Мистерии Осириса: Великое таинство
Шрифт:
Месяц хойяк, день шестнадцатый (4 ноября)
Абидос
— Я видела Провозвестника, — сказала Исиде Нефтида.
Пришел Безволосый и принес статую богини Нут — неба богов. С ней верховная жрица Абидоса должна была отождествиться, чтобы продолжить исполнение великого творения.
— Ты говорила с ним об Икере?
— Нет. Он хотел жениться на мне и сделать из меня одну из своих рабынь. Его магия ужасает, его власть опасна. Он не откажется от своей борьбы. Дом золота по-прежнему в опасности.
В молельне с ложем (это ложе вырезано из черного дерева и украшено золотом) высотой в
55
1,83 м х 1,05 м х 1,57 м. — Примеч. автора.
56
67 см. — Примеч. автора.
— Богиня Нут, — напомнил Безволосый, — это космос и небесный путь. Иди вслед за телом богини неба, Исида, пересеки двенадцать часов ночи и прими их учение.
Перед лицом статуи верховная жрица Абидоса отправилась в путь.
В первый час пути руки богини вели ее, и она услышала пение неутомимых звезд и созвездий.
Во второй час Нут проглотила старое солнце, выбившееся из сил. Исида увидела Сиа — внутренее понимание причин. Она сумела прочесть в сердце Икера и возлить воду Нун, чтобы победить его бессилие. Поднявшись из неведомых глубин, сокол царства обновил уснувшие силы сердца.
В третий час, час тишины, были зажжены огни. Среди высоких языков пламени возник неожиданно сильный жар — это Провозвестник шел на приступ Дома золота. Яркий всполох — и мумию Икера осветил зловещий свет.
В четвертый час боги, вооруженные ножами, убили врагов Осириса. Исида увидела: три дерева, водная гладь, существа с рыбьми головами, руки связаны за спиной. Везде царили смятение, неуверенность и печаль. В знак траура молодая женщина расплела свои волосы. Родится ли новое солнце?
В пятый час осуществилась новая яростная атака сторонников Сета! Провозвестник действительно не отказался от борьбы. Но всех их ждало поражение: связанные и обезглавленные, они пали. Исида села на растение, созидающее КА, растущее в тени древа Хатхор. Сердце Икера забилось, в артерии ожил пульс, трахея наполнилась дыханием, желудок расправился.
В шестой час Исида парила, выпрямившись над телом мумии, отдавая Икеру и свою любовь, и свою способность мысленно передвигаться. В сосуд, где горело яркое пламя, вдова сбросила останки врагов, что привело к разделению исходных материалов и нарождающейся жизни. Теперь прошлое больше не мешало душе парить. Огонь сжег следы ночного зла. Остались лишь мягкое тепло и влага, так необходимые росту. Выделилась плодотворная влага.
В седьмой час солнце заиграло, и противоположные стороны примирились. Печень приняла Маат, появилось божественное дитя с ликом сокола.
В восьмой час Хор в окружении предков принес Осирису новую жизнь.
В девятый час — стена и огонь! Их сможет пройти только тот человек, чье сердце было признано справедливым и вечно обновляющимся. Друзья Осириса помогли ему плыть, борясь с волнами, и достичь суши. Факелы осветили храм, энергия была сохранена.
В десятый час запылал урей, и страх был
преодолен. Из Нут родился план мироздания. Она вложила свое сердце в сердце Икера и дала ему способность помнить. И тогда он вспомнил то, что забыл.В одиннадцатый час камень света загорелся всеми огнями, и око Ра открылось. Исида дала его пламени себя поглотить, села в ладью Ра и пережила ряд последовательных посвящений.
В двенадцатом часу последние врата ночного путешествия отразили атаку сил разрушения и дали пройти детищу алхимии, рожденному от Нун и источника жизни.
Вдова выбилась из сил, она снова посмотрела на Икера.
— Твоя голова привязана к твоим костям, богиня неба собрала и объединила их для тебя. Она принесла тебе сердце. Она открывает тебе двери вселенной, где смерти не существует. Твои глаза становятся ладьей ночи и ладьей дня. Пройди сквозь зарю, присоединись к сиянию зари!
Месяц хойяк, день семнадцатый (5 ноября)
Абидос
Безволосый возглавил процессию, которая обошла вокруг Храма миллионов лет Сесостриса и главный некрополь священной земли. Постоянные жрецы и жрицы несли четыре миниатюрных обелиска и таблички с божественными изречениями, в которых призывались силы созидания, и испрашивалась их помощь в таинственном деле созидания Дома золота.
Бега, чудом избежав обвинений в пособничестве Провозвестнику, подумывал бежать с Абидоса. У него оставалось только два выхода: либо бежать с Абидоса и тогда навек позабыть о своей карьере и благополучии, либо остаться здесь, но в этом случае ограничиться лишь строгим исполнением своих обязанностей, позабыв о своих честолюбивых мечтаниях и проглотив обиду. Возможно, он бы и рад был выбрать последнее, но покрасневшая голова Сета на его ладони и жгучая боль всякий раз убеждали его в обратном и заставляли покоряться приказаниям Провозвестника. Даже теперь, когда его хозяин уехал, погибли Шаб Бешеный и Бина, и Бега остался один…
Изнемогая от страха, с подкашивающимися ногами и зеленым лицом, этот последний пособник Провозвестника на Абидосе должен был идти до конца и отыскать способ прервать дело Исиды.
Заодно с ним был только служитель КА, тоже всегда мрачный как туча. Как и Бега, этот ритуальный служитель ни с кем не общался и сконцентрировался только на служебных обязанностях.
Секари наблюдал за обоими жрецами. Пособник Провозвестника не выказывал ни беспокойства, ни нервного напряжения, словно чувствовал себя в безопасности. Точно те, кто следил за ним, не в силах были ему повредить. Бега вел себя так же.
Были ли они заодно?
Вдруг из темноты возникла тень. Узкая и длинная, пришедшая ниоткуда.
Поняв, что это вполне может быть новое нападение Провозвестника, Исида стала искать наилучший угол для атаки. Прицелившись и изловчившись, она вонзила нож Тота в живот призрака.
Мгновенно призрак словно прирос к земле, согнулся пополам, и его тут же поглотил пол Дома золота.
Облегченно вздохнув, вдова принялась тщательно осматривать все помещение.
Нигде больше ни следа тени.
На борту корабля, который вез пассажиров в Мемфис, Провозвестник внезапно скорчился от боли и согнулся пополам.
Сидевший рядом горшечник участливо спросил:
— Тебе плохо? Ты не заболел?
Провозвестник медленно выпрямился.
— Нет, это минутная слабость. Я просто устал.
— На твоем месте я бы сходил к врачу. В Мемфисе есть немало хороших докторов.
— В этом нет необходимости.
Провозвестник был ранен в живот. Он отошел в укромный уголок и положил на рану льняной платок. Кровь впиталась.