Мистер Солсбери и каслинский черт

Многим американцам мы задавали вопрос о причинах столь большого спада в экономике страны. В большинстве случаев ответы были маловразумительными и путаными. Лишь ответ редактора журнала «Форчун» — теоретического фундамента американского бизнеса — Чарльза Виттенгейма оказался четким.

— Это связано с системой правительственного регулирования. Белый дом сознательно ведет линию на сокращение производства продукции ряда отраслей промышленности, чтобы приостановить инфляцию.

— Почему развиваются в экономике США инфляционные процессы.

— Причин много. Главное — это то, что у нас довольно быстрыми темпами растет производство. Вместе с тем растет и спрос на промышленные и потребительские товары, а если растет спрос — растут цены. Все просто!

Однако в действительности все далеко не так просто. Впервые в США сложилась такая ситуация, когда одновременно уживаются и развиваются два противоположных явления — инфляция и безработица. Но господин Виттенгейм отказался от дальнейших объяснений.

В Америке, конечно, есть мыслящие люди, которые реально оценивают происходящие в экономике этой страны процессы. В течение трех дней одному из нас пришлось жить в Филадельфии в семье профессора экономики. Дискуссируя по вопросам экономического развития капиталистических стран и стран социализма, от него пришлось услышать следующее откровенное высказывание об американской экономике.

— Поймите, — говорит профессор, — у нас сейчас растут не вообще производство, не общий спрос на потребительские товары, а изделия военного производства, спрос на военную продукцию. К этому привела нас грязная война во Вьетнаме!

Милитаризация американской экономики возросла.

В последние пять-шесть лет на войну в Индокитае правительство США ежегодно затрачивало 30 миллиардов долларов. Львиная доля этих ассигнований пошла в сейфы крупных монополий, производящих оружие. В 1970 году только 5 самых мощных компаний тихоокеанского побережья получили 27 процентов от общей суммы военных заказов. Норма прибыли 65 крупнейших военно-промышленных монополий в 1965—1968 годах была на 21—45 процентов выше средней нормы прибыли 500 промышленных корпораций, а у названной пятерки военных поставщиков это повышение составило 45—88 процентов!

К росту цен, инфляции ведет, прежде всего, спрос на военную продукцию. Американская администрация, стремясь осуществить регулирование, сдерживает главным образом развитие невоенных отраслей, а это вызывает рост безработицы. Так, производство легковых автомобилей сократилось в 1970 году на 25 процентов. На улицу были выброшены более 80 тысяч рабочих. Многие отрасли переведены на неполную рабочую неделю.

Предприимчивый Дж. Гэлбрэйт в данной ситуации не теряется. Выдавая желаемое за действительное, он рассуждает следующим образом:

«Авиационный инженер в случае падения спроса на самолеты может испытывать затруднение, подыскивая работу по специальности. Но после несложного обучения и немного поступившись гордостью, он станет превосходным агентом по продаже бытовой техники».

Государственное регулирование осуществляется за счет трудящихся, последствия спада экономики ложатся прежде всего на плечи рабочего класса Америки. А груз этот немалый. Трудящиеся массы испытывают двойной пресс. С одной стороны, урезывают их доходы непрерывно повышающиеся цены и налоги. Только в 1970 году цены в США подскочили на шесть процентов. По заявлению председателя финансовой комиссии палаты представителей, федеральные, штатные и местные налоги отнимали в 1969 году 40 центов из каждого доллара, заработанного американцем. В 1970 году, по подсчетам прогрессивного экономиста В. Перло, налоги, выплачиваемые из карманов трудящихся, в три с половиной раза превысили налоги, выплачиваемые монополиями, и почти вдвое — сумму налогов, собранных с монополий и капиталистических элементов, вместе взятых. С другой стороны, в результате перехода около 25 процентов всех занятых в промышленности США на укороченную рабочую неделю у трудящихся резко снизилась денежная зарплата. Но в то же время в связи с дальнейшей механизацией и автоматизацией производства гигантски возросла интенсивность труда.

Мы побывали на двух промышленных предприятиях США и убедились в этом воочию. Буквы «ДМ» в Америке встречаются часто — «Дженерал моторс». Это могущественная фирма. Ее выручка в 1969 году была в 50 раз больше доходов штата Невада, в 8 раз — штата Нью-Йорк и составила чуть меньше одной пятой доходов федерального правительства.

Огромный автосборочный завод фирмы «Дженерал моторс» в Атланте в час выпускает 47 машин. Производственный процесс в основном механизирован и автоматизирован. Корпус имеет подземные, наземные, воздушные конвейеры. Здесь трудятся более пяти тысяч человек.

Производство организовано так, что в течение восьмичасового рабочего дня люди не имеют специального обеденного перерыва. В цехах установлены платные питательные автоматы, состоящие из 3—4 секций: в одной может быть сок, в другой — сосиски, в третьей — булочка, в четвертой — кока-кола. Существует группа подсменных рабочих. Подсменщик на 10—15 минут в течение смены заменяет рабочего. За эти минуты рабочий должен подойти к автомату, купить что-то поесть, перекурить, если в этом есть потребность, и опять встать к конвейеру. Количеством подсменных рабочих регулируется очередь у питательных автоматов. Нет здесь перерыва и между сменами. Рабочие второй смены приходят, становятся рядом с теми, кто занят у конвейера, одновременно делают шаг в сторону и начинают сборку. Конвейер, который не просто движется, а мчится, не должен простаивать ни минуты — таково требование фирмы.

Глядя на эту четко организованную систему эксплуатации рабочих, не трудно заметить, что человек, работающий за автоматами, сам превращен в автомат. Работа изматывает силы и нервы человека до предела, но что до этого предпринимателям. Упадет кто — выбросят за ворота, замена найдется сразу — там стоят сотни жаждущих получить работу.

Мы попросили сотрудника, который сопровождал нас по заводу, познакомить с молодым рабочим. Подозвали мужчину. Он, оказывается, самый молодой у конвейера. Ему 35-й год… Конвейеры, цеха, стройки — и почти нигде никогда не увидишь молодого лица, молодых глаз. И, как бы угадывая вопрос, атлантские администраторы бойко объяснили свою антимолодежную концепцию: «А нам невыгодно брать молодых. Считайте: их надо учить — раз, они допускают больше брака — два, они трудно привыкают к темпу конвейера — три. К тому же некоторые из них еще опаздывают на работу, прогуливают. Увольте! У нас каждое утро у проходной выстраивается до 200 человек. Там есть мастера, спецы, и мы как-нибудь обойдемся без молодежи».

Какие же дороги в жизни выбирают молодые американцы?

Конечно, дети богатых идут учиться в университеты, колледжи; из среднего класса получают место на заводе, в конторе — родители выкупят ту или иную должность. Ну, а для остальных выбор один — посудомойкой, официантом, продавцом, одним словом, в сферу обслуживания. Можно попасть еще на строительство дорог, лесоразработки, и, может быть, годам к 30-ти, 35-ти, когда появляются какие-то деньги и рабочий навык, человек подойдет к воротам машиностроительного завода. И опять — может быть…

Системы профтехобразования, подобной нашей, не существует. Хочешь учиться, получить профессию — плати.

Правда, в последние годы все чаще и чаще раздаются голоса американских ученых, представителей фирм о необходимости создания государственной системы подготовки квалифицированной рабочей силы. Причина таких требований — боязнь оказаться в хвосте научно-технического прогресса. Однако, несмотря на некоторый рост ассигнований на эти цели, государственной системы профтехобразования не создано.

В 1970 году 26 миллионов молодых людей хотели получить работу. Причем 8 миллионов среди них — это юноши и девушки, бросившие школу. Миллионы новичков становятся ежедневно в хвост очереди перед бюро найма. Но на предприятиях для них нет места. Они лишние в своей стране.

Белый дом, форсируя гонку вооружений, связанную с войной во Вьетнаме и поддержкой агрессивных устремлений сионистских кругов Израиля, сократил и без того мизерные ассигнования на просвещение, здравоохранение и социальное обеспечение трудящихся.