Миссия в ионическом море

Глаз моряка отметил бы, что "Сюрприз" выглядел опрятнее обычного: свернутые паруса подтянуты наверх, а брасы уложены в идеальные бухты, но даже сухопутные заметили бы, что офицеры отказались от своей обычной повседневной одежды, состоявшей из свободных нанковых панталон и легких курток, в пользу полного мундира и ботфортов, в то время как команда баркаса уже надела белоснежные брюки, ярко-синие куртки и лучшие соломенные шляпы, приготовившись отвезти своего капитана на берег, как только того пригласят.

Тем не менее, приглашения не последовало. Крепость не подавала никаких признаков жизни, и капитан Обри, конечно же, не собирался делать первый шаг: он сидел в своей каюте, элегантно и даже роскошно одетый, но для точности нужно заметить, что его сюртук с золотым позументом лежал на кресле, а рядышком - шпага от Патриотического фонда ценой в сто гиней, шейный же платок оставался пока не завязан, а бриджи не застегнуты на коленях.

Он невозмутимо попивал очередной кофейник с кофе и ел печенье, полностью готовый как увидеть Исмаил-бея, если этот джентльмен появится или пришлет соответствующее сообщение, или отплыть на север, на встречу с Мустафой.

А если и не с Мустафой, то с Шиахан-беем в самом Кутали. Джек желал бы увидеть этих трех турок в такой последовательности, идя вдоль побережья от Мизентерона Исмаила к Карии Мустафы, мимо Марги и ее французов к Кутали, соответственно, затратив наименьшее возможное время на предварительные переговоры.

Но с такой деликатной миссией как эта, он, конечно, не собирался позволить себе беспокоиться о мелочах, и если его туркам не посчастливилось оказаться дома, когда «Сюрприз» проплывал мимо, то Джек посетит их в другом порядке: в любом случае, он намеревался оказаться в море, далеко от берега, еще до вечера.

Вчерашние артиллерийские учения разочаровали его, и, хотя приподнятое настроение матросов после захвата приза и должно было что-то поделать с их преступным легкомыслием и небрежной стрельбой, верно и то, что они еще не вполне освоились с пушками фрегата.

Пара часов непрерывной практики, реальной практики, сотворит чудеса, даже если это означает сжигание значительного количества пороха, взятого с приза.

Поэтому Джека не сильно огорчило отсутствие Исмаила, но заинтриговало: в сложившихся обстоятельствах, когда пушки, которые он мог предоставить, весьма вероятно означали победу одной из трех сторон, Обри ожидал горячий прием - янычары играют турецкий марш, фейерверки, возможно, расстеленный восточный ковер. Является ли это напускным безразличием турецкой политики, обычным способом ведения дел на Востоке?

Он хотел было спросить профессора Грэхэма: но в начале дня, как только в восточной части неба вырисовались горы Эпира, профессор и доктор Мэтьюрин с помощью и под наблюдением Хани и Мейтленда (оба - помощники штурмана, крепкие юноши) забрались на грот-марс, чтобы оттуда обследовать родину античности.

Это не Аттика, даже не Беотия, но уже Греция, и бедные молодые люди моментально заскучали, просто невыносимо заскучали от бессчетных упоминаний Феопомпа и молоссов [32] , Агафокла и молоссов, Фемистокла и молоссов, полного выступления Фемистокла, Акцийских игр и даже самого сражения при Акциуме, хотя ни Грэхэм, ни Мэтьюрин не могли вспомнить, какая из сторон обладала наветренным положением.

32

Молосцы (молоссы) народ, обитавший в Древней Греции в области Эпир. Молосс - сын Неоптолема и Андромахи, мифический родоначальник молосцев.

Их единственная отдушина от скуки пришла, когда Грэхэм, в пылу декламации (Плутарх о Пирре) чуть не провалился в собачий лаз, и когда их послали вниз за картами и азимутальным компасом, чтобы определить, какая из гор на горизонте скрывает Додону и её говорящий дуб - "Додона, молодые господа, которую Гомер описывает как прибежище селлов, спящих на земле и не моющих ног".

"Возможно, это Грэхэм", - подумал Джек, услышав, как кто-то говорит с часовым у дверей каюты. Но нет, это оказался Стивен, привлеченный разносящимся запахом кофе, и, возможно, немного уставший от цепкой, как у слона, памяти Грэхэма (который теперь терзал штурманских помощников Полибием, Дионисием Галикарнасским и Павсанием, всё на тему Пирра, родившегося и воспитывавшегося где-то в этих серо-голубых горах впереди).

– Я думал о Грэхэме, - произнес Джек.

– Я тоже, - ответил Стивен.
– На днях он сказал мне, будто флот учит трусости. Мне бы хотелось узнать твое мнение. Вот только что снова вспомнил о своих словах - слышал, как мичман устраивал выволочку одному матросу.

– И как Грэхэм пришел к этому выводу?
– поинтересовался Джек.
– Киллик, свари еще кофе.

– Он начал с того, что видел, как адмирал бросил чернильницу в пост-капитана, и что потом этот капитан, холерик и весьма властный человек, огромным усилием воли подавил свое желание ответить, объяснив впоследствии, что если бы поднял руку на вышестоящего офицера, это стало бы концом его карьеры - даже жизни.

Грэхэм отметил, что адмирал может поносить и даже безнаказанно ударить капитана, как и капитан может ругать и даже бить своих лейтенантов, а те - своих подчиненных и так далее до предпоследнего члена команды.

Сказал также, что этот адмирал, будучи с ранних лет на флоте, видел трусливую практику злоупотребления и избиения людей, которые не могли ответить, поскольку у них связаны руки, и его ум привык к трусости, и с надетой неуязвимой броней представителя короля, ему теперь кажется вполне естественным поступать именно так.

Я ответил уклончиво, желая спросить сначала твоё мнение: я вспомнил об этом, услышав, как этот мальчишка ругает моряка и угрожает ему линьком, когда при нормальном положении дел этот человек заставил бы его замолчать. Даже в нынешних неестественных условиях моряк был достаточно смел и имел неосторожность ответить.

– Что за мичман?
– с видимым неудовольствием спросил Джек.

– Мой дорогой, мне жаль, что мое лицо выглядит как у доносчика, - ответил Стивен.
– Но скажи, как мне лучше всего опровергнуть доводы профессора Грэхэма?

– Что касается этого, - ответил Джек, дуя на кофе и глядя в кормовое окно на гавань, - что касается этого... если ты не хочешь назвать его прагматичным тупым идиотом и дать ему пинка под зад, что ты можешь счесть несколько грубым, думаю, ты можешь сказать ему, что пудинг познается по плодам.

– Ты имеешь в виду, что дерево познается по плодам?

– Нет, нет, Стивен, вовсе не так: хоть все дерево слопай, оно ни о чем не скажет. И потом можешь спросить его, много ли Грэхэм видел на флоте трусов.

– Я не вполне уверен, кого ты подразумеваешь.

– Ты мог бы описать их как нечто, что нетерпимо на флоте - как вомбаты, - добавил он, внезапно вспомнив существ, которых Стивен взял на борт в одно из прежних плаваний.
– Подлые, никчемные, несчастные трусы, если выразить словами.

– Ты несправедлив к вомбатам, Джек, и был несправедлив к моему трехпалому ленивцу - какие недостойные суждения. Но оставив вомбатов в стороне и ограничившись твоими трусами, Грэхэм мог бы ответить, что повидал на флоте немало тех, кто притесняет, а для него, пожалуй, это то же самое.