Миссия в ионическом море

– Доброе утро, джентльмены, - произнес Джек.

– Доброе утро, сэр, - ответил Пуллингс.
– Мы только что говорили о вас. Плейс, баковый впередсмотрящий, считает, что видел свет. Моуэт направил наверх остроглазого матроса, но тот ничего не может подтвердить, но иногда, на подъеме, мы, кажется, улавливаем что-то, и думали, звать ли вас или нет. Что-то не так с маяком Груа.

Джек взял подзорную трубу и долго всматривался.

– Таааак, проклятая темнота, - пробормотал он, вытирая глаз и вглядываясь снова.

Тридцатиминутные песочные часы перевернули, раздались два удара колокола, часовые отозвались "Все хорошо", вахтенный мичман бросил лаг, сообщил: «Пять узлов одна сажень, сэр, если вам угодно" и записал данные на доске, помощник плотника, доложил о двух футах четырех дюймах в льяле - "Ворчестер" принимал немало воды, а Моуэт скомандовал:

– Сменить рулевого, баковым сменить ютовых на помпах и вызвать "бездельников".

– Там, сэр, - воскликнул Пуллингс.
– Нет, гораздо ближе. И в это время впередсмотрящий на баке и топовый взревели:

– Парус слева на траверзе.

Сумрак умирающей ночи растворялся, явив не только кормовой фонарь и топовый огонь, но и весь призрачный корабль, идущий в бакштаг прямо на зюйд, не далее, чем в двух милях. Джеку хватило времени увидеть, что на нем убавляли фор-брамсель, прежде чем корабль исчез, исчез полностью.

– Свистать всех наверх, - сказал он.
– Погасить свет. Грот- и фор-брамсели, фока-стаксель, бом-кливер. Позвать штурмана.

Он взял доску для записей показаний лага и шагнул в дневную штурманскую каюту, где лежали карты с отмеченным курсом "Ворчестера" до момента последнего наблюдения. Прибежал Гилл, задыхающийся и растрепанный: мрачный компаньон, но лоцман в Канале и прекрасный навигатор. Между собой они определили позицию корабля. Лорьян лежал на востоке, и днем Иль-де-Груа будет виден прямо на правой скуле. Если погода прояснится, то они увидят его свет задолго до истинного рассвета.

– Стоящий корабль, сэр?
– спросил штурман.

– Надеюсь, что так, мистер Гилл, - сказал Джек, выходя из каюты.

На самом деле, он был в этом уверен, но не хотел спугнуть удачу, назвав увиденное тяжелым фрегатом или даже чем-то намного лучшим - линейным кораблем, крадущимся вдоль побережья в Рошфор. В любом случае - корабль военный, и именно французский, так как у "Ворчестера" имелась очень хорошая фора перед блокадной эскадрой.

Палубы быстро заполнялись отдыхавшей вахтой, нерасторопной, полуодетой и ничего не соображающей, выхваченной из кратких часов сна, но чудесно повеселевшей, услышав, что в поле зрения наличествует корабль.

– Двухпалубник, сэр, - с радостной ухмылкой доложил Пуллингс, - перед тем как скрылся из видимости, устанавливал грот-брам стеньгу.

– Отлично, мистер Пуллингс, - произнес Джек, - подготовить корабль к бою. Пусть матросы спокойно разойдутся по боевым постам: без боя барабана и криков.

Стало ясно, что незнакомец, теперь время от времени слабо маячивший сквозь дымку, убавил паруса, наблюдая за миганием маяка Груа: еще одно доказательство, что француз направляется в Рошфор или приток Бордо, так как, если бы местом назначения являлся Лорьян, то нужно было отвернуть к земле еще час назад.

Небо на востоке посветлело, и Джек стоял с подзорной трубой, обдумывая образ действий в странной тишине на палубе - матросы шептались, стоя около своих орудий, которые тихо выкатили, приказы отдавались вполголоса. Ниже он мог слышать, как разбирались и опускались вниз переборки кают, как команда плотника очистила пространство от носа до кормы. Крик несвоевременно разбуженного священника долетел сквозь люк, на который накладывали парусиновые экраны и смачивали их водой.

Существовала еще вероятность, что незнакомец окажется судном снабжения или транспортом, и в этом случае направится в Лорьян, как только увидит "Ворчестер". Джек также с глубокой обеспокоенностью отметил, что всего лишь под нижними парусами и марселями противник скользит с впечатляющей скоростью: несомненно, корабль с чистым днищем, который, вероятно, может дать гроту и брамселю "Ворчестера" форы, как только поставит все паруса. Но если он является тем, чем Джек надеялся, и если выкажет намерение сразиться, то ему следует увлечь корабль вниз и к югу от Лорьяна, прямо в подветренную сторону, так чтобы при этом ветре противник никогда не смог попасть в тот порт, под защиту огромных батарей. Несомненно, это означало поиграть с французами какое-то время в кегли, и, хотя они, может и не лучшие в мире моряки, но часто оказывались неплохими артиллеристами, а экипажу его корабля не хватало опыта. С внезапной дрожью в сердце Джек вспомнил, что забыл приказать зарядить боевой порох вместо учебного при последней перезарядке орудий: это категорически против его принципов, но на самом деле ничего не значило - Джек внимательно наблюдал за полетом ядер, и цветной порох метал их не хуже лучшего королевского. В любом случае, как только незнакомец окажется еще на милю с подветренной стороны, слишком далеко, чтобы попасть в Лорьян, Джек должен приблизиться. У него имелось огромное преимущество в готовности к сражению: все матросы на палубе, орудия выкачены, и Пуллингс уже установил гики для лиселей и бом-брам-стеньги. Было бы странно, если удивление, спешка и беспорядок на борту француза не продлятся в течение семи или восьми минут, необходимых, чтобы выиграть милю, очень странно, если бы ему не удалось лечь рядом с ним, предоставив ему остров с его неудобными мелями на пути.

– Мистер Уайтинг, - сказал Джек, - приготовьте французский флаг, номер семьдесят семь и подобие ответа на их частный сигнал. Пусть запутаются в фале.

Близлежащая дымка поднялась, и вот и он, семидесятичетырехпушечник: высокий, подтянутый и прекрасный. Вероятно, "Жемапе", во всяком случае, корабль, не отказывающийся от боя. Тем не менее, странно, но на борту не заметно активности: "Ворчестер" быстро приближался, нацелившись прямо на раковину правого борта, пробегая драгоценную дистанцию к югу от Лорьяна, но там даже не обеспокоились. Внезапно Джек понял, что каждый матрос на борту смотрит на маяк Груа. Внезапно четкая и резкая двойная вспышка - противник распустил брамсели, и, пока выбирали шкоты, кто-то заметил "Ворчестер" - Джек отчетливо услышал звук трубы на борту француза, трубы и быструю дробь барабана. Его глаза настолько привыкли к полутьме, что даже без подзорной трубы он мог разглядеть людей, спешащих по его палубам. Через несколько мгновений взвился флаг, и "Жемапе" повернул руль, чтобы пересечь курс "Ворчестера".

– Отклониться на два румба, - сказал Джек рулевому. Это унесет их еще дальше на юг.
– Мистер Уайтинг, французский флаг, если вам будет угодно. Мистер Пуллингс, боевые фонари.

На борту француза тоже боевые фонари, свет в каждом порту, выдвигаются пушки. Французский позывной и частный сигнал, медленный и уклончивый ответ "Ворчестера", обманувший врага не более чем на несколько мгновений. Тем не менее, даже эти мгновения пронесли оба корабля на фарлонг [10] дальше на юг и за очень короткое время, и теперь у "Жемапе"- а это он и оказался - больше не имелось возможности привестись к ветру на Лорьян. Не то чтобы противник выказал малейшее желание так поступить, вовсе нет. Капитан "Жемапе" управлял самым решительным образом, очевидно решив разделаться с проблемой как можно скорее, как будто слышал максиму лорда Нельсона "забудьте о маневрах, всегда идите прямо на противника".

10

Фарлонг - мера длины равная 201,16 м.

В прежние годы Джек продолжил бы в таком же благородном духе, как "Жемапе", но сейчас хотел получить двойную уверенность, хотел, чтобы враг испробовал преимущество наветренного положения, и увел "Ворчестер" еще на полтора румба, пристально наблюдая за противником, пока оба корабля мчались, каждый вспарывал море с прекрасным носовым буруном. На "Жемапе" гамаки бегом поднимались на палубу, мидель и бак представляли собой забавную сценку суматохи, и на месте того капитана, имея такое быстроходное судно с чистым днищем, Джек держался бы подальше, пока его люди не подготовятся. Но все не так, противник приближался быстро как пришпоренный, и Джек понял, что ошибся с оценкой его скорости на порядок. Это действительно ходок, и как только они пробегут жизненно важный отрезок в милю, ему придется приблизиться так быстро, как только сможет, поскольку у него все еще преимущество наветренного положения и готовности к бою. Приблизиться и на абордаж. Никогда не слышал, чтобы это не сработало. По всей длине палуб "Ворчестера" распахнули оружейные сундуки: пистолеты, сабли, опасные абордажные топоры.

Он увидел вспышку погонной пушки француза, клуб дыма унесло вперед, а прямо перед правой скулой "Ворчестера" из серого моря вырос белый столб воды.

– Поднять наш флаг, мистер Уайтинг, - сказал Джек, разглядывая вражеский квартердек в подзорную трубу, и громче, - эй, на грот-марсе, выкинуть короткий вымпел.

Он видел поворот руля, который явит бортовой залп "Жемапе": противник поворачивался, поворачивался и исчез в облаке дыма, поднявшегося до марселей: единовременный разрушающий корабельный набор залп, который могли себе позволить только крепкие новые корабли. Прицел хорош, но залп сделан чуть после того, как корабль находился на гребне волны, и отличный, кучный залп вздыбил широкий участок моря с недолетом всего в сто метров. Дюжина рикошетов попала в борт, один разбил синий катер, появилась дыра в гроте, и какие-то блоки посыпались на палубу позади Джека - не было времени натянуть сеть. Раздалось приглушенное улюлюканье с бака и миделя, и множество глаз уставилось на корму в ожидании приказа открыть огонь. Краем глаза он увидел Стивена, стоящего на юте в ночной сорочке и штанах: доктор Мэтьюрин редко появлялся на своем боевом посту в кокпите, пока не появлялись первые жертвы. Но мысли Джека Обри оставались слишком заняты тонкими расчетами предстоящей битвы, чтобы разговаривать. Он стоял, полностью поглощенный выработкой сходящихся курсов, возможных вариантов, бесчисленных тонкостей, которые должны предшествовать простой жестокой пальбе, когда все могли быть гораздо счастливее. В таких случаях, а Стивен знавал многие из них, Джек, как будто находился в другом месте: отстраненный, чужой, совсем не похож на веселого, не слишком премудрого компаньона, столь хорошо ему знакомого. Жесткое, властное выражение лица, спокойное, но оживленное, решительное и суровое, но каким-то образом все же выражающее свирепое и яркое счастье.

Прошла полная минута. Второй французский залп наверняка уже забит в пушки. Джеку придется выдержать два или три и на сокращенном расстоянии, прежде чем он сможет осуществить свой план, а недавно набранный экипаж ненавидел, когда в него стреляли безответно.

– Еще один, - сказал он своим сильным голосом.
– Еще один, и потом вы ему всыплете. Ждите команды и стреляйте по мачтам. Стреляйте точно, не тратьте ни единого выстрела зазря. Отовсюду раздалось одобрительное ворчание, затем ревущий залп француза и почти одновременно как удар молотом ядро поразило корпус "Ворчестера", по палубе полетели щепки, сверху падали обломки.