Митридан и Натан

Иль милости, что вкруг ты расточала.

Для подвигов ослабили тебя?

Натан (отдельно).

Он борется… с раскаяньем быть может…

(Митридан стремительно подбегает, хватает за руку Натана и заносит над ним шпагу.)

Умри, Натан!..

Натан (оборачивается к нему лицом).

Я умереть готов.

Митридан (опуская занесенную руку).

Так это ты, старик? Где ж господин твой?

Зачем ты здесь? Коварно обмануть

Не вздумал ли меня, ты раб презренный?

Так берегись!..

Натан.

Натан перед тобою.

Обманывать тебя я не хочу.

Я назвался вчера его слугою.

Чтобы помочь намереньям твоим;

Ты сам просил: я связан был обетом

Не отвергать молящих никогда.

Что ж медлишь ты? Иль насмеяться хочешь

Над стариком? Будь рыцарем, мой сын!..

Вот — грудь моя; она принять готова

Стальной клинок, как сладкий поцелуй.

Я смерти рад: она отворит двери

В желанный мир, где счастье, свет и жизнь.

Митридан.

Проклятие!.. Что сделал ты со мною!..

Или меня, Натан, так глубоко

Ты презирал; что оскорбить решился.

Смертельною обидой раздавить

И помощью своей мне вырвать сердце.

Безжалостно ногами растоптать?..

(Ломает надвое шпагу и далеко бросает обломки.)

Иль это бред чудовищный, безумный?

Рассейся же, виденье грез больных!

От этих чар и наваждений адских

Слабеет ум…

Натан.

Опомнися, мой сын!

О Господи, святою благодатью

Ты укрепи многострадальный дух.

Митридан.

Он молится… Не за меня ль?.. Так точно!

Я понял все! Ты победил, Натан!..

(Рыдая, припадает к ногам Натана.)

Натан.

Не побеждать, спасти тебя желаю.

Поверь же мне, безумец молодой.

Митридан.

Коль так, молю, неслыханную милость

Презренному злодею окажи:

Убей меня, Натан великодушный!

Да поразит твой правосудный гнев,

Как божий гром. преступного безумца…

Иль чистых рук не хочешь осквернить

В моей крови? Так бешеным проклятьем.

Чтоб дрогнули и небо, и земля,

Громи меня, как мерзостного гада!

Но не смотри таким любовным взглядом.

Он жжет меня!.. ужаснее стократ

Он молнии карающего Бога…

Дай смерти мне!.. Я слышать не хочу

Прощения, — была б чрезмерна пытка…

Натан, Натан, что сделал ты со мной!

Натан.

Мужайся, друг: лишь малодушных губят

Страдания; дух сильный закален

В горниле их; — еще сильней выходит.

О юноша, послушайся меня.

В груди моей не каменное сердце.

Ты старого Натана не стыдись.

Тебя люблю я отческой любовью,

Ведь я с тех пор уж полюбил тебя.

Как ты открыл доверчиво мне сердце,

Где ненависть и давнюю вражду

Заметил я со скорбью беспредельной…

Митридан.

Не вспоминай, не говори про то!

Как мог тебя, тебя я ненавидеть.

Божественный Натан!..

Натан.

Утешься, друг.

Ты не меня так страстно ненавидел;

Ты призрака создал себе в мечтах;

(Он как и ты был гордецом тщеславным).

Назвав ту тень Натаном, перенес

Ты на нее все темное, дурное

Души своей, что тяжело сознать

В самом себе…

Митридан.

Исчез обман, и бездна

Гиенною сияет надо мной.

Натан.

Послушай, друг,

Чтоб райских стран достигнуть,

Мы все должны над бездною пройти.

Лишь узкий мост — зовут его надеждой —

Над пропастью ужасною ведет.

Падением грозя ежеминутным.

Но чем смелей, решительней твой шаг,

Тем хрупкая опора под ногою

Становится и тверже, и верней.

Митридан.

Перед тобой стою, благоговея.

Все более, все глубже познаю

Великую, божественную душу.

Ты смертный ли? Ужель наш грешный мир

Мог породить такого совершенства

И святости высокий образец?

Натан.

Поверь, мой сын: тернистый путь страданий

И я свершал; он и меня язвил;

Но зажили кровавые те раны.

Ах, был и я когда-то молодым!

Томилась грудь могучей жаждой счастья,

Избытком сил и сладостных надежд…

Но в эти дни стремился я к блаженству

Лишь для себя; и потому оно

Обманчиво и мимолетно было.

Всю молодость науке посвятить

Сперва желал я в пылком увлеченьи;

И так мечтал: познанье явит мне

Все тайное, все чудное природы.

В святилище заветное вступив,

Там истину я узрю без покровов

В сиянии божественных лучей.

Над книгами стал проводить я ночи,

И блеск зари нередко на листах

Иссохшего пергамента встречался

С бледнеющим лучом моей лампады.

Но скоро жизнь неистовым потоком

В безмолвную обитель ворвалась,

Чтоб мой приют нежданно переполнить

И звуками, и светом, и весной.

Я полюбил… Клянусь, была достойна

Красавица безумнейшей любви.

Лишь ослепил впервые дивный образ

Мой жадный взор, — я позабыл про все,

Я позабыл торжественный обет свой

Над грудой книг иссохнуть, не видав

Ни ясных звезд, ни голубого неба.