Миссия выполнима

Стук повторился; Фэрли, шаркая, направился к двери. Он предпочитал все делать сам, включая открывание дверей.

Это был его главный помощник, Лиэм Макнили, худощавый мужчина в костюме от «Данхилл». Человек из Секретной службы, сидевший в передней, поднял голову, кивнул и отвернулся. Макнили вошел в комнату и затворил за собой дверь.

– Доброе утро, мистер президент.

– Пока еще нет.

– Я просто практикуюсь.

Вместе с Макнили в гостиную вошел запах дорогого одеколона. Клиффорд Фэрли опустился на кушетку и жестом указал на кресло. Макнили сел в него так, словно в его теле не было ни одной кости: опершись на спинку затылком и скрестив длинные ноги наподобие кузнечика.

– Ну и погодка сегодня.

– Как-то раз я провел в Париже целую зиму, это было довольно давно. Так вот, за все пять месяцев, с октября по март, солнце не выглянуло ни разу.

Это было в тот год, когда он проиграл повторные выборы в сенат от штата Пенсильвания. Президент на время убрал его со сцены, послав на переговоры в Париж.

Макнили переменил положение своих ног с деловым видом, говорившим о его готовности приступить к работе. Он достал из кармана блокнот.

– Сейчас без четверти одиннадцать. В полдень у вас будут люди из Общего рынка. Обед с Брейчером назначен в этом отеле на час сорок пять.

– Времени еще достаточно.

– Да, сэр. Я просто напоминаю. Наверно, вы не захотите пойти на встречу в такой одежде.

На локтях пиджака Фэрли были кожаные накладки. Он улыбнулся.

– Почему бы и нет. Я ведь эмиссар Брюстера.

Макнили посмеялся шутке.

– Пресс-конференция в четыре. Речь пойдет в основном о запланированной поездке в Испанию.

Поездка в Испанию – в ней-то и заключалась вся суть. Остальное представляло собой второстепенный антураж. По-настоящему важны были только испанские базы.

Макнили сказал:

– Пресса также захочет узнать вашу реакцию насчет вчерашнего недержания речи у Брюстера.

– Какая тут может быть реакция? Для Брюстера это было вполне приличное выступление.

– Вы так и собираетесь сказать? Жаль. Мы могли бы воспользоваться этим шансом.

– Я не хочу понапрасну раздувать огонь. В мире и без того полно проблем.

– Частью из них мы обязаны этому ублюдочному Наполеону из Белого дома.

Макнили учился в Оксфорде, имел степень доктора философии в Йеле, написал восемь книг по анализу современной политики, работал в двух администрациях и всегда настаивал на том, чтобы называть экс-президента не иначе как «недоделанным фюрером» и «проходимцем с Пенсильвания-авеню».

Такая оценка не лишена была справедливости. Президент Говард Брюстер представлял собой тип человека, который специализируется на ответах, а не на вопросах. Брюстер, не блиставший абстрактным мышлением, был склонен к оптимистичным упрощениям; можно сказать, что он идеально воплощал в себе наивные иллюзии многих своих соотечественников, которые, страстно желая выиграть войну, даже не подозревали о том, что на самом деле она уже давно проиграна. Будучи человеком эмоциональных взрывов и политического солипсизма, он противопоставлял изощренным интригам политиков неандертальскую грубость и простодушие девятнадцатого века; его взгляды на мир не продвинулись дальше того времени, когда союзники победили во Второй мировой войне, а в век рекламы и телевидения, когда кандидат мог победить на выборах лишь потому, что хорошо сидел на лошади, его святая неозабоченность собственным имиджем превращала его в настоящий анахронизм.

Но подобный взгляд на Говарда Брюстера грешил неполнотой, ибо он упускал из виду тот факт, что Брюстер был политиком в той же мере, в какой тигр является порождением джунглей. Восхождение к президентству заняло у него почти тридцать лет жизни, в течение которых он упрямо карабкался по партийной лестнице, посещая благотворительные обеды во всевозможных фондах и годами обхаживая людей в сенате, где успел просидеть подряд четыре срока. Безответственная администрация при безответственном правительстве, над которой с таким сарказмом издевался Макнили, в действительности не являлась детищем Брюстера, поскольку он в меньшей степени был ее архитектором, чем неизбежным и естественным продуктом.

Поэтому вовсе не стоило спускать на Брюстера всех собак. Он не был худшим президентом в истории Америки, что подтверждали и результаты выборов: победа Фэрли граничила с поражением, отрыв был минимальным и составлял всего 35 129 484 голоса против 35 088 756 у Брюстера. После выборов многие требовали пересчета голосов; кое-кто из сторонников Брюстера по-прежнему утверждал, что в Лос-Анджелесе результаты были подтасованы в пользу Фэрли, хотя никаких реальных доказательств приведено не было. Эти обвинения вряд ли соответствовали действительности, если учесть, что сам мэр Лос-Анджелеса был не в особенном восторге от нового президента.

По окончательным результатам Фэрли собрал 296 голосов против 242 у своего соперника, победив с маленьким отрывом в крупных штатах и проиграв с большим отрывом в мелких. Брюстера поддержали в основном Юг и сельская Америка. Некоторая неразбериха в рядах партии стоила ему выборов, поскольку, будучи закоренелым демократом, в своей предвыборной программе он оказался правее своего республиканского противника.

– Задумались, господин президент?

Голос Макнили вернул его к действительности.

– Черт, сегодня я неважно выспался. Что у нас запланировано на завтрашнее утро?

– Адмирал Джеймс и генерал Тесворт. Из штаб-квартиры НАТО в Неаполе.

– Нельзя ли их передвинуть куда-нибудь на вторую половину дня?

– Боюсь, что нет.

– Мне нужен небольшой отдых.

– Продержитесь еще недельку, господин президент. Вы сможете отдохнуть в Пиренеях.

– Лиэм, я уже говорил со множеством адмиралов и генералов. В конце концов, я приехал сюда не для того, чтобы инспектировать американские базы.

– Но кое-какие из них вы могли бы посетить. В правой прессе сейчас много говорят о том, что вы самый левый из капиталистических лидеров и подлинной целью вашей поездки является налаживание отношений со всеми красными и розовыми в мире.

Лондон. Бонн. Париж. Рим. Мадрид. Красные и розовые? Эта шутка его не развеселила. Проблемой американской политики всегда было изобилие людей с чересчур прямолинейными взглядами: они не видели особой разницы между английским социализмом и коммунистами в Албании.

Макнили продолжал:

– В Лос-Анджелесе газеты пишут, что вы летите в Мадрид, чтобы сдать красным наши военные базы в Испании.

– Очень мило, – криво улыбнулся Фэрли.

– Нам следовало бы прояснить свою позицию в печати. Но вы настаиваете на том, чтобы не делать никаких комментариев в средствах массовой информации.

– Не мое дело давать комментарии. По крайней мере, не сейчас. Я здесь неофициально.

– Как посланник доброй воли от крикуна Брюстера. Забавная ситуация, ничего не скажешь.