Мистификация (сборник)

Он и впрямь чувствовал себя богоравным, рожденным для добрых дел и славных подвигов. И незаметно для себя самого начал подыматься выше и выше, к солнцу, к той невидимой дороге, по которой ходит слепящий бог Гелиос.

И вот уже лодка с рыбаками кажется продолговатой половинкой грецкого ореха… Небо было безоблачным, а светило — горячим и безжалостным. Прямые его лучи жадно ударили в раму, и светлый пчелиный воск стал быстро размягчаться и таять… Ветер начал легко срывать перья и оголять ячейки. Надежный воздушный поток не встречал больше сопротивления, и подъемная сила исчезала, подобно воде, которая неумолимо просачивается сквозь решето…

Икар понял это и стал икать от страха. На его истошный крик Дедал смог вернуться не сразу. Он только увидел издали, что сын больше не планирует, а, несколько раз перевернувшись в воздухе, переставшем быть опорой, теряя с рамы, нелепо изломанной, последние перья, глухо ударился о поверхность моря. Плавать он не умел — и сразу погрузился в воду. Его жалобный, словно у большой раненой чайки, крик подобно занозе застрял в ушах отца.

У Дедала пресеклось дыхание. Тело сделалось непослушным и тяжелым, стало деревенеть, и он испугался, что рухнет за сыном. Если бы он мог, он бы закричал или застонал, но ни крик, ни стон нельзя было выдавить из одеревеневшей гортани. Он не мог ничем помочь. И не мог снизиться: это означало бы еще одну бессмысленную гибель. Неужели, о боги, его настигла кара за ту, давнюю вину? Неужели он платит собственным сыном за гибель талантливого племянника Тала?!

На слабой ряби виноцветного моря плавала только горстка мелких пестрых перышек… Так вот какова она, цена за горький путь познания и свободы!

— Сынок… Сынок… — мучительно и беспомощно взывал Дедал, делая широкие печальные круги над местом гибели мальчика. — Ну почему ты не внял моим советам? Почему?! Вот вечная проблема отцов и детей… Если бы можно было вложить в них свой выстраданный опыт! Но нет… Каждое поколение рождалось и будет рождаться вновь и вновь для повторения своих собственных ошибок. А ведь сыновья становятся крылатыми за наш, отцовский счет… Ах, сынок, сынок… Горе мне, горе!

Дедал благополучно дотянул до берега. И там, в полном одиночестве, проклял тот день и час, когда в его мозгу зародилась сумасшедшая идея побега с Крита воздушным путем. Это был путь богов, и этот путь всегда оказывался преждевременным для человека.

Он изломал и сжег свои крылья на пастушьем костре и плакал от горького вонючего дыма, наблюдая, как трещат и плавятся в огне пестрые перья…

Дедал жил еще долго и счастливо. У людей странная память: давнее его преступление — убийство Тала — прочно забылось, но все помнили и прославляли нелепую смерть Икара. Глупые восторженные художники изображали на черно-красных вазах, как он, Дедал, привязывает юноше крылья, похожие на лебединые. Дедал только усмехался в бороду, начавшую седеть, и не поправлял невежественных художников. Этим неучам все равно бесполезно объяснять, что подъемная сила таких крыльев мала для человеческого тела…

Дедал долго и счастливо жил в Сицилии, у царя Кокала. Он изобрел топор и бурав, принимал щедрые подношения современников, но никогда больше не возвращался к своему великому и печальному летучему изобретению — дельтаплану…

Андрей Измайлов Арма

^{Рассказ}

Бускадоры разворачивались улиткой. Они были стянуты в центр, к Паласо, через три минуты после заявления Песо по визиону. Песо подключился к программе визио, прервал ее и сказал про Арму. Сказал, что Арма сработает. Сказал, что она уже упрятана в Торридо и через час сработает. Песо сказал: или — или. Или он через час займет место в Паласо, а судьбу самозванца Примо решит изнывающий под гнетом народ Торридо. Или Арма сработает и решит судьбу Торридо вместе с Примо и миллионом жителей. Песо сказал: Нейтра для Армы у него есть, но выпустит он ее, только поменявшись местом с самозванцем Примо…

— Слушай! Нет, ты слушай! Слушай, тебе говорю!.. Слышишь, да?! Почему плохо слышно?! Это у тебя фонн трещит!.. Вот теперь хорошо? Теперь слышишь?!.. Почему — бью?! Ты что, с ума спрыгнул?! Как я могу ее бить?! За что?! Доктор сказал, на этот раз точно мальчик будет! Мальчик, понимаешь?! Если бы опять девочка, то я бы точно палку об нее обломал! Зачем мне седьмая девочка?!. Слышишь, да?! Конечно, кричит! Зачем клиника?! Они там обдерут, как банан! Шесть девочек без всякой клиники! А теперь мальчик будет! Точно, мальчик! Доктор сказал! Мальчик, понимаешь?!! Уже скоро! Уже она кричит, слышишь?! Давай споем?! Давай «Розиту» споем! Давай, ты там, а я здесь! Ты друг или нет?! Мальчик же! Ну?! «Спит Рози-ита и не чу-ует, что у ней тира-ан ночует! Вот пробу-удится Розита и прого-онит паразита!..» Эй! Ты куда пропал?! Эй!.. Ф-ф… Ф-ф-ф… Ф-ф…

…Бускадоры замкнули первый круг — ничего не нашли. Все выходы каждого дома в Торридо блокированы. Если у Песо есть сообщники и Арма — в одном из домов, то эти сообщники не самоубийцы, они сделают попытку покинуть дом. Но через три минуты после заявления Песо в действие вступил Нулевой режим. По всему Торридо. Каждый должен оставаться в своем доме. Каждый. И в своем. И фонны по всему Торридо отключены. Если нервы у сообщников Песо не стальные, то эти пособники самозванца выскочат наружу — попадут в руки бускадоров. Должны выскочить — Арму не разрядить, она уже запущена, она сработает через час. Арма не сработает только тогда и если Песо выпустит Нейтру. Нейтра в руках Песо, а он отсиживается в Джунглях мобилей, стиснувших по периметру весь Торридо. Но Песо выпустит Нейтру, только когда Примо сложит с себя полномочия и уступит место главы. В противном случае Арма сработает. Песо терять нечего!

…Бускадоры замкнули второй круг — ничего… Они осмотрели каждый сток, облапили стены по сантиметрам поисковыми щупами — ничего… Бускадоры закольцевали маяками отработанную поверхность и вышли на следующий круг спирали. Шире. Как после камня в воду. Если они не найдут Арму и она сработает — то это тоже будет кругами, как после камня в воду. Только скорость будет иной, чем у расползающихся бускадоров. Все произойдет очень быстро…

Примо сидел в Паласо, затянутый в кожу мундира, окруженный камерами визио. Примо говорил твердо. Но это была твердость графита — Примо готов был сломаться. Он обращался ко всем и каждому жителю Торридо: «Спокойствие!»

Спокойствия не было. Даже то, что бускадоры всё дальше уходили от сплошной изгороди пыльно-зеленых, ребристых, колючих цереусов, окруживших Паласо, не успокаивало. Это означало только то, что Армы нет вблизи резиденции. Но когда она сработает, то всё равно достанет всех и всё, захватит в свою зону весь Торридо. Вместе с Паласо и окраиной. И вместе с Джунглями мобилей, где отсиживается Песо. Но тому терять нечего. Или — или! Игра стоит свеч!

Спокойствие, жители Торридо! Примо смотрел чуть поверх камеры визио, в контрольный экран. Плохо! На последних словах у него заплясала челюсть. Примо ухватил ее пальцами, уткнул подбородок в ладонь. Так лучше. Примо думает, Примо ищет выход, Примо не паникует. Он спасет всех и каждого жителя Торридо.

— Да, контроль. Да, есть контроль… Да, пора. Да, Нейтра на месте… Да, у Песо… — Чин выталкивал слова в раструб фонна короткими очередями. — Да, десант готов. Да, ждем… «Пробуждение Розиты» — через тридцать две минуты… Всё! Контрольный выход на связь через четверть часа.

Чин щелкнул клавишей фонна и опустил глаза — сквозь прозрачный пол кабины был виден весь миллионный Торридо. Далеко внизу. Аккуратная улитка, стиснутая со всех сторон Джунглями отработавших свое мобилей.

Пневмолет завис высоко — Арма не достанет, Арма действует стелящимися волнами. Тридцать две минуты до «Пробуждения Розиты»…

— «Спит Розита и не чует…» — Чин фыркнул. За долгие годы песенка навязла в зубах, но если зацепила, то не отпускала.

Чин помолчал, барабаня пальцами.

— «Спит Розита и не чует…» Тьфу!

Тишина. Время. Его остается все меньше. Зеленые секунды извивались. Где-то в Торридо так же торопливо тикала Арма. Примо чувствовал — тикало у него в животе. От напряжения. На раздумья оставалось полчаса. Хотя раздумывать было не о чем.