Миссия: соблазнить ректора
Шрифт:
— Бедные зайцы, — вздохнула я, а ректор Лестарис мученически закатил глаза.
Глава 29
Небольшая комната с мебелью из старого добротного тёмного дерева, которую снял мне Лестарис, оказалась даже уютной, а главное — хорошо протопленной. Я вволю попрыгала на мягкой узкой кровати, полюбовалась пустынным заснеженным двориком — именно на него выходило единственное окно. Поужинала в комнате же и отлично выспалась, не пытаясь потревожить ректора, проживающего этажом ниже. Пусть расслабится и думает, что я всю нашу поездку — всего-то сутки, не считая первого дня! — буду такой смирной и незаметной.
Увы, верлад, сама не знаю, как, но я однозначно
…и никаких компаньонок, дай Небо здоровья уважаемой верладе Мистрес. Здоровья — а ещё крепкого старичка, уважить безгреховную старость, добавив в неё толику сладкой греховности… Я фыркнула на собственные мысли, отошла от окна и быстренько собралась на выход, не забыв захватить бумаги, переданные мне верладой Алазией для некоего Остера. Учиться мне ещё и учиться продуманности у старшего поколения: я ей и ключ от хранилища вернула, ничего Миару не рассказав, и поручение выполнила, считай, за бесплатно.
Впрочем, ещё не выполнила.
Миар, с которым мы встретились в гостиничном холле, был одет парадно: тёплый плащ, жилет поверх рубашки, пуговицы и сапоги блестят, брюки сидят, как влитые. Любоваться бы и любоваться, но я нахмурилась.
— Что? — он моментально считал моё состояние, вопросительно приподнял бровь. — Что не так, лада Эрой?
— Вы же так замёрзнете!
У моего-то плаща был капюшон с меховой оторочкой, да и перчатками, шапкой, тёплыми чулками я, а точнее, Эстей предусмотрительно обзавелся.
Ректор посмотрел на меня так, словно я заговорила на выдуманном языке.
— Что?
— На улице пурга, — глупо повторила я. — А вы без шапки и вообще…
— Пурга прежде всего у вас в голове, адептка.
Миар опустился на тяжёлую деревянную скамью и уставился на меня снизу вверх, оценивающе.
— Слушайте меня внимательно, лада Эрой. Можете где-нибудь записать, если требуется. Сейчас мы поедем в главный корпус Асветорской Академии наук, где состоится высочайшая аудиенция Его Величества. Не могу сказать заранее, сколько времени она займёт, надеюсь, вы плотно позавтракали. Что делаю я: работаю, работаю и ещё раз работаю во благо собственной Академии, отдыхаю от вашего общества, а потом, когда всё завершится, нахожу для вас Остера, возвращаю вас сюда, а потом отправляюсь… не важно, по другим своим делам. Что делаете вы: идёте, когда я говорю идти, сидите, когда я говорю сидеть, молчите, пока я не скажу вам говорить. Ждёте меня, передаёте Остеру то, что нужно, возвращаетесь в гостиницу, ужинаете и ложитесь спать. Завтра утром мы возвращаемся в Академию. Вопросов нет?
— Велите разомкнуть уста для ответа? — смиренно уточнила я.
— Говорите.
— У меня есть ряд поправок к вашему великолепному и продуманному плану.
— Поправки не принимаются.
— Тогда предложений.
— В предложениях нет необходимости.
— Мрак с вами, идёмте, — я схватила его за локоть и торопливо пояснила. — Пурга в моей голове требует бессовестной анархии, верлад. Давайте прогуляем аудиенцию и пойдём в таверну, есть лепёшки и шашлык? А потом купим вам перчатки на меху и будем гулять по столице, а потом вернёмся в гостиницу, запрёмся в вашей комнате на замок, вы наалхимагичите какой-нибудь полог тишины и…
— Да я даже вас одну заставить замолчать не могу, — ректор небрежно поднялся, высвобождая руку, отвернулся и пошёл к выходу, а мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
— Отцепитесь от моей руки, лада Эрой, в актовый зал вы со мной не пойдёте, и это не обсуждается, — ректор хмыкнул. Я огляделась — находиться в высоком обществе было непривычно, но очень интересно. Около трёх десятков мужчин, в основном уже очень потрёпанных жизнью, раза в полтора, а то и в два старше моего Миара. Женщин всего трое — одна лет тридцати и две верлады в преклонном возрасте. Почтенная публика мерно гудела неторопливыми беседами, в которых мне
по большей части были знакомы только предлоги и союзы, и было видно, что эти люди привыкли жить в своём собственном темпе. В своём собственном мире.— А почему бы и нет, — храбро ответила я. — Во-первых, сами же говорили, что меня надо использовать, что с моим пробивным характером я могу добиться дополнительного финансирования… и что там вам ещё надо.
Ректор с сомнением покосился на меня.
— Я так говорил?! Хмм, боюсь, вы как-то не так меня поняли. А во-вторых?
— А во-вторых, тут можно завести множество полезных и перспективных знакомств. Умные мужчины, особенно всякие там ректоры — моя слабость.
Я улыбнулась — надеюсь, обворожительно, а не кровожадно — проходящему мимо полному благообразному лысому старичку с массивными часами на цепочке у пояса.
Старичок неожиданно поймал мой преувеличенно-заинтересованный взгляд и улыбнулся в ответ, да ещё и подмигнул правым глазом, надо сказать, препохабно.
Миар кашлянул.
— Список допущенных до аудиенции утверждён месяц назад и пересмотру не подлежит, кто попало до взора Его Величества не допускается. Кстати, а вот и он. Верлад Бран Остер, ректор Северной Академии льда и пламени, к вашим услугам. Женился в прошлом году в пятый раз. Лишний вес, повышенное давление, левый глаз почти ничего не видит.
— Где пятый, там и шестой, — бодро отозвалась я. — Зато у него часы явно из чистого золота и платок в петлице с фамильной монограммой. Лёд и пламя — очень романтично. А у меня золотой свинки в коллекции не хватает.
— Ему семьдесят два.
— Я прекрасно справлюсь с ролью безутешной вдовы, если вы об этом.
— Дерзайте, моя дорогая. Вот только нынешняя верлада Остер — единственная дочь Бастерса, первого казначея Асветора. А наш дорогой Бран Остер увяз в долгах. Поэтому максимум, что вам светит за пару ночей в каком-нибудь затрапезном третьесортном отеле — вот эти самые часы. Впрочем, сомневаюсь. Такие люди, как Остер, ценят вещи больше, чем доступных алчных девиц.
— Да ну вас, — разочарованно сказала я. — Вы…
— Миар! Дорогой!
Неожиданно звонкий голос заставил обернуться нас обоих.
Та самая верлада, которую я оценила лет на тридцать, светловолосая и стройная, спешила к нам, шурша подолом простого, невыразительного на первый взгляд платья. Меня не обманули ни кажущаяся скромность фасона, ни непритязательный шоколадный цвет ткани — с финансовой точки зрения женщина буквально лучилась благополучием. В ушах дамы поблескивали серьги в виде причудливых цветков с сердцевиной из прозрачных камней, очень напоминающих бриллианты, такое же колье обвивало шею, заставляя взгляд устремиться в декольте, скорее многообещающее, чем многораскрывающее — сама верлада Мистрес не нашла бы, к чему придраться. Привлекательное лицо дамы было подкрашено умело и умеренно, держалась она с небывалым достоинством — вот чего мне не хватает, увы и ещё раз увы. Я взглянула на протянутую в сторону моего спутника ладонь и увидела брачную татуировку вокруг указательного пальца.
Верлада была замужем.
— Алисия! — ректор взял протянутую руку в свою, к моему великому разочарованию — вполне охотно. Сжал, мягко коснулся кожи руки верлады губами — и несмываемое, нарисованное специальным мастером серебристое кольцо никакого трепета или отторжения у него не вызвало. — Два года не виделись? А ты всё хорошеешь, для кого-то часы словно идут назад!
— Два года и три с половиной месяца, — уточнила особа неуместно проникновенным голосом. Сдула с лица светлую прядь, словно случайно выбившуюся из аккуратной прически — но почему-то я совершенно не верила в такие случайности. — Кто бы жаловался на время! Над тобой оно совершенно не властно, просто преступно выглядеть так молодо, дорогой! Я так рада тебя видеть! Единственное приятное и живое лицо в этом зоопарке. Точнее, кладбище неупокоенных мертвецов.