МИСТИКА СС

Несмотря на некоторые успехи, учеба на новом месте у Отто не заладилась. Уже в июле 1929 года он сообщал Раушу, что вынашивает новый план — направиться в Париж. Но в Париж он не попал — в то время он живет в Швейцарии в семье своего «друга» Раймонда.

Четыре недели спустя, после того как на нью-йоркской финансовой бирже произошел сенсационный обвал, с которого начался мировой экономический кризис, Ран писал: «После восьми месяцев в Гейдельберге и двух в Женеве я снова нахожусь с моим великолепным другом Раймондом Перриром в Берлине». Неизвестно, что привело этих молодых людей обратно в Германию, в Берлин. Вероятно, дикий, необузданный Берлин, превратившийся в 20-е годы в некую «Мекку для гомосексуалистов, манил их куда больше, чем благопристойные нравы Швейцарии. В то время немецкая столица переживала чуть ли не голубой бум. Только в Берлине насчитывалось около сотни кафе для гомосексуалистов.

Об этом периоде жизни Рана поведал другой швейцарец, Пауль Алексис Ладаме, который в то время учился в Берлине: «В том 1930 году перед одной из лавок сапожника можно было увидеть очередь. Там висел плакат: «Требуется мальчик на побегушках. С велосипедом. Желательно высшее образование». Но Ран не был мальчиком на побегушках. Я, во всяком случае, не верю в это. Он был безработным и кем только не подрабатывал: внештатным учителем в народной школе, репетитором, переводчиком, корректором, продавцом, упаковщиком, статистом на съемках, но чаще всего билетером в кинотеатре. В художественной среде, в которую мы были тогда вхожи, вращались такие люди, как Эрих Мария Ремарк, Фриц Ланг, Георг-Вильгельм Пабст, Макс Райнхард, Ганс Рихтер. Я предпочитал живопись и кино, а Ран — литературу и театр... Я подрабатывал, исполняя второстепенные роли в «Трехгрошовой опере» и «Четырех из пехоты». Ран же в то время писал диалоги или рецензии на французские романы».

В 1930 году Ран вновь оказывается в Швейцарии, откуда пишет письмо своему старому другу Альберту Раушу. В этом письме он сообщал, что с начала года нашел работу сценариста. Но сценарист, видимо, из него не получился, так как в декабре 1930 года он уже работал преподавателем в одной из женевских школ. Эту нелегкую борьбу за существование Ран достаточно подробно описал в своей эсэсовской автобиографии, подчеркнув, что в то время заинтересовался работами Кальвина, Руссо и Вольтера.

Дела в Швейцара шли неважно. Позже он так описывал свой «женевский период»: «Оттуда я унес плохие воспоминания. Я плохо устроился, дурно питался. Я получал месячную зарплату, которой едва ли хватало на неделю. В моей комнатушке не было ни раковины, ни ванной. Но именно там я начал писать несколько статей. Самая значимая из них должна была быть посвящена Великому Инквизитору моей страны. Тогда, в этой крайней нужде, я решил сделать все возможное, чтобы добиться успеха. Представьте себе, в течение трех месяцев я вновь и вновь переделывал статью о Великом Инквизиторе. Но каждого раз получалась только одна-единственная внятная машинописная копия. Я отослал мою работу более чем пятидесяти газетам и специализированным журналам. Но я получил только один отзыв — и тот был отрицательным. Это было агентство, заинтересовавшееся моими новыми работами, которые я бы мог предоставить».

В итоге Рану все-таки пришлось перебраться в Париж. Во французской столице Отто познакомился со многими литераторами и частными исследователями. Сделал он это независимо от Альберта Рауша, хотя тот бывал в Париже даже чаще, чем в Германии. Накануне захвата власти нацистами Рауш устроился в Париже на постоянную работу. Он стал пресс-секретарем и заведующим отделом печати местного отделения «Международного Красного Креста».

Для Рана особое значение имело знакомство с тулузским поэтом и эзотериком Морисом Мегре. Не исключено, что именно Мегре подвинул Рана увязать воедино еретическое движение катаров и символику Грааля. Дело в том, что в стихах, сказках и романах Мегре можно найти столь характерное для Рана смешение легенды, мифов и исторических фактов. Эту мысль подтверждал старый знакомый Отто — Пауль Ладаме. Ладаме вспоминал, что как-то во время завтрака Мегре высказал мысль, что «таинственный «Никетас» [3] , прежде чем вернуться на Восток, прежде чем покинуть этот мир, должен был оставить Слово, письменный документ, излагающий его учение. Рукопись должна была храниться вместе с сокровищами катаров в замке Монсегюр. Она могла быть скрыта под землей в гротах пещеры Орнольяк». Ран очень живо прореагировал на эту идею. Он возбужденно заговорил: «Я разделяю Ваши взгляды. Искать надо именно там. Пещеры Орнольяка наверняка скрывают сокровища».

3

Видимо, речь идет о богомильском епископе Никите, который, по одной из версий, скрылся в Южной Франции.

Именно эта беседа стала ключом к идее Рана, когда он увязал вместе легенды о Граале и судьбу катаров. Хотя сам он считал несколько по-иному. Он утверждал, что эта мысль пришла к нему совершенно случайно. Действительно, не мудрено, что он запамятовал об этой беседе, которая дала ему рабочий тезис для будущей книги, ведь в то время он был одержим совершенно другими планами. В феврале 1931 года Ран направляет Раушу очередное письмо, в котором бурно описывает перспективу собственного дела. Ран намерен создать собственное издательство, которое будет специализироваться на выпуске немецкой и французской литературы. Но этим планам не было суждено сбыться.. К тому же в это время он переживает личную драму — Раймонда забирают в армию, а самому Рану отказано в очередном визите в Швейцарию.

Возможно, оказавшись на пике страданий, Ран решил посвятить свое свободное время изучению мучений катаров. Это, казалось бы, пустое занятие превратилось для Отто в смысл всей его жизни, в идею, которой он был одержим до самой смерти. В этом начинании ему очень помогла графиня Пюжоль-Мюрат, происходившая с Юга Франции. Она была одной из многочисленных знакомых Мориса Мегре. Графиня слыла в светских кругах большой поклонницей спиритизма. Кроме этого, она поддерживала тесные контакты с «Полярисом», эзотерической группировкой, в которой проповедовалось нордическое мировоззрение и идеи «ледяной космогонии», выдвинутые Гансом Гёрбигером.

Накануне Второй мировой войны французский писатель Пьер Жеро написал книгу, посвященную тайным орденам и сектам, базировавшимся в Париже. Так вот, о «Полярисе» он поведал спедующее. Руководитель этой организации использовал псевдоним «Зам Ботива». «В то время он был очень известен в оккультных кругах. Он достиг этого благодаря тому, что якобы нашел волшебный посох каббалиста и философа эпохи Возрождения Пико дела Миронадола». Именно этот предмет помогал средневековому мистику добывать золото. Вместе с этим «Зам Ботива» намеревался разыскать сокровища катаров. «С этой целью он добился расположения одной очень экстравагантной дамы, состоящей в Гностической церкви. В ней текла кровь потомков известной альбигойской еретической папессы Эсклармонды де Фуа. Имя этой таинственной дамы хранилось в строжайшей секретности. Но ее можно идентифицировать с графиней Пюжоль-Мюрат».

Графиня очень любезно встретила Отто Рана и всячески помогала ему. Она активно поддерживала изыскания молодого немца, видимо, считая себя новым воплощением татарской Эсклармонды де Фуа. Она предоставила Рану для поездок по стране не только роскошный автомобиль, но и личного шофера Йозефа Видегера. Чтобы путешественники чувствовали себя более комфортно, им была безвозмездно выделена достаточно крупная сумма. Подобная импровизированная экспедиция стартовала в августе 1930 года. Именно тогда Ран впервые увидел места, которые позже описал в своей книге «При дворе Люцифера»: Арьеж, замок Памьер, графство Фуа, развалины Монсегюра, солнце в Каркассоне. Именно во время этой поездки Ран знакомится с Деодантом Роше, ярым приверженцем антропософских идей Рудольфа Штайнера.

Сам Деодант Роше ни в своих мемуарах, ни в других публикациях никогда не упоминал Oттo Рана. Могло показаться, что он с ним не знаком или забыл эту случайную встречу. Но сохранилось одно его письмо, датированное 1932 годом. В нем этот француз писал: «От господина Люка, президента апелляционного суда По, я получил вступительную речь, в которой воспроизведены высказывания «очень талантливого немца — Отто Рана», в частности рассказ пастуха из Таборских гор об Эсклармонде. Однако сам Отто Ран поведал мне что этот рассказ услышал от графини Пюжоль-Мюрат. Это указывает на некоторую чудаковатость Oттo Рана. Как думаете, рассказ пастуха и легенда об Эсклармонде действительно существуют? Мне кажется, что Эсклармонда, улетающая в Гималаи, — это выдумка «Поляриса».

Так, значит, встреча в Роше не была случайностью? Как мы видим, за Отто Раном следили люди (или структура!), недовольные деятельностью «Поляриса». Причем следили не просто так. В определенный момент его попытались дискредитировать. Поручено это было тому самому человеку, которому адресовал свое письмо Деодант Роше. Его звали Йозеф Мандемент. Именно Мандемент попробовал представить Рана историческим фальсификатором, когда тот подводил мелком контуры наскального рисунка. На самом деле в то время это был самый распространенный метод для фотосъемки полуисчезнувших неконтрастных изображений. Дело чуть не дошло до драки.

Но куда важнее встречи с Деодантом Роше было знакомство с Антонином Гадалем. Они сразу же подружились. Они понимали друг друга с полуслова, и Гадаль стал своеобразным покровителем Отто Рана. Именно ему была первоначально посвящена книга «Крестовый поход против Грааля». А в ее заключительной части мы можем даже найти следующие строки: «Господин Гадаль не только любезно предоставил мне, иностранцу, возможность без помех проводить все представляющиеся мне целесообразными работы в пещерах, расположенных у подножия памятника, но и предоставил неограниченный доступ в свою необъятную библиотеку и свой частный архив».