Мистер Вечный Канун. Город Полуночи

– Что? – Томми опустил голову: нехорошие предчувствия и догадки окрепли. – Почему?

– Папа болеет.

– Черт! – Томми не сдержался и выдал себя с головой. Но ему было все равно – какая уж тут конспирация. – Я так и думал!

– Правда? – подозрительно спросила Кристина. – С чего бы?

– Чертов дядюшка Джозеф… – со злостью сказал Томми. – Это он во всем виноват.

– Почему? – осторожно поинтересовалась сестра. – Почему ты так в этом уверен?

– Потому что он… – Томми покраснел. – В общем, он очень плохой…

Кристина хмыкнула.

– Рада, что ты наконец понял, хотя всем это и так было… Постой… – Она вдруг застыла, будто прислушиваясь к чему-то. – Что это за шум?

Мальчик тоже услышал странные скрипы и треск. Раздавались они будто бы из его комнаты.

Томми с Кристиной заглянули туда. В комнате никого не оказалось.

– За окном! – догадалась Кристина.

– Только не тыквы! – взмолился Томми. – Не хочу их больше таскать!

Подойдя к окну, они распахнули створки, и ветер тут же проник в комнату. Томми и Кристина выглянули наружу.

– Вот ведь неугомонный! – проворчала сестра. – Сразу видно, что ему уже лучше!

По плющу неловко спускался Виктор. Он выбрался из окна своей комнаты и полз вниз, цепляясь за спутанные лозы. Пальто и штаны уже были все измазаны, руки его время от времени срывались, но упорства – или, быть может, упрямства – брату было не занимать.

– Почему он не выйдет через двери? – удивился Томми.

– Он наказан. Мама запретила ему покидать дом.

– Что он такого сделал?

Кристина помрачнела.

– Мне нужно идти, – сказала она и, словно подхваченная порывом ветра из окна, стремительно покинула комнату Томми.

– А что, когда я стану взрослым, мама по-прежнему будет меня наказывать? – сам себя спросил мальчик.

Закрыв окно, он зевнул и сел на кровать, а после, даже не думая спать, прилег. Глаза закрылись – все же полубессонная тыквенная ночь дала о себе знать.

«Дневной сон – для малявок», – подумал Томми и тут же заснул…

Мистер Эвер Ив любил крайности. Но некоторых крайностей, в силу своей противоречивой натуры, он все же опасался. Подумать только, он едва не лишился дома! Что это было?! Пожар? Потоп? Воры? Вредители? В общем, его вышвырнули за дверь в одной ночной рубашке в обнимку со своим барахлом. Как грубо! Как… неожиданно!

Его сосед остался в квартирке, а он, великолепный Человек в зеленом, оказался за порогом, ничего не понимая и недоуменно хлопая глазами. Его уверенность и бесшабашность исчезли, развеялись, как дым. Он оказался совершенно один, никому не нужный, под проливным дождем. Образно выражаясь, естественно. Дождя не было. Зато горел огонь.

Ведьмы что-то там делали. Кто-то играл на пианино, кто-то курил… У них был праздник – танцы, возгласы, крики. А еще в пролом дул ветер. Он мешал сосредоточиться. Единственное, что мистер Эвер Ив вдруг понял, так это то, что он, не мигая, глядит на кровь, растекающуюся из-под тела, и думает, дотечет ли она до той вот занятной трещины в паркете?

Мистер Ив увидел лежащую на полу рядом с его бывшим местом обитания красотку. Она была без сознания.

Мистер Ив ощутил, как его переполняет злость. Эта девушка… веселая, беззаботная, коварная и острая на язык – она была просто чудом. Она не должна лежать вот так, нелепо раскинув руки, упершись щекой в вывороченный древесными корнями паркет. Ему стало жалко ее, а еще в нем проснулась ярость. Подлинная ярость.

Как можно догадаться, мистеру Иву весьма импонировала эта красотка. Она ему нравилась намного больше, чем тот мрачный тип, его сосед. Его соседа никогда ничего не устраивало – таким уж он был законченным занудой. Сосед во всем искал отрицательную сторону, небо у него всегда темнело раньше, а стаканы, как один, были полупустыми, а то и вовсе прохудившимися. С таким типом не побеседовать, не выпить джина, не переброситься в картишки.

Однажды мистер Эвер Ив прочитал некое письмо и вдруг осознал, что он – это он. Будто впервые в жизни в зеркало посмотрелся. А еще он обнаружил рядом невзрачного незнакомца, с которым отныне был вынужден делить комнату.

То, что им с соседом не ужиться, он понял сразу, поэтому даже не предпринимал попыток наладить общение, не предлагал забрать почту, выбросить мусор или выгулять щенка… А потом – поезд, этот городишко и… вот он здесь, а красотка лежит на полу.

Пусть мистер Ив и злился, но все же он не мог не отметить, что состояние этой девушки ему только на руку. И подумал: «А не пора ли взять вещички и переехать? Благо собирать почти ничего не нужно. Красотка, бесспорно, лучше моего прежнего соседа, глупо кровоточащего на полу рядом».

Мистер Эвер Ив подошел и наклонился к красотке. Она едва дышала. Он положил руку ей на плечо, но тут же отдернул ее, словно обжегшись. А потом понял, что и в самом деле обжегся, будто приложил ладонь к раскаленному чайнику! Что же это такое?!

Долго гадать ему не пришлось: у красотки вокруг щиколотки была обвязана тонкая бечевка с узелками на ней. Проклятье! Ведьмин замок!

Внезапно оказавшийся бездомным мистер Эвер Ив тоскливо обернулся. В прежней квартире одиноко догорала свеча – его сосед уже лег спать. И что же делать?

Мистер Ив вдруг пожалел, что рядом нет Котла, – Котел сразу бы понял, как выкрутиться и изловчиться, чтобы получить наибольшую выгоду. Интересно, что бы он сделал? Дописал бы отчеты? Нет, не то…

Человек в зеленом понимал, что выбора у него особо нет и нужно вернуться, как бы это ни было неудобно.

Мистер Ив постучался обратно. Дверь была приоткрыта. Свеча догорала, а сосед уже спал. Человек в зеленом тихонько вошел и, достав из ящика стола запасную свечу, от огарка поджег ее. Комната тут же осветилась.

Мистер Ив огляделся и поежился. Окна были открыты, и он поспешил закрыть их. Кто-то что-то разлил на полу. Ничего, он не гордый. Несколько движений шваброй – и готово. Что еще? Зябко ведь! Ах да, печь и паровой котел! Печь уже погасла, нужно было поскорее разжечь ее. Что он и сделал – кипяток тут же устремился по трубам, согревая квартирку…

Само собой, мистер Ив не был инфантильным, просто он обожал образные сравнения. А если отбросить их, то все было по-настоящему мрачно. Сосед Человека в зеленом, Виктор Кэндл, почти умер. Огонек его сознания почти затух, из ран на груди и животе непрекращающимся потоком текла кровь. Сердце совершало последние удары, а потом остановилось.