"Мистер Рипли" + Отдельные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-12

— И что же это — «такое прочее»?

— Что-нибудь. Все и сразу. — Бруно скривил рот в уродливой гримасе, напуская на себя бесшабашный вид. — Я считаю, что в жизни нужно попробовать все возможное. И, пожалуй, умереть, пытаясь совершить невозможное.

Эти слова всколыхнули что-то в душе Гая — на мгновение, пока обычная рассудительность не возобладала.

— Например? — тихо спросил он.

— Например, полететь на Луну. Разогнать автомобиль до рекордной скорости с завязанными глазами. Я, кстати, пробовал. Рекорда не вышло, но до ста шестидесяти разогнался.

— Что, прямо с завязанными глазами?

— А еще я провернул квартирную кражу. — Бруно посмотрел на Гая с непрошибаемым спокойствием. — Вполне успешно.

Гай недоверчиво улыбнулся, хотя слова Бруно звучали весьма убедительно. Этот человек мог быть способен на преступление. Он мог быть сумасшедшим. Хотя нет, скорее отчаянным. Отчаянная скука богачей… Гай нередко беседовал о ней с Анной. Скука, имеющая силу скорее разрушительную, чем созидательную. Она не реже, чем нужда, толкает людей на злодейство.

— Мне это было нужно не для наживы, — продолжал Бруно. — Я нарочно украл совершенно неинтересные мне вещи.

— И что же вы украли?

— Зажигалку. Модельку автомобиля. Статуэтку с каминной полки. Цветной фужер. Какую-то ерунду. — Бруно пожал плечами. — Я еще никому, кроме вас, об этом не говорил. Я вообще не из болтливых. — Он улыбнулся. — Хотя у вас наверняка сложилось другое мнение.

— И как же вы это провернули? — спросил Гай, затягиваясь.

— Наблюдал за многоквартирным домом в Астории, выбирал время, а потом просто влез в окно с пожарной лестницы. Очень просто. Я это сделал, вычеркнул из списка и подумал: «Ну слава богу».

— Почему «слава богу»?

Бруно застенчиво улыбнулся.

— Да сам не знаю.

Он налил виски себе, потом Гаю. Гай смотрел на его неловкие, трясущиеся руки, которые воровали, на обкусанные до мяса ногти. Неуклюжие, как у младенца, пальцы вертели коробок спичек, пока не уронили его на засыпанный пеплом стейк. Гай размышлял о том, как скучно на самом деле преступление. Как часто оно совершается просто так, без причины. И кто бы мог подумать при взгляде на руки Бруно, на его купе, на его некрасивое, грустное лицо — кто бы мог подумать, что этот человек воровал?

— А вы расскажете теперь о себе? — любезно предложил Бруно.

— Да мне и рассказывать нечего.

Гай достал из кармана пиджака трубку, постучал ею по подошве ботинка, посмотрел на кучку пепла на ковре и тут же забыл о ней. Опьянение сильнее давало о себе знать. Мыслями он уже находился в Палм-Бич. Если контракт все же заключат, две недели пролетят незаметно и можно будет приступить к работе. Если повезет, развод не потребует много времени. Перед глазами сама собой, без всякого напряжения памяти возникла картинка из законченного проекта: невысокие белые дома в окружении зеленых лужаек. Гай вдруг ощутил гордость за себя, глубокое спокойствие и уверенность, что судьба к нему благосклонна.

— Какие дома строите?

— Ну, знаете, в стиле модернизма. Пока спроектировал пару магазинов и небольшой деловой центр.

Гай улыбнулся. Обычно он испытывал легкую досаду и желание закрыться, когда его расспрашивали о работе, но отчего-то сейчас был совсем не против.

— Женаты?

— Нет. То есть да, но мы расстались.

— О… Почему?

— Не сошлись характерами.

— И давно?

— Три года назад.

— А что не разведетесь?

Гай хмуро молчал.

— Она тоже в Техасе? — продолжал въедаться Бруно.

— Да.

— К ней едете?

— С ней я тоже намерен встретиться, чтобы обсудить развод.

Он стиснул зубы, тут же пожалев о сказанном.

Бруно осклабился.

— И что у вас там в Техасе за девицы?

— Хорошенькие. Некоторые.

— Но в большинстве ведь глупые, а?

— И такие встречаются. — Гай с улыбкой подумал, что Мириам, пожалуй, вполне соответствует представлениям Бруно о техасских девицах.

— А ваша жена?

— Довольно симпатичная, — ответил Гай осторожно. — Рыжая. Склонна к полноте.

— А зовут?

— Мириам. Мириам Джойс.

— Хм. Умная или дура?

— Не интеллектуалка. Но я и не искал себе такую.

— И любили небось безумно?

Почему он это спросил? Неужели так заметно? Бруно смотрел цепко, не мигая, не упуская ни одной мелочи, — он будто перешагнул порог усталости, когда сон необходим, и у него открылось второе дыхание. Гай вдруг понял, что эти серые глаза так пристально следят за ним уже не первый час.

— С чего вы взяли?

— Вы хороший парень. Очень серьезный. И женщины даются вам нелегко, правда же?

— В каком смысле нелегко? — переспросил Гай сердито, хотя в душе был благодарен Бруно.

Попутчик искренне сказал ему то, что на самом деле о нем думал. Гай уже знал, что среди людей это большая редкость.

Меж тем ответа он не дождался. Бруно лишь развел руками и вздохнул.

— Что значит «нелегко»? — повторил Гай.

— Ну, душа нараспашку, большие надежды. А они вас по зубам, да?

— Не совсем так.

Гай почувствовал укол жалости к себе и счел нужным встать, прихватив бокал. Но пройтись в купе было негде. К тому же вагон так трясло, что, даже стоя на месте, с трудом удавалось удерживать равновесие.

А Бруно продолжал смотреть на него, закинув ногу на ногу и подергивая старомодным ботинком. Он то и дело стряхивал сигарету, держа ее над тарелкой. Черно-розовый стейк медленно покрывался слоем пепла. Гай обратил внимание, что дружелюбия у Бруно поубавилось, как только он услышал про жену. Зато прибавилось любопытства.

— И что же, она начала изменять вам?

Проницательность Бруно действовала Гаю на нервы.

— Нет. Это все уже в прошлом.

— Но вы до сих пор состоите в браке? Ведь можно было успеть развестись?

Гаю внезапно стало стыдно.

— Раньше я не особо задумывался о разводе.

— А что теперь?

— Теперь она попросила. Думаю, ждет ребенка.

— О… Ну да, для развода самое время. То есть три года она спала со всеми подряд и наконец кого-то заарканила?

Скорее всего, Бруно попал в точку. И заарканила именно ребенком. Как он смог все это угадать? Наверняка просто распознал в Мириам черты другой женщины — той, кого лично знал и презирал.

Гай повернулся к окну, но не увидел в нем ничего, кроме собственного отражения. Удары сердца сотрясали его тело сильнее вагонной качки. Пожалуй, он так разволновался, потому что прежде еще никому не рассказывал так много о Мириам — даже Анне. Он только не объяснил Бруно того, что Мириам когда-то была другой — милой, верной, одинокой. Она всем сердцем стремилась к нему и к свободе от своей семьи. Завтра он ее встретит, сможет даже коснуться, лишь протянув руку… Впрочем, мысль о прикосновении к ее мягкому телу, некогда такому желанному, стала теперь невыносимой. Гай вдруг почувствовал себя очень несчастным.