Мистер Селфридж

Для сестер Долли азартные игры действительно были наркотиком, на который они, как подростки, подсели в Америке. Там за ними ухаживал легендарный «папочка» Алмазный Джим Брейди, который водил их в закрытое казино «Кэнфилд» в Саратоге на севере штата Нью-Йорк и на Кони-Айленд. К середине 1920-х, успев бросить по одному мужу, они без всяких сложностей курсировали между Парижем, Нью-Йорком и французскими игорными курортами, где регулярно выступали в кабаре. Закончив на сцене, близняшки, известные также как «сестрички Кураж» и как «золотоискательницы», продолжали выступление за игорными столами.

Вкусы у девушек были дорогие. Когда им везло, они покупали драгоценности, но больше всего они любили подарки – и довели до совершенства искусство их получать. Судя по всему, одним из их излюбленных трюков было снять с себя все драгоценности, передать их какой-нибудь подруге и сидеть за столом с отчаянным видом. Когда богатый князь, махараджа или банкир спрашивал, что их так расстроило, они говорили, что «проиграли все до последнего браслета». Неспроста у каждого значимого ювелира был свой магазин на игорных курортах. Утерев крокодиловы слезы, Долли могли спокойно дожидаться к утру доставки от различных воздыхателей. Они не вкладывали деньги разумно, как их подруга актриса Перл Уайт, которая на пенсии приобрела недвижимость и открыла бар в Париже и отель с казино в Биаррице, где она мудро обходила стороной игорные столы. Не любили Долли и сорить деньгами, как их современница французская актриса Мод Лоти, поджигавшая сигареты тысячефранковыми купюрами и каждый день, чтобы расслабиться, стрелявшая холостыми у себя в ванной. Однако девушки постоянно зарабатывали, выигрывали, тратили и проигрывали целые состояния. Как следствие, им всегда был нужен богатый компаньон.

Когда Дженни и Рози познакомились с Селфриджем, он был не так уж богат. Он жил как лорд и сорил деньгами направо и налево, но все это напоказ. Так что когда у него появилась возможность заработать большие деньги – и, судя по всему, без малейшего риска для его любимого магазина, – он ухватился за нее обеими руками. В начале 1926 года идею создать траст Гордона Селфриджа ему подкинул Джеймс «Джимми» Уайт, человек, который сколотил состояние на недвижимости (в числе прочих сделок он приобрел и вскоре продал стадион Уэмбли после выставки Британской империи), продвижении боксеров и спекуляциях на рынке акций. Уайт был грубоватым и прямолинейным выходцем из графства Ланкашир – бывшим каменщиком с сильным акцентом, вульгарной речью и дурным нравом. И все же спокойного и воспитанного Гарри Селфриджа, для которого самыми экспрессивными выражениями были «О небеса!» и «Не сойти мне с этого места», этот человек каким-то образом увлек. Они с Уайтом были шапочно знакомы уже несколько лет – познакомились они в кафе «Рояль», где смотрели боксерский поединок в Национальном спортивном клубе. Их пути снова и снова пересекались в ночных клубах, таких как «Кит-Кэт» и «Серебряная тапочка», и в театре «Дэйли», популярном театре музыкальных комедий, который недавно приобрел Уайт для своего внушительного «развлекательного» портфеля. Одним из величайших увлечений Джимми Уайта, помимо зарабатывания денег, были скаковые лошади, которых он держал в роскошных конюшнях Фоксхилл в графстве Суррей.

У Уайта был друг, чья семья владела двумя универмагами в Лондоне – «Джон Барнс» в квартале Финчли и «Джон Бразерс» в Холлоуэй. Семье отчаянно не хватало наличных, они ссорились между собой и хотели выйти из бизнеса. «Чартерхаузский инвестиционный трастовый фонд» Уайта выступил посредником в сделке, в результате которой оба магазина стали частью принадлежавшей «Селфриджес» группе «Провинциальные магазины». Из этого и разросся масштабный план Уайта, как обогатить друга и самому сорвать солидный куш. Сектор розничной торговли был в чести у банкиров Сити. Многие ведущие универмаги Лондона опубликовали данные о хорошей прибыли – «Харродс», «Бейкерс», «Д. Х. Эванс», «Диккенс и Джонс» и «Либерти» заявили о рекордной годовой выручке. Нелегкие времена выдались только у «Уайтлиз». В 1925 году прибыль «Селфриджес» до вычета налогов составила пятьсот тысяч фунтов. Селфридж, неизменно опирающийся на статистику, мог сказать журналистам, что в магазине совершалось до двухсот тысяч сделок в день, что было получено максимальное количество наличных за всю историю существования магазина и что складские запасы полностью обновились рекордное количество раз.

Больше всего денег приносил отдел парфюмерии и косметики. Верхом утонченного шика было эффектно открыть пудреницу, а на Олимпе моды царили завитые волосы, шляпки-клош, все более короткие юбки и сверкающие чулки. Голливуд ежегодно производил на свет восемьсот фильмов – неслыханная цифра! – и в стране едва ли можно было найти женщину, которая не следовала бы моде, заданной такими кинозвездами, как Клара Боу, Луиза Брукс и Грета Гарбо. Элинор Глин, которая теперь сама работала в Голливуде, впервые употребила выражение «The It Girls» [49] , идеально передающее хрупкость момента. Производители быстро начали использовать новые синтетические ткани, теперь во всей цветовой гамме благодаря высококачественным индустриальным красителям, и начали производить готовую одежду по доступным ценам. Мода со всеми сопутствующими аксессуарами перестала быть прерогативой богатых. Она наконец-то двинулась в массы.

49

«Девочка что надо», «то самое», модница (англ.). – Примеч. пер.

Инвесторы повернули головы в сторону индустрии моды и красоты, открывавшей новые возможности для значительных трат. В декабре 1925 года был опубликован проспект эмиссии «Текстильного и общего инвестиционного фонда», позволивший его основателю, красноречивому и живущему на широкую ногу бизнесмену Кларенсу Хэтри, привлечь более двух миллионов фунтов. Вундеркинд Сити, Хэтри начал карьеру с позиции страхового брокера. Он сколотил состояние на войне и к 1920 году жил в квартале Мейфэйр в особняке с бассейном в подвале, а выходные проводил на борту «Вестварда», на тот момент одной из самых больших яхт в стране. Кларенс Хэтри управлял сложным комплексом компаний под эгидой траста Остина Фриара, в правление которого для поддержания имиджа входил королевский пэр маркиз Винчестер.

Основным интересом текстильного траста Хэтри были универмаги, принадлежавшие семьям – теперь уже второму или третьему поколению – и оперирующие в провинциальных городах. Обычно они располагали хорошим уставным капиталом, но зачастую им не хватало средств для модернизации, и они были лакомым кусочком для Хэтри. Он вовлек в деятельность траста десятки таких универмагов, обещая им не только инвестиции, но и централизованные услуги по закупкам, информацию по продукции и отчеты о тенденциях, экспертные мнения в области управления и готовые рекламные кампании. Всего за несколько недель Хэтри собрал миллион восемьсот тысяч долларов в качестве комиссионных за серию внутренних сделок и дорогостоящих услуг и оставил десятки универмагов задаваться вопросом, стоила ли игра свеч. Пройдет еще четыре года, прежде чем мир Кларенса Хэтри рухнет, но по подобной схеме Джимми Уайт заключил сделку с Селфриджем осенью 1926 года.

Селфридж встретил Новый год в сопровождении матери Фреда и Адели Астер на балу в Королевском Альберт-Холле. Погрузившись в планирование свадьбы своей дочери Беатрис, он отказался от катания на фигурных коньках в Санкт-Морице ради быстрой поездки в Канны, где бок о бок с Дженни и Рози Долли смотрел исторический теннисный матч между Сюзанн Ленглен и чемпионкой Америки Хелен Уиллс. Позднее тем же вечером, несмотря на плохое самочувствие, Дженни и Рози заняли свои привычные места за столом для баккара в Зимнем казино – в окружении пары медсестер в штатском, которые подавали им лекарства и бренди. Вернувшись в Лондон на следующий день, Селфридж отвел дочь к алтарю в католической церкви Святого Джеймса, где она вышла замуж за графа Луи Блеза де Сибура.

В мае конгресс профсоюзов проголосовал за то, чтобы поддержать подавленных и возмущенных шахтеров, и началась первая в истории Британии всеобщая забастовка. Для шахтеров, которые и так с трудом выживали на несколько фунтов в неделю, требование работать сверхурочно по сниженной ставке стало последней каплей. Публика, которую желтая пресса убедила, что грядет анархия, ожидала всплеска насилия, которого так и не случилось. Короля Георга V возмутило, когда бастующих назвали революционерами: «Прежде чем их судить, попробуйте сами прожить на их зарплату». Как оказалось, он был прав. Забастовка прошла весьма цивилизованно. Поездами управляли полные энтузиазма волонтеры. Светские львицы, такие как леди Диана Купер, складывали экземпляры «Таймс», а леди Луи Маунтбеттен отвечала на звонки в «Дейли экспресс». В какой-то момент группу шахтеров застали за игрой в футбол с полицейскими. Все это время люди, которых «Дейли мейл» назвала «золотой молодежью», танцевали до утра, наполняя дни и ночи беспрерывным весельем. Когда в моду вошла «охота на сокровища», они заполонили «Селфриджес», перепрыгивая через прилавки и катаясь вверх и вниз в лифтах. Селфридж не возражал. Об этом широко говорили, а все «охотники» были родом из «хороших» семей.

Селфридж любил нанимать людей из «хороших» или знаменитых семей и в какой-то момент пытался уговорить младшего племянника Арнольда Беннета присоединиться к компании. «Работа в “Селфриджес” вызывает у меня сомнения, – писал Беннет племяннику. – Мне это не кажется хорошей идеей». Граф Энтони ди Босдари, старый друг Гордона-младшего по Винчестерскому колледжу, поступил на службу в рекламный отдел универмага. Босдари был известен не только своими родственными связями (он был отдаленным кузеном короля Италии), но и тем, что считался лучшим танцором Лондона. Во времена, когда танцы были в чести, это считалось полезным качеством. Модные костюмы и ловкие ноги Босдари привлекли внимание Таллулы Бэнкхед [50] . Всего через несколько недель они обручились, и Босдари подарил своей знаменитой невесте дорогое бриллиантовое колье. Таллула была не той женщиной, которая бы стала связывать свою жизнь с мужчиной без денег, и когда счет пришел на ее имя, она отменила свадьбу. Несмотря на то что случай получил огласку – а возможно, как раз из-за этого, – ее бывший жених сохранил работу. Незадолго до этого «Харродс» опубликовали серию рекламных постеров на автобусах «Загляните в “Харродс”». Босдари предложил выкупить места прямо рядом с этими плакатами и написать: «Я бы лучше заглянул в “Селфриджес”», но Вождь с сожалением отверг эту идею как слишком дерзкую. Граф вскоре разрешил свои финансовые затруднения, покинув компанию и женившись на молодой чикагской наследнице по имени Джозефина Фиш.

50

Американская актриса, знаменитая своим остроумием, яркой внешностью, хриплым голосом и ролями.

Энтони ди Босдари был частым гостем в «Кафе-де-Пари», в «Посольстве», в «43» и в «Серебряной тапочке». К тому времени существовали десятки подобных клубов, и все они процветали. Чем быстрее закрывал их министр внутренних дел, тем быстрее они открывались снова. «Селфриджес» наняли диджея с Би-би-си Кристофера Стоуна отобрать лучшие танцевальные хиты тех времен, которые выпустили под фирменным товарным знаком «Селфриджес» «Ключ» при помощи звукозаписывающей фирмы «Декка», а в универмаге музыка играла, как будто и не собиралась прекращаться. Юная элита обожала песенку, сочиненную в их честь: