Мистер Х. Игры

– Лежи блиииин! Я так пересрал за тебя!
– Я фыркнула ему в шею, услышав неожиданное "блин", а не привычное бл*дь, нахер и другие резкие словечки. Я словно инвалид для него.

Со мной он был непривычно спокоен, а на врачей срывал голос. Один раз он кричал матом на всю больницу, из-за чего сбежались поглазеть зеваки и я в том числе, поэтому ему пришлось замолчать и только что-то шепнуть сквозь зубы одному из врачей.

К сожалению, мое настроение не улучшалось. Я часто сидела на подоконнике и грелась на солнце, аппетита не было. Макс кормил меня смузи из свежих фруктов или овощей, как давным-давно, когда узнала, куда попала. Что-то другое есть не могла, вспоминала воду, льющуюся с неба, с деревьев и бьющую по лицу. Отложились в памяти лужи и грязь, заливающаяся в рот. Мерзкий, противный вкус земли на языке.

Через две недели в больнице Макс громко приказал:

– Завтра будь готова к девяти утра. Улетаем!

Я больше не брыкалась, не сражалась за свободу. Макс отвезет к себе, а остаток дней проведу на уровне чуть более высоком, чем кукла. Во всяком случае не умру, и мы будем вместе. Относительно вместе, разделенные только стеной, сотканной из моей боли.

– Хорошо!
– отвернулась к окну, рассматривая через стекло пациентов, гуляющих по мини-парку перед больницей. Макс приблизился сбоку (я увидела его отражение в стекле) и притянул мою голову к груди.

Он даже ни разу не поцеловал с той ночи. Ощущение, что избегал меня, объятия до того целомудренны и от того смешны. Я немного похудела в объемах: тонкие запястья, кажется грудь стала меньше и бедра. А еще без косметики и с растрепанными волосами, обрезанными по плечи, вряд ли я сильно возбуждала.

За всё наше знакомство, пожалуй, именно этот момент повлиял на мое отношение к Максу. Его забота и поддержка сделала трещинку в моей стене, созданной из множества плохих воспоминаний. Наверное, потеря малыша нас сделала союзниками, а не как раньше врагами.

В назначенный день машина ждала возле общежития. Я пришла туда, чтобы попрощаться с Викой и Сашей. Забрала огромного белого медведя в крепкие объятия. Все безделушки от Беляцкой выбросила в помойное ведро на кухне, а медведя забрала.

Отныне он не Мистер х, а Мистер Макс или Большой Макс. Еще не решила, как назвать. Макс признался, что подарил мне большого красавца на День рождения, правда для слежки, когда Миша отключил доступ ко мне.

Я вышла с чемоданом на колесиках и с огромным другом, а Макс ждал возле машины. Курил и смотрел, как плелась по лестнице.

Максим в джинсах и солнцезащитных очках, ноги крест на крест и руки скрещены под грудью. А девушки всегда подглядывали за ним, так и сегодня поедали любопытным взглядом. Даже настроение испортили, шушукаясь за спиной. Я развернулась, оскалилась и чуть рыкнула прямо им в лица.

Я недовольно стукнула - прислонила большого Макса к реальному.

– Он полетит с нами!
– долго боролась с черными очками, которые прятали настоящий взгляд. Так и чувствовала сотни комментариев: "на хрен нужен этот уродец" "детский сад".

Но после молчаливого боя чемодан оказался в багажнике, а Большой Макс занял место на переднем сидении рядом с шофером. Мы же с настоящим Максом оказались на задних сидениях. Во время поездки собеседник вновь в своих думах. Даже не заметил, что я добровольно положила голову на его плечо. Лежать на его плече или груди — вошло в привычку, стало обыденным делом, почти как поесть.

– О чем думаешь?
– не выдержала странного напряжения. Макс посмотрел будто впервые заметил соседку. Ощущение, что он охладел ко мне после случившегося.

– О полете, - коротко ответил, глядя в глаза, и вновь отвернулся к окну - дальше наблюдать за морем.

Точно охладел, выстроил стену между собой и мной и не понятно по какой причине. Я сразу убрала лицо от его плеча и тоже отвернулась к своему окну. Поездка была напряженной. Я будто ходила по тоненькому канату над извергающей лавой вулкана и каждую секунду боялась живьем сгореть в этой жиже.

Возле здания аэропорта (не совсем здания) скорее халупа с листьями пальмы вместо крыши мы вылезли из прохладного салона машины. Я уже собиралась пройти напрямую к взлетной полосе небольшого самолета — единственного готового для взлета, но Макс вдруг окликнул:

– Кать!
– я холодно развернулась, честно обиженная за его отношение, держа чемодан за ручку. Максим зачем-то нагнулся к переднему сидению автомобиля, а после протянул мне черный прямоугольный документ. Я отставила чемодан и в нетерпении развернула. Не веря в это...

Екатерина Андреевна Роман. Дата рождения. Выдан...

Смотрела то на свою фотографию в паспорте, то на Макса и не находила подходящих слов. Что это значит?

– Ты летишь одна!
– понял мои невысказанные вопросы. И тихо добавил.
– Домой.

Домой. Домой? Домой? Слова всё громче стучали в голове. Не помня себя набросилась на Макса. Прижалась к нему и обняла за талию, готовая от эмоций раздавить его.

Не верю. Я не верю!

– Я - человек?
– глупый вопрос. Нереальный для обычного человека.

Я больше не рабочий материал?

– Тебе же плохо, и ты не поправляешься. Я тебя убиваю — так сказал врач. Твоей смерти я не очень хотел. Может много чего сделал и вероятно еще сделаю плохого, поэтому тебе лучше быть от меня подальше.

Я усиленно заморгала, прогоняя эмоции, но плохо получалось. Как глупая заплакала. Испачкала тушью его белую футболку. Я оторвалась от его груди и поняла, что Макс даже не обнял на прощание. Он наглухо закрылся от меня и эмоций и от того стало неприятно.

Стоять друг напротив друга было тяжело и неловко. Стояли и смотрели, и ждали чуда. Грома среди ясного голубого неба, но знака свыше не было и чуда не случилось. Я подхватила чемодан за ручку и медленно потащилась к маленькому самолету. Явно частный. А в спину чувствовала вновь лазеры, разрезающие мое мнимое равнодушие. Ну скажи хоть что-то. Я останусь в твоей памяти? Ты будешь меня всегда помнить? А нашего не рожденного ребенка?

Тишина колола спину и заставляла понуро вжимать шею в голову, словно прячась от правды. Шла по дороге и смотрела на асфальт, отсчитывая шаги до самолета и конца всего. Смиренно утихла, хотя хотелось закричать, затопать ногами, как маленькая девочка и нарушить тишину между нами.

– Кать!
– Резко остановилась. А сердце, как сумасшедшее, забилось, запрыгало от радости. Мурашки от его голоса.
– Одно условие - дай слово, что НИКОГДА не выйдешь замуж?

Все-таки не закрылся наглухо, что-то просачивалось сквозь стену. Живые эмоции и чувства.