном детском садике. Родители не жалели живота своего, каждый день повышая производительность труда и совершенствуя трудовые навыки. Они были добрыми и честными, и простыми людьми. И их сын рос добрым, честным и простым. Он с детства привык рассчитывать только на себя, а когда пошел в школу, принял решение во всем быть примером своим одноклассникам, учиться лучше всех, быть всех добрее и честнее и помогать взрослым.